Исправление настоящего (СИ) - Терновский Юрий

— Вадим, мы, кажется, горим, — Кэт рукой указала на сбитый подсвечник, который еще совсем недавно украшал их застолье при свечах. Теперь он валялся на полу, а пламя от недогоревшей свечи ласкало уже дорогущие портьеры, доставленные сюда спецзаказом из самого Парижа. Мужчина бросился к ним, чтобы сбить огонь, но пламя уже было не остановить. Тогда он, что было сил, рванул плотную ткань вниз, но от этого стало только хуже — пламя коснулось пола и перекинулось на мебель. Через минуту дом было уже не узнать. Погорел все еще продолжал отстреливаться, но с каждой минутой это становилось делать все труднее и труднее. Жар обжигал кожу, дым разъедал глаза и забивал глотку, мешая дышать. Еще минута-другая такого удовольствия, прикинул он, и кранты.

— Скоты, — стрелок протер рукой глаза и опустился на пол, — решили нас живьем жарить, как в доме профсоюзов в Одессе. Один с пушкой спереди, другой — сзади, все выходы под контролем. Осталось только дождаться, когда из окон начнем выпрыгивать.

— Я больше не могу, — простонала Кэт, тоже опускаясь на пол рядом с ним, — мне плохо. Не успела за лицо порадоваться, как скоро вся поджарюсь.

— Терпи, — неожиданно он стал на колени, расстегнул ширинку и стал прямо тут же мочиться на подобранную с пола тряпичную салфетку.

— Не могу, сказала же, уж лучше выйти, чем здесь погибать, — стала она футболкой вытирать слезы. — Но только я совсем не хочу умирать. Захотелось пописать, маленький? — уставилась ошарашенно она на этого идиота.

Еще немного, понял он, и начнется истерика.

— На, — протянул он ей, — пахучую дрянь, — прижми ко рту и дыши.

— Не буду, кхе-кхе… — закашлялась она, — лучше сдохнуть от дыма, извращенец проклятый, чем от твоей мочи.

— Дыши, дура! — взревел он, прижимая силой обоссанную тряпку к ее возмущенному рту, — так хоть не сдохнешь. А где этот? — он вдруг заметил, что хозяина нет на том месте, где только что тот выл и валялся.

— Не знаю, — разревелась совсем Кэт, отвечая сквозь мокрую ткань, — Я больше ничего не знаю и знать не хочу. Спустился в подвал. А тебе к носику такую тряпочку не надо, может мне тоже пописать?

— За мной, извращенка! — Погорел схватил ее за руку и силой потащил внутрь дома снова к той самой подвальной лестнице, по которой за сегодня им уже несколько раз пришлось спускаться и подниматься. Кэт обо что-то споткнулась и растянулась на полу. Он помог ей подняться, и они понеслись дольше, сбивая свои тела о всякие неожиданные препятствия. Скатившись по лестнице вниз, они очутились в каком-то узком коридоре, в самом конце которого был виден слабый, пробивающийся через пелену дыма свет. Не раздумывая, они бросились туда и оказались в гараже. Дым уже пробрался и сюда, но дышать здесь все-таки было легче.

— Противогаз можно снять? — взглянула с надеждой Кэт на своего мучителя, прижимая уже самостоятельно тряпку с живительной влагой к своему лицу.

— Дыши, я сказал…

Сбежавший Владлен Ильич тоже был уже здесь. Таким проворным оказался, как запахло жареным. Автоматические ворота медленно поднимались, а он уже одной ногой был в кабине поддержанной черной «Волги». От заветного глотка воздуха и свободы его отделяло всего мгновенье, но вот именно его-то ему и не хватило. Рывок за рвущийся с треском воротник извне и бедняга, распластанный, валяется снова на полу.

— Ключи, — проревел Погорел, багровея, — ключи, тварь, я сказал!

И получив желаемое, подтащил совсем ошарашенного хозяина дома к багажнику машины и затолкал его внутрь. Потом усадил на пассажирское место Кэт и, оставив на всякий случай ей ключи, стремя голову бросился, будто что-то забыв, наверх.

— Будет совсем невмоготу, гони, меня не жди, — прокричал он ей и скрылся за дверью в дыму.

— Ты куда-а?! — ошалела от такого разворота событий Кэт, но мужчина в костюмчике клоуна ее уже не слышал, накинув на голову какую-то тряпку, тот стремглав, спотыкаясь и оступаясь, мчался наверх.

Прошло долгих пять минут ожидания в вечности, за которые Кэт несколько раз уже успела попрощаться с жизнью, ожидая, что раньше случится, потолок обвалится на крышу, придавив ее вместе с Босяткиным, взорвется бензобак, разнеся всех в клочья, или заполнивший уже почти все пространство дым просто удушит их и все. Она даже не обрадовалась появлению голого, в одних кроссовках, Погорела, приготовившись уже к самому худшему. Ворота гаража были к тому времени уже открыты и он, сильно хлопнув дверью, надавил до отказа на газ. «Волга» взревела стареньким движком и рванула с места. Свежий воздух ворвался в кабину, а вместе с ним и пьянящее ощущение жизни. Пули, выпущенные напарником Альберта, пробили лобовое стекло и в нескольких местах заднюю дверь, никого не задев. Проскочив ворота и чуть не сбив бросившегося под самые колеса бандита, «Волга» вылетела на дорогу. Испуганные соседи, наблюдавшие за перестрелкой и начинающимся пожаром, как только выскочила машина, постарались поскорее спрятаться от греха подальше, набирая полицию и пожарных. Сжимая руль, он лихорадочно прикидывал, сколько у него осталось патронов, получалось, что совсем мало или вообще ничего, щелк-щелк… Зараза! Похоже, что это слово уже стало его любимым. Отстреливаться нечем, час от часу не легче, прикидывал он, удаляясь все дальше и дальше от пылающего уже во всю мать-вселенную дома. Догонят на мощном джипе и размажут, прикидывает он на ходу варианты, пытаясь разобраться с переключением скоростей на рулевой колонке. Оставался единственный выход, воспользоваться хозяйским самолетом, который они видели с высоты балкона, любуясь окрестностями после костюмированного застолья. И теперь этот самолет — их единственный выход. Он жмет на всей скорости на педаль тормоза и выворачивается руль влево, «Волгу» разворачивает так, что она на сотую долю секунды даже зависает на двух колесах над кюветом, грозя свалиться, но справедливость перевешивает и машина снова на дороге. Визжит дико в машине женщина, упираясь руками в потолок, кроет матом водитель, бьется о стенки ошалевший хозяин авто. Черт его знает как, но вырулили! И вот уже, поднимая пыль с гравийной дороги, раритет устремляется назад к горящему дому. Обогнув костер слева и не обращая внимания на ямы, Погорел погнал старенький автомобильчик к ангару, уютно разместившемуся прямо в самом начале узкой полоске самодельной взлетной полосы, разместившейся прямо возле речки. Время от времени он бросал взгляды в зеркало заднего вида, страхуясь, но погони на его удивление все еще не было. Неужели их Кэт подстрелила? Самолет ждал их в ангаре, еще немного и они уже были на месте.

— Поехали, полетаем! — он рывком открыл багажник раритета и вытащил оттуда уже ничего соображающего побледневшего от тряски еще более раритетного в своем клоунском наряде Владлена Ильича — императора божьей милостью местного захолустья. Сильный толчок в спину, и бедняга был уже возле винтокрылой машины, прилипая дряблой щекой к теплому борту. Забравшись внутрь, он стал нервно переключать какие-то тумблеры на панели приборов, а беглецы тем временем разместились на штатных местах поблизости. Погорел по пути успел прихватить промасленный летный комбинезон, в который и облачился, превратившись если и не в летчика, то во вполне замызганное и прокопченное с ног до головы подобие механика.

— Ты со взлетом-то не тяни, — ткнул он стволом в бок пилота. — Если нас твой родственничек догонит, то ты отправишься на тот свет первым.

Черный внедорожник, оставляя за собой клубы песка и пыли, стремительно приближался к взлетной полосе, угрожая уже в скором времени ее перегородить.

— Быстрее, сказал! — взревел «механик», еще больнее тыча в мягкий бок твердым железом.

Однако подгонять и не требовалось, Босяткин и сам понимал, что их шансы выжить на земле такие же, как у насосавшегося крови комара, прихлопнутого ладонью. И крылатый ангел спаситель, в простонародье — кукурузник, гремя всеми своими сношенными поршнями, старался уже изо всех сил, чтобы первым пересечь предполагаемую точку столкновения с неожиданным препятствием. И все же внедорожник, что тот бульдог со зверской мордой, оказался там раньше… Будь Босяткин один, он бы даже и пытаться не стал перемахнуть препятствие на этой рухляди с кожаным салоном, кому нужны миллионы на том свете, но упершийся в его мясистый бок холод вражеского ствола просто не оставил ему другого выбора, как изо всей силы тянуть штурвал на себя, лишь бы не сдохнуть.