Частное расследование - Незнанский Фридрих Евсеевич

Сокращая дорогу и шагая между могил, Кассарин даже и не предполагал, насколько он в своих рассуждениях был близок к истине в данный момент, близок к скрытому, но в общем-то ясному по своей гуманности смыслу происходящего… «Одних— зарывают, а других— разрывают»— эта мысль была абсолютно точна как в прямом, так и в переносном смысле.

Но Кассарин-младший об этом не знал.

— Да, — подтвердили в администрации, — могилы, о которых вы говорите, были разграблены. Подчистую причем. Их так и оставили пустыми, как у нас говорят, «нараспашку»… Наши уже сотрудники их закидали кое-как… А что мы можем сделать? На это денег нам не выделяют. А вы, видно, родственник? Так вы и займитесь! Нет, все могилы раскопали не одновременно. У нас записано: смотрите. Работали по графику: сначала С. А. Грамову. И на другой же день забрали тело мужа: А. Н. Грамова. И, наконец, затем уж О. А. и

Н. Ю. Грамовых, — вот, значит, дочку с внуком. Да пожалуйста, да хоть сто раз перепишите. Откуда же я знаю кто? В милицию? Конечно! Они, я думаю, конечно, тоже ничего не знают. Здесь много банд орудует, «археологов» так называемых… А что мы можем сделать? У нас ни средств, ни штатов: мы ж не КГБ. Какие ж шутки здесь? Пожалуйста, пожалуйста.

В тот же вечер Кассарин вышел на «своих», комитетских людей, внедренных к «археологам», и выяснил мгновенно, что «археологи» и сами рады бы узнать, кто «Грамовых разул». В их «археологической среде» объявлена за это даже премия чего-то чуть ли не в сто тысяч, кто это сделал? Кто-то неизвестный. Кто-то «незаконно» стал орудовать на их исконной, Истряковской территории — то ли чечня, то ли солнцевские. Еще агент просил сообщить, что если МБ узнает, кто «Грамовых разул», то пусть он не таит: все три истряковских группы «археологов» на это скинутся, отблагодарят. А с разорителями наших-то, родных, могил они и сами мигом разберутся.

Эта «археологическая» история сильно выбила Кассарина из колеи. Он потерял, наверное, не менее двух дней, подробно, досконально разбираясь с «археологами».

Еще два дня Кассарин упустил, «шифруя» срочно «Витамин С» и последнего, кто мог с ним обращаться, — Чудных Бориса Валерьевича. Обстановка приобретала настолько опасный, чреватый Бог знает чем окрас, что следовало перестраховаться дважды, трижды!

Чудных он устроил в сейфовый блок внутренней тюрьмы, в хороший блок, прекрасно оборудованный, с сауной и бассейном. И вместе с тем — не выйти, не войти. Живи и радуйся на полном автономе. Как в подводной лодке.

А психотрон Кассарин стал держать всегда перед глазами, при себе. Упаковав его в две сумки, снабдив каждый блок генератора отдельно, а сами сумки отдельно индивидуальными радиоизотопными датчиками, исключающими подмену, и идентификаторами, настроенными только лично на него, на Кассарина, и, таким образом, всегда распознающими хозяина. Все системы были продублированы трижды и в совокупности имели не менее чем три миллиона лет наработки на отказ. Это была очень надежная электроника: на нее не действовал ни гипноз, ни электромагнитное излучение, ни акустика. Ее можно было, конечно, уничтожить — заодно с «Витамином С», конечно, можно было, но! — не украсть, не обмануть, не заболтать…

На все это в совокупности пришлось ухлопать почти четыре дня, прежде чем Кассарин смог, не откладывая более ни секунды, заняться дачей Невельского.

То, что покойный Альберт Петрович был человек запасливый и обстоятельный, и в ЦКК, и в ОНПО знала каждая собака. И знали же почти наверняка, что именно на даче Невельский прятал свой архив. Однако лезть туда шабашинцы конечно ж не посмели бы — тут мог быть замешан и сам Сомов… А значит, в случае удачи будет крупный выигрыш, но вместе с тем случись облом, тогда уж это точно смерть тому, кто сунет нос свой в эту дачу.

На архив Невельского могла реально «претендовать», точнее, просто наложить реально руку его дочь, но та уже одной руки лишилась и находилась под надзором у врачей (не только у хирургов, разумеется)… Более того, Кассарин тут же, как только погиб сам Невельский, перебросил дочь первым же бортом спецрейса в Сибирь, в Новосибирск-43, в закрытый госпиталь Третьего управления Минздрава.

Потому что вторым, куда более серьезным «кандидатом» на «наследство» был сам Кассарин. Вот у него-то точно было все для этого — власть и возможности. Неписаное «право» было тоже на его стороне. Таким образом, зная, что никто туда не осмелится сунуться (так как все сторожа предупреждены и тут же заблокируют попытку, буде такая возникнет), Кассарин мог себе позволить манкировать архивом три-четыре дня.

И проманкировал, как оказалось.

— Еще раз, Егор Петрович, ну вспомните, как это было! — Кассарин-младший лично тряс старика Портнягина, дачного сторожа.

— Да я уж все сказал же вам, Василь Васильич, приезжал Невельский. Альберт Петрович. Сам. Лично.

— Да как! Ведь он же умер, я же вас предупредил!

— Я так и доложил Альберт Петровичу: вы умерли. Сказал ему. А как же!

— А он?

— Что он? Он мне вот так вот, по плечу: «Егор, пойми: так надо было!» Надо было, ну — понятно.

— Да у тебя ж приказ: к Невельскому на дачу — никого!

— Не так, Василь Васильич, ой не так! Никого постороннего, да, это было! А тут хозяин приехал. Какой же разговор может быть?

— Ты документы-то проверил у него?

— Побойтесь Бога: двадцать лет знакомы! У вас я документы ведь не спрашиваю? Нет! А почему? Да потому что мальчиком тебя еще я помню: «Васька, Васька!» Какие документы тут? Какие, а? Опечатки пальцев, что ль, тут проявлять?

— Нет, невозможно! Чушь! Не верю!

— Не верите? Так у напарника спросите. Иван Иваныч-то в тот день злосчастный заболел, а я вот с молодым, с чужим дежурил. Эй, Алексей Сергеич! Товарищ Переслегин, подь сюда! Вот объясни, пожалуйста, товарищу полковнику, Василь Васильичу.

— Так точно! Все было так. Сидим играем в домино.

— Вдвоем?!

— Всегда вдвоем! И в шахматы вдвоем. А что?

— Нет, ничего.

— Ну вот! А тут Невельский приезжает. Ну, дедушка Егор-то мне: гляди, покойничек приехал. Все так и было, точно.

— А почему пожарных вы не вызывали?

— Мы вызвали мгновенно: чуть дымок. У нас зарегистрировано, в ту же секунду! Они приехали стремглав! Ну разворачивались тут, правда, как обычно, — перед воротами-то узость тут: большой машине трудно развернуться. Покрутиться тут пришлось: минут так двадцать.

— Что ты — тридцать!

— Тридцать, пусть! Но ведь не сорок?

— Нет, не сорок!

Произведенная срочно и неофициально эксгумация тела Невельского дала, разумеется, то, что и предполагал Кассарин в страшном сне: Альберт Петрович преспокойно разлагался, как ему и полагалось.

А дачу, следовательно, «снял» кто-то другой.

Придя к полнейшему тупику, Кассарин начал действовать, как школьник, пр инструкции, — начав все сначала, абсолютно с нуля, затребовав все справки, выписки, все документы. Чтобы тома набрались. Чтоб ничего не просочилось, не ушло.

Первой бумагой, которую он взял в руки, было досье Александра Борисовича Турецкого.

Ну, этот типчик хорошо знаком!

Уж тут-то быть не может неожиданностей!

Кассарин листанул — разок, другой. По биографии, слегка так, краем глаза, для проформы.

И обалдел!

Турецкий был женат, оказывается!

Не на Марине Грамовой, отнюдь. Жену зовут Ирина. И дочь есть. Так-так-так. Листаем дальше. А где они теперь? Ага. Живут у матери, у тещи, стало быть, Турецкого. Ну, ясно, что-нибудь там типа музыкальной школы или языковой. От матери возить ближе. Так он, выходит, двоеженец? Да и мотив корыстный — захват квартиры Грамовых — становится куда весомей. Ей-же-ей, коль я сам не был бы причастен ко всей этой истории, то я бы запросто поверил, что именно А. Б. Турецкий всех их и отправил на тот свет — Марину и внучку Грамова, Анастасию. Нет, очень все это странно, очень.

Но он ведь, судя по всем разговорам, которые они прослушивали, себя считал холостым. А ныне — вдовым. И искренне, по-видимому… Все дело приобрело совершенно неожиданный поворот, невнятное звучание… Ей-богу, проще бы предположить, что тут ошибка! Ошибка в личном деле! Такое может быть? Конечно, маловероятно, но все же может… Нет! За эту плюху, если это плюха, я с кадровика восемь шкур спущу! Турецкий не женат, женатым быть не может!