Помоги другим умереть - Арсеньева Елена

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78

– Ребята, вы адресом не ошиблись? – но тотчас просиял и закричал: – Женька! Солнце красное!

Она еще крепче вцепилась в Грушина.

– Лев Иваныч, приветствую, – проговорил тот как ни в чем не бывало, делая шаг вперед. – Сколько световых лет, сколько антарктических зим… Каким ветром в наши края?

Женя не дыша взглянула на Олега. Лицо неподвижное, только брови чуть дрогнули.

Лев успел подхватить съезжавшее с бедер полотенце.

– Дмитрий Михалыч! Эркюль ты наш ненаглядный! – протянул руку, но глядел при этом не на Грушина – глаза так и ощупывали Женю. – Простите, ради бога, за неглиже, я только что с борта. Фиеста у нас тут, слыхали, конечно? Команда с грузом завтра приезжает, а я решил своей ненаглядной сюрпризец устроить.

– По-нят-но, – покивал Грушин. – Ну что ж, мы тогда поехали. Обойдемся без тебя, Женя. Встретимся завтра.

– Да уж обойдитесь, сделайте милость! – насмешливо сказал Лев. – И лучше бы не завтра вам с ней встретиться, а послезавтра.

– Ну, я пойду, пожалуй, – спокойно сказал Олег и, обойдя Женю, словно она была некой принадлежностью меблировки или вовсе третьей сумкой, вышел за дверь…

– Всего доброго, – кивнул и Грушин, поворачивая вслед.

– Дима, подожди внизу, – быстро, сквозь зубы выговорила Женя. – Не уезжай без меня, слышишь?

Грушин споткнулся. Димой она его в жизни не называла, ни разу.

– Десять минут, – буркнул, не оборачиваясь, и шарахнул дверью о косяк.

В то же мгновение Лев ударил по выключателю и в темноте набросился на Женю. Впился в рот, шарил по груди, по бедрам, задирал юбку, валил на сумки прямо в прихожей.

Она вывернулась каким-то чудом, с неожиданной для самой себя брезгливостью задев ладонью его густо поросшую рыжими курчавыми волосами грудь, вскочила.

– Не понял, – сказал Лев, опять обматываясь полотенцем. – Тебе же раньше нравилось вот так… спонтанно…

– Да, – выдохнула она, не соображая, что говорит, стоя перед ним, тиская трясущиеся ладони, забыв даже поправить одежду.

– Ну ладно, пошли в кровать, – небрежно повел он крутыми плечами. – Я белье сменил на всякий случай.

– Что? – У Жени вдруг пересохло в горле.

– Ну мало ли, – опять повел плечами Лев. – Я же не знаю…

Она пролетела мимо в комнату. Ничего не видя, сгребла с постели простыни, сдернула, обрывая пуговицы, наволочки, скомкала, швырнула в коридор. Лев переступил через свалку.

Женя бросила в кресло плащ, скинула туфли, потащила вниз колготки. Она раздевалась перед ним, бросая как попало вещи, но что-то такое было в этих беспорядочных движениях, что Лев отнюдь не набросился на нее снова – отступил к стене и даже привалился к косяку.

Женя выдернула из шкафа футболку, джинсы, свитер, кое-как напялила. Вихрем пронеслась в прихожую, мимо посторонившегося Льва. Сунула ноги в кроссовки, схватила под мышку куртку, рванула дверь…

– Ах да! – Обернулась: – Ты как в квартиру попал?

– У меня ключ был, ты что, забыла? – пробормотал он, не отклеиваясь от косяка, только чуть повернув голову. – Ты же сама оставила: мол, как только захочешь приехать, в любое время… – Хмыкнул и вдруг пошел к ней, недоверчиво, нерешительно бормоча: – Жень, да ты что? Женька, что… время вышло?

– Когда будешь уходить, ключ оставь в тридцатой квартире, – выдавила она. – Только ничего не забудь, пожалуйста. Счастливой фиесты!

И, хлопнув дверью, ринулась вниз через две ступеньки. С кем-то столкнулась, с кем-то не поздоровалась, выскочила на крыльцо…

Грушин угрюмо курил, привалясь к дверце «Фольксвагена», подняв воротник.

Один.

Олега не было.

Женя открыла глаза и долго, тупо смотрела вперед, где блестел в свете фар мокрый асфальт. До темноты было еще далеко, но все машины шли с включенными огнями: моросило и хмарило. Смутно виднелись очертания фигуры Грушина: сутулые плечи, понурая голова. Казалось, он задремал за рулем, и сейчас потерявший управление «Фольксваген»…

Женя вдруг пожелала этого – настолько сильно, что даже ощутила нечто вроде удивления. «Ну вот, а еще говорят, будто слезы приносят облегчение…»

Глупости. Ей ли не знать, что ничего не приносят слезы, а только уносят последние силы, оставляя пустоту и усталость. Она села, пытаясь распрямить замлевшее тело и затекшие мысли. Поймала в зеркальце взгляд Грушина:

– Проснулась?

– Да. Долго еще?

– Полчасика, а может, и меньше. Сигарету дать?

– Ты что, я же не курю.

– Ну, думал…

– Не надо. Только пить хочется.

Грушин передал ей минералку.

Женя вяло сделала несколько глотков. Наверное, Грушин где-то приостановился по пути, когда она уснула, сделал запас. Все-таки три часа туда, три обратно, да еще какое-то время придется потратить, чтобы уговорить Аделаиду поехать с ними.

Да, приманку-то они забросили, и Охотников информацию наверняка получил, но засада явно накрылась. Фактически вместо трех осталась одна боевая единица – Грушин, Женя, мало что без оружия, чувствует себя скорее мертвой, чем живой. А Олег…

– Где он? – выдохнула Женя, спрыгивая с крыльца и хватая Грушина за рукав.

– Ушел, – буркнул тот, осторожно высвобождаясь, но у Жени пальцы разжались сами собой.

Да… она знала.

– А ты что думала? – сердито буркнул Грушин. – Не всякий, знаешь, такое выдержит.

Женя не удивлялась, не возмущалась. Стояла мертво.

Грушин скользнул взглядом по окнам, неприятно оскалился и сказал:

– Давай в машину, что ли, сядем. А то этот твой прилип к стеклу как банный лист, пялится.

Женя заползла на заднее сиденье, словно раненый зверь – в берлогу. Не хотела, чтобы Грушин видел ее лицо, но он покосился в зеркальце и вздохнул:

– Не знала, что ли, что Левка надумал приехать?

Женя не отвечала, не шевелилась, и Грушин опять вздохнул:

– Не знала, вижу… Ну, что ж теперь! Бывает. Ничего, помиритесь.

– Как? – хрипло спросила Женя. – Где теперь его искать?

Грушин бросил на нее цепкий взгляд.

– Я вообще-то Льва имел в виду. Ты что? Столько лет ждала – и вдруг из-за каких-то нескольких дней…

– Не надо, – прошептала Женя, и он послушно умолк.

Тронул машину с места, медленно выбрался за ворота, но сразу остановился, свернув в «карман». Зло сказал:

– Ну, ребята… ну как это вы ухитрились?! Ну ладно – ты! Бабы слабый народ, вдобавок от такой суки, как твой Левушка, любая в конце концов устанет. Но Олег-то, Олег! Он же никогда…

Осекся, потом безнадежно махнул рукой и, словно решившись на что-то, повернулся к Жене:

– Он тебе хоть что-нибудь о себе рассказывал? Ну? Да говори ты, не сиди, как кукла!

Женя слабо дернулась.

– Немного рассказывал. Вскользь.

– Я так понимаю, говорил, что был ранен?

– Да. Про реанимацию говорил. И что его комиссовали. Но теперь он вроде бы здоров.

– Вроде бы! – скрипнул зубами Грушин. – А почему с женой разошелся, говорил?

– Нет. – Промелькнуло в памяти, как она ревновала его к этой воображаемой жене, какое испытала облегчение, узнав, что ее не существует.

– Ну, еще бы, скажет он! Так вот, слушай. Десять лет назад Олег был не ранен, а натурально убит в перестрелке. Умер по дороге в госпиталь, но ему повезло.

– Да, я знаю, – выдавила Женя, невольно сгибаясь. – Его вытащила с того света бригада реаниматоров.

– Вернее, кардиологов. Вытащили и удержали. Но клиническая смерть длилась слишком долго. И хоть пагубного влияния на мозг это не оказало, организм, как говорил один врач, успел привыкнуть к смерти и возвращался в жизнь весьма неохотно. Это раз. А во-вторых, у него сердце-то свое, но какие-то там основные сосуды все пересаженные. Сначала никто не верил, что они вообще приживутся. Олег почти год лежал под всякими капельницами, практически неподвижно. Прижились! Но… условно говоря.

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78