Заговор генералов - Незнанский Фридрих Евсеевич

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106

Знал, с кем имеет дело Сиротин. Особо знакомством не бравировал, однако и в мальчиках себя не чувствовал. Разговаривали, когда случалось, уважительно, на «вы». Правда, не получал от Кострова Сиротин лаковых приглашений в письменном виде: мол, прошу пожаловать… и далее в том же духе, которые иногда доставлял нарочный для директора библиотеки. Зато мог твердо сказать Сиротин, почему нашли пистолет Калошина, покойного начальника вневедомственной охраны, со следами пальцев хозяина, но в таком положении, в котором он никак оказаться после самоубийства не мог. Элементарный зевок следователя, а ведь можно было такую партию разыграть!

Сиротин лично тогда выехал на место по просьбе Зверева. И вместе со следователем, который теперь сидит внизу, в компании себе подобных, и разбирается с бумажками, в которых ничего стоящего нет, вошел в квартиру Калошина. Все чин по чину: покойник – на месте, у ног «макаров», на котором должны были остаться следы пальцев самоубийцы. Но одну деталь сразу увидел военный человек Сиротин: пистолет стоял на предохранителе! Это, значит, как же? Калошин пустил себе пулю в висок, снова поставил оружие на предохранитель и только потом бросил на пол? Здорово! Даже полный идиот понял бы, что убийца шлепнул хозяина пистолета, вложил оружие ему в руку, но, боясь случайного выстрела – ведь еще теплые пальцы должны лежать и на рукояти, и желательно на спусковом крючке, – на всякий случай поставил машинку на предохранитель. А потом просто забыл снять.

Очень аккуратно, почти носом разглядывая лежащее на полу оружие, сумел-таки Сиротин незаметно для остальных, искавших следы на подоконнике, на кухне, на замке выходных дверей, перевести пистолет в боевое положение. Конечно, скорее всего, этого делать не следовало, но тогда полетела бы, к черту, генеральская версия о самоубийстве начальника охраны. А куда бы привела эта ниточка «следаков», одному Богу известно.

Конечно, не стал бы Марк Михайлович заниматься подобным киллерством, ему это и не надо. Но он точно имел какое-то отношение к делу Калошина. Потому что на следующий день Сиротин, докладывая Звереву о результатах расследования, не преминул вставить и данный эпизод, а также сообщить и о своей роли в нем. Зверев растерянно качал головой, однако не возмущался поступком Сиротина, а когда кадровик вышел, услышал в приемной команду директора: «Немедленно соедините меня с Костровым!» О чем там у них шел разговор, Сиротин узнать просто не успел: пока дошел до своего кабинета, то да се, но на следующий день Зверев вызвал кадровика к себе и скромно, как бы между прочим, вручил ему конверт. В нем была тысяча долларов. От себя директор никогда бы такого подарка не сделал, скорее, удавился бы от жадности. Значит? А то и значит, что «легкая операция» Сиротина кем-то была оценена по-достоинству.

Калошину– то теперь уже все равно, а тысяча баксов -деньги вполне приличные.

Поразмышляв еще немного, Сиротин принял наконец радикальное для себя решение, снял трубку и набрал телефонный номер Кострова. Откликнулся милый голос, вероятно, секретарши. Сиротин объяснил, кто он и откуда. После недолгой паузы он услышал энергичный, резкий голос Марка Михайловича:

– Костров слушает, день добрый, Алексей Андреевич, чем обязан?

«Вишь ты, имя-отчество помнит…»

– Короткий разговор имею, Марк Михайлович, – неторопливо, нарочно задавая такой темп беседе, начал Сиротин. – Некоторые сомнения появились…

– Ну, если сомнения, то разговор важный, – как бы потеплел Костров. – Надо встретиться? Или телефоном обойдемся?

– Думаю, особой срочности для встречи нет. Пока, во всяком случае.

– Тогда я вас внимательно слушаю, Алексей Андреевич.

– Я не стал бы беспокоить, но… Обстоятельства сложились таким образом, что к нам явилась Генеральная прокуратура. В большом числе и с серьезными намерениями. С соответствующими, как вы понимаете, санкциями. Директор наш немедленно уклонился, и весь, так сказать, груз ответственности мне пришлось взвалить на собственные плечи пенсионера. Понимаете?

– Еще бы! – коротко засмеялся Костров. – А пенсия хоть и наша, но маленькая. Слушаю дальше.

«Все– таки приятно иметь дело с умным человеком, а не этим нашим дуболомом! -подумал Сиротин. – Соображает человек… И про пенсию с ходу все усекает…»

– Так вот, работают они сейчас тут у меня. Как вы понимаете, особо у нас не накопаешь, но руководит ими личность вполне достойная. Возможно, слышали: Турецкий Александр Борисович, «важняк». С ним, чувствую, может быть нелегко. Ну а наш Анатолий, как я уже заметил, благополучно удалился. Вот так, Марк Михайлович, информирую, поскольку больше, как говорится, некому печаль свою излить. Какое будет ваше мнение, хотелось бы знать.

– Спасибо, Алексей Андреевич, – почти тепло отозвался Костров. – Поскольку, как вы понимаете, к данному делу – или делам – я отношения не имею, – он подчеркнул это «не имею», – мне тем более приятно, что вы сочли возможным проинформировать меня. А что касается мнения, что ж, начали работу и пусть работают. Я так думаю. Буду рад, если вы согласитесь со мной в этом вопросе. Полагаю, в таком серьезном деле Генеральной прокуратуре мешать нельзя. Верно?

– А зачем же мешать? Можно даже помочь.

– Вот именно. Скажите, Алексей Андреевич, а что это я вас ни разу в нашем салоне в качестве гостя не видел?

– Так ведь э-э… приглашения особые наверх передаем-с!

– Быть того не может! Ай-я-яй, какая ошибка! Ну простите, ради Бога, нынче же исправлюсь. А вот, к слову, не желаете хоть и сегодня навестить? Адрес, надеюсь, известен, при входе прикажу вас встретить, поглядите, познакомитесь с интересными людьми, а после фуршет, как положено. Если нет возражений, жду. Форма, как говорится, – засмеялся он, – повседневная. Кстати, и презентик тут у меня небольшой вас дожидается. Приезжайте, буду рад.

И – отбой.

Приятная оказалась беседа. С перспективой. Надо ехать, решил Сиротин…

Глава 15.

Турецкий сидел теперь в собственном кабинете и читал протокол допроса сержанта Криворучко. Читал и злился, хотя давно уже знал, что в его деле не может быть места никаким эмоциям. По материалам, доставленным с помощью Грязнова из Управления кадров министерства, Александру уже были ясны, так сказать, «портреты» подозреваемых в убийстве Комарова. Прослеживались и руки покровителей, и пока главный из них – Николай Нефедович Шумилов, первый заместитель министра внутренних дел. Но, по сведениям из того же источника, этот самый Шумилов волею растерянного до крайности министра, которого стало модно «употреблять» по поводу и без повода что в средствах массовой информации, что в придворных президентских кругах, со дня на день должен вылететь из первых в последние. А замена ему, как понимал Турецкий, уже готова: скорее всего, новым первым замом станет все тот же Кашинцев. Среди прочих претендентов у него было одно, сильно перевешивающее другие, качество: происходил из тех же краев, что и Президент. Ну а Сам, как всем хорошо известно, всегда оставался неравнодушным к землякам: тянул за собой, облекал высоким доверием, возводил в должности, а после легко расставался, как бы отбрасывал за ненадобностью. Именно поэтому у многих из его соратников «звездный час» так и не состоялся, хотя были близки к нему. К часу, разумеется.

Но тогда прослеживается любопытная тропка, размышлял Турецкий. Отставка Шумилова, возможно, каким-то образом связана с падением Коновалова. Если Воробьев – продукт, скажем так, тщеславия заместителя министра, а тот связан с Коноваловым, то все эти ночные угрозы по телефону, слежение через спутник из подземного, строго засекреченного спецобъекта за такой ничтожной пылинкой, как следователь Турецкий, которого легче убрать, чем купить – и это тоже всем известно, – наконец, вполне профессиональные «хвосты» и прочая, и прочая шобла, следящая, стреляющая, уголовная, – все, вместе взятое, вытекает из одного источника. Активно действующего и столь же активно смердящего.

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106