Масон - Федоров Алексей Григорьевич

Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129

Точнее говоря, Оля, не приблизившись к автору экзистенциальных поделок на дистанцию реализации основного инстинкта, оставалась способной только к рождению облезлого мифа. Я же, мученик и пиздострадатель, наступив на горло собственной песне, но оставаясь милосердным эскулапом и непревзойденным душеведом, прощал даме сердца чрезмерное самомнение и чисто женское хвастовство. Короче, я не стал объяснять Ольге, что она была, есть и будет отменным филологом, хорошим техническим редактором, но никогда не взойдет хотя бы на пригорок литературного мастерства. Это было очевидно уже потому, что способная женщина выпестовала в себе только неудержимое тяготение к кулинарии, растеряв при этом почти полностью смелость и агрессивность плотских чувств! А литература и секс – воистину неразделимы!..

Сестра Олега стоически сохраняла чистоту непорочной Девы Марии. Но, как известно, святая не писала романов, может быть, она и грамоты не знала – ей было отпущено другое предназначение. Ольге же было необходимо, коль скоро она собиралась заняться литературоведческим исследованием такой пошлятины, что продавливалась через лазерный принтер моего компьютера в "унитаз" моего творческого мира, слиться в экстазе с самим мозгом и плотью, творца русского варианта литературного экзистенциализма. Только насладившись пороком, можно описать тот порок – отыскать сочные краски и электризующие душу детали. Я смотрел на сестру моего друга и "спускал в атмосферу" – пока еще только энергию, а не драгоценный биологический материал. Я действовал точно электрический скат, загнанный обстоятельствами жизни на дно самого глубокого океана, называемого аутизмом творческой личности.

Мне было погано, но я оставался горд сохранением своего права на независимость от женских чар. Мой змеиный гороскоп успокаивал волнующийся мозг, наставляя на сбор наибольших порций яда. Бог объявлял "готовность № 1", дабы в нужное время – в час-"Х" – выплеснуть яд в гнилую кровь, предварительно прокусив правую сонную артерию еще одному врагу нации. Моей миссией было уничтожение тех, кто угробил мечту народа уникальной страны о достойном здравоохранении. В том и состояла идея, объединяющая нас – масонов ложи "Асклепия". Философия греческого бога врачевания – сына Аполлона и нимфы Корониды – строилась на очевидной медицинской технике. Аполлон, как известно убил Корониду за измену (теперь, к сожалению, это запрещено Законом), а перед сожжением тела нимфы из ее чрева он вынул младенца. Будущий бог врачевания был передан на воспитание кентавру Хирону, тот и научил отрока искусству врачевания. На острове Кос проживали потомки Асклепия – наилучшие врачеватели. Они считали бога Аполлона змеем, отсюда и известный символ медицины – чаша со змеей. В нашей масонской ложе те символы присутствовали на самом почетном месте. Теперь, выполняя наказ моих братьев-масонов, я продолжал отыскивать в нашем фонде "Коронид", дабы забить их камнями литературной метафоры. Перед сожжением приходилось опустошать чрево убиенных нимф от несовершенных мыслительных чад. Мой литературный прислужник – кентавр Хирон помогал проводить воспитательную работу с помощью обличающего слова. И работа по искоренению зла шла, ее уже никто не мог остановить, потому что нас масонов – легион, и мы однажды обязательно выпустим всех своих ядовитых змей на врагов милосердия!..

Так вот, не смотря на все эти соображения, Олег вдруг меня поразил отличной осведомленностью в "деталях" и способностью мыслить нестандартно. Он заявил:

– Саша, давай рассуждать трезво: известно, что в отличие от западного масонства, давно выродившегося в тайное политическое лоббирование интересов экономической элиты, русское масонство – это "предатели предателей".

Я хмыкнул в ответ утвердительно, мне нравилось, что мой друг берет проблему, словно нашкодившего кота за яйца. Олег между тем продолжал спокойно и рассудительно повествовать, словно он занимался изучением масонства всю жизнь и, может быть, сам уже тысячу лет состоял в одной из тайных лож. Его умиротворенность и навела меня окончательно на мысль о том, что Олег давно состоит в ложе масонов от Шаолиньского монастыря.

– Если говорить на чистоту, то русские масоны до семнадцатого года в основном занимались "потешными играми". Но при этом они были отъявленными русофобами. Большая часть участников тайных лож была представлена по происхождению иностранцами, никто из них и не собирался желать счастья России от чистого сердца. На первое место в их поведении, скорее всего, выступали "шкурные интересы" – собственные экономические и политические установки. Они успевали "продавать" интересы России политическим деятелям иностранных масонских ложь. А те, в свою очередь, как бы поощряя россиян к расширению сети масонских лож, извлекали из этого собственную имперскую выгоду.

Олег посмотрел на меня многозначительно. Он проверял меня "на вшивость" и одновременно исследовал собственные самооценки – куда его несет волна?.. К нашему или к чужому берегу? Естественно, "нашим берегом" были мысли, почерпнутые им из моих же сочинений. Я не уставал поражаться каверзам "беспамятства" моего друга, правда, и Оля отличалась тем же качеством. Олег был плагиатор высшей марки, причем не корыстным, а, скорее, бескорыстным. Он мог выслушать меня внимательно или прочесть в моей книге что-либо накануне, а потом выложить в разговоре со мной же все, как первозданное откровение. То были загадки атеросклероза и сильной перегрузки интеллекта занятиями коммерцией. Оля вытворяла аналогичные штуки: особенно ей нравилось со значительностью рассуждать о качестве моих романов после того, как именно я объяснил ей некоторые свои писательские секреты. В Ольге умер, не успев родиться, "литературный редактор-метр". Но Бог, однако, подарил ей таланты всего лишь для работы "филолога-чистильщика". Тут она была безупречна!

Я имел возможность наблюдать с близкой дистанции за родственничками: наивность и откровенная самоуверенность в таких случаях била из обоих ключом, мне оставалось только разевать рот от удивления, поражаясь нахальством и бестактностью этих двух моих самых близких товарищей!.. Ну, как не простить предмету своей любви и дружеской привязанности: я принимал обоих вместе с их достоинствами и недостатками. Ход моих мыслей перебил Олег, он как раз настроился говорить с пафосом:

– Пожалуй, только московская ложа Новикова еще как-то тяготела к интересам русского народа. Может быть, именно потому ее и разгромила столь решительно немка Екатерина II… Остальных-то масонов она практически не трогала, понимая, что ее сородичи – иностранцы только заняты пикантной игрой, распухая от скуки.

Это уже был глас не мальчика, а мужа! Я от души радовался за Олега, а потому решил ему пособить.

– Олежек, ты совершенно прав. Давай пойдем дальше: вспомним канун октябрьского переворота семнадцатого года. К тому времени масонство сместилось из плоскости забав элитарной публики к развлечению мелкого дворянства. Среди масонов стали появляться даже разночинцы, лица еврейской национальности. Затесались в ту компанию и многие лидеры большевизма…

Олег подхватил разговор… Чувствовалось, что ему очень хочется высказаться и при этом прошмыгнуть на верхнюю ступень пьедестала почета. Спортсмен в нем жил вечно и не собирался умирать. Страсть к преобладанию он впитал с молоком матери: в нем бурлила потребность хоть в чем-то реально преобладать надо мной. Он, проще говоря, сейчас потерял голову от куража. Но опять, как и много раз подряд, пытался сделать это за мой счет. Тут он обычно скатывался до примитива. Терпеть не могу в нем эту гадкую привычку: оригинальничать, неуклюже подшучивать по мелочам над верными друзьями. Все это напоминает мне поведение мальчишки в детском саду, когда он пытается навалить кучу-вонючу в чужой горшок. Другой вариант: взять да втихаря написать молочному брату в постель. Но такова была его форма самоутверждения. Я лично старался метать стрелы сарказма в собственную мишень, но не в друзей. Однако как я выгляжу со стороны – не мне судить… Говорят, например, что я страшный эгоист. Ну, а я-то считаю себе вполне сносным парнем…

Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129