Фамильное привидение - Арбенина Ирина

А на свободе у него оставался шанс. Слабый, но все-таки шанс.

Однако до чего же слабый это был шанс!

Все было против Ладушкина. Паспорта в Москве теперь проверяли на каждом шагу, даже у похожих на домохозяек пожилых женщин… Что уж тогда говорить о молодом накачанном мужчине?! С особым взглядом хорошо натасканного добермана.

Что было делать Ладушкину? Снять однокомнатную берлогу где-нибудь в Митине или Бутове?

И что дальше?! Ладушкин представил, как он будет сидеть взаперти в снятой им однокомнатной квартире в спальном районе, что вполне приближалось, по его представлениям, к заключению в одиночной камере.

Но и это небезопасно: случится в столице еще один какой-нибудь теракт — и участковые снова пойдут по квартирам, переписывая жильцов, выявляя незарегистрированных граждан. И вообще… Населению теперь внушалось, что сообщать куда следует о незнакомом человеке, выходящем из подъезда, есть долг гражданина.

Вынужденная бездеятельность, жизнь отдельно от семьи — сколько так можно продержаться? Год? Два? Ладушкин точно знал, что он не выдержит и месяца такой жизни.

Если бы не дочь и жена — Гоша ясно представил утопающую в слезах Генриетту! — он бы решил свою проблему разом. Просто взял бы эту Инару Оскаровну за ее блестящие одежонки и вытряс из нее истину.

А потом будь что будет!

Но ради семьи ему следовало поискать иной выход из ситуации…

Шереметьево было ему, увы, заказано. Мало шансов, что его не задержат на паспортном контроле, — ведь его, по всей видимости, уже ищут. Но даже если он успеет улететь, данные о том, что он за рубежом, найдут в компьютере — и его будут продолжать искать — теперь уже там, за границей.

Надо было срочно что-то придумывать…

Гоша откопал нужный телефон.

Ему нужна была срочная консультация с молодым человеком, по прозвищу Юрист, про которого было известно, что по крайней мере половину своего времени он проводит в Европе. При этом нимало не смущается, если ему отказывают в визе. Граница, конечно, была на замке, но не для таких людей, как Юрист.

Юрист в консультации не отказал. И за двадцать пять минут Гоша получил исчерпывающую информацию. Правда, к юриспруденции она никакого отношения не имела.

Теперь Ладушкину предстояло приобрести ваучер в Польшу и билет на поезд до Берлина. И вперед…

А впереди был Одер.

На последней перед границей станции Ладушкин упаковал вещи, переоделся в спортивную экипировку «Адидас» — конкретно в трусы и майку! — и, простившись со своими милыми попутчицами — «С богом!» — вышел из теплого уютного купе поезда Москва — Берлин. Перед уходом он, разумеется, дал девушкам-попутчицам последние наказы и наставления. Что называется, тщательно проинструктировал.

Итак, джоггинг… Бег трусцой!

Человек в адидасовских трусах, занимающийся бегом, — что может менее всего привлечь к себе внимание? Разве только летящая по небу птичка.

Ладушкин проводил взглядом ушедший поезд и, как и полагается заботящемуся о здоровье и внешности цивилизованному человеку, затрусил… в направлении Одера.

Над рекой стелился туман. И из-за этого она поначалу показалась Ладушкину угрожающе широкой… Ну, просто не река, а море.

К счастью, туман быстро таял. И когда он растворился окончательно, обнаружилось, что Одер не так велик, как могло показаться поначалу.

Юрист точно объяснил ему, где находится брод.

Когда-то Гошин дед переходил через Одер. Теперь его перешел Ладушкин.

Попутчицы не подвели Гошу. Он встретился с ними в назначенном месте, забрал вещи, переоделся.

Теперь его путь лежал в Париж.

Город, который, на взгляд Ладушкина, обладал необъяснимым свойством быть «своим» — родным, понятным и легким не только для парижанина, но и для чужестранца.

Глава 1

А Светловой Анне снился ребенок с темно-фиалковыми глазами. Такого цвета в жизни, конечно, не бывает, он может только присниться…

Проснувшись, она поняла, кого видела во сне. Это был ее ребенок. Ребенок, которого она ждала.

Последнее время Светлова все делала по правилам: принимала витамины, занималась специальной гимнастикой, подолгу смотрела на цветы и ни о чем плохом не думала.

Поэтому, когда позвонила Генриетта, рыжая, как огонь, жена Ладушкина, и из трубки полился поток словесной чепухи, торопливый и сумбурный, Светлова некоторое время держала трубку на приличном расстоянии от уха, опасаясь, чтобы этот бурный поток не нарушил ее покоя и сосредоточенности в счастливом ожидании ребенка.

Но трубка все булькала… И сквозь Генриеттины рыдания — впрочем, жена Гоши плакала так часто, что не всегда следовало придавать этому значение! — Анна уловила какие-то действительно серьезные вещи.

Речь шла о Ладушкине.

То, чего хотела от нее Генриетта, вряд ли было по силам женщине, находящейся в том положении, в котором в данный момент своей жизни находилась Светлова. Его еще называют «интересным»…

— Тихо, — предупредила Генриетту Аня.

— Хорошо. — Рыжая разом смолкла.

— Первое. Отныне и до того момента, как с Ладушкиным все утрясется, ты будешь говорить спокойно, не торопясь, по возможности обдумывая свои слова, и желательно вполголоса. Твои визги не должны волновать моего ребенка.

— Поняла.

— Потренируйся. И когда станет получаться, можешь ко мне приехать.

— Можно? — обрадовалась Генриетта.

— Второе. Давай обойдемся без твоего обычного словесного сумбура… Напиши на листе бумаги все, что хочешь мне сказать. Все, что знаешь от Ладушкина об этом деле. Самые главные детали. И не самые главные тоже.

— Хорошо…

— Выучи все наизусть. Ну вот… И приезжай. Расскажешь мне все подробно.

— А бумажку уничтожить — с собой не везти? — робко поинтересовалась рыжая. — Может, эту бумажку надо сжечь?

— Можешь съесть, если хочешь. Так обычно поступают настоящие разведчики и лица, находящиеся под следствием.

В ожидании Генриетты Аня приняла усиленную порцию витаминов и съела салат из тертой моркови и сметаны — средство, которое исстари считается очень полезным, если предстоят особо энергозатратные встречи и разговоры.

Кроме того, Светлова использовала некоторые приемы аутотренинга.

«Впрочем, вряд ли все это в состоянии нейтрализовать «эффект Генриетты», — вздохнув, обречено подумала Анна.

Однажды, некоторое время назад, в год «черного солнца», в жизни Светловой появился Гоша Ладушкин — сотрудник агентства «Неверные супруги», ставший ее помощником, партнером по бизнесу… называйте как хотите… Молодой человек с замечательным аппетитом и незыблемыми профессиональными правилами.

У Гоши, как и полагается классическому сыщику, их было несколько.

Так, он никогда не оставлял без последствий, если исчезало то, что должно было быть на месте.

На подозрительное движение и шорох — мгновенная реакция.

То, что убегает, следует догнать.

И чем быстрее убегает, тем незамедлительнее следует бросаться вдогонку.

(Можно было бы, конечно, сказать, что эти правила одобрил бы и любой доберман-пинчер… Но что делать… И сыщикам эти правила бывают крайне полезны. Сходство с доберманом-пинчером, может, и обидно, но неизбежно, особенно если на объяснения с окружающим миром времени совсем не остается.)

С Гошей Ладушкиным Светлова вместе выполняла в тот раз поручение одной женщины, пострадавшей от «черного солнца»…

Тогда же Светловой довелось познакомиться и с супругой Ладушкина, Генриеттой. Причем при столь специфических обстоятельствах, что одно только воспоминание об этом знакомстве сводило сейчас на нет полезное действие аутотренинга, витаминов и салата из моркови.

Светлова уже работала тогда некоторое время с Ладушкиным над «черным солнцем» и даже успела отправить «добермана-пинчера Гошу» в «служебную командировку», когда вдруг обратила внимание, что по городу за ней неотступно следует вишневая «девятка».