Алчность - Берг Анита

Жил он довольно просто: приходящая домработница убирала его квартиру, стирала и гладила его вещи. Если не считать утреннего кофе с тостами, он всегда питался в ресторанах.

Хотя Дитер никогда не собирался заводить животных, как-то к нему приблудилась большая черная кошка. Забавы ради он назвал ее английским именем Могги. Ему очень нравилось то, что, когда он по вечерам возвращался домой, кошка всегда встречала его. Он наливал себе на сон грядущий стакан виски, Могги вспрыгивала ему на колени, и он рассказывал ей о том, как провел день, поверяя кошке многие свои мысли и мечты — чего никогда не сделал бы, общаясь с людьми. Могги была хорошей слушательницей и не доставляла никакого беспокойства: ее кормила домработница. Со временем Дитер очень привязался к своей непрошеной сожительнице.

По правде говоря, он относился к Могги с большей теплотой, чем к любой из женщин в своей жизни. Он всегда встречался исключительно с невысокими блондинками. Мода 60-х на мини-юбки и мини-брючки ему совсем не нравилась, и он сам выбирал стиль одежды для женщин, которые его интересовали. Они всегда подчинялись, но он лишь презирал их за такую покладистость. Одни его подруги были умными, другие — глупыми как пробки. Его это абсолютно не волновало: он подбирал женщин не по уровню интеллекта, а лишь для удовлетворения своих плотских желаний.

Его романы редко длились больше месяца-другого. Личным рекордом Дитера была связь продолжительностью три месяца, и он встречался с женщиной так долго лишь потому, что она была стюардессой на международном рейсе и обычно отсутствовала. Через два месяца женщины неизбежно влюблялись в него. Признаки всегда были одними и теми же они приглашали его к себе, сообщив, что хотят лично приготовить для него какое-то блюдо. Дитер неизменно отвергал подобные приглашения: он любил вкусно поесть и не хотел рисковать пробовать пищу, приготовленную не профессионалом. Как только женщина проявляла интерес к его грязным вещам, предлагала погладить его белье, интересовалась расположением мебели или декором его квартиры, он понимал, что она собирается переехать к нему жить, и сразу же разрывал с ней отношения, всегда делая это одинаково дарил большой букет с вложенной в него вежливой запиской, сообщавшей, что все кончено.

Дитер ни разу не был влюблен, и его озадачивало то, как много женщин в него влюблялось. Он не считал себя обделенным из-за неспособности любить, ибо не ощущал потребности в этом чувстве и был уверен, что оно лишь отвлекает человека от дела и убивает его время, а значит, очень вредно. В каком-то смысле он был даже рад тому, что любовь обходит его стороной.

Зато он обожал секс. Дитер был очень хорош в постели и знал это. Ему часто приходило в голову, что это одна из причин того, что женщины постоянно в него влюблялись. Он презирал их и за это тоже: как можно путать секс и любовь? Любовь была для него terra incognita, неведомой страной, но он хорошо знал, что секс является лишь дополнением к любви, а не ее основой.

У него было несколько приятелей — не друзей, а только знакомых, с которыми он время от времени с удовольствием ужинал или обедал. Почти все они работали с ним в одной области, так что с ними всегда было о чем поговорить. Однако своими чувствами Дитер никогда ни с кем не делился.

Он переехал в Мюнхен не из-за красоты города или окружающей местности, а потому, что Мюнхен был расположен ближе, чем другие большие города, к имению, когда-то принадлежавшему его отцу. Он еще в юности решил, что увидит дом, где прошло его детство, лишь после того, как встанет на ноги, в том числе приобретет отличный новый автомобиль. Но, приехав наконец к замку, он не проехал через, центральные ворота, а объехал поместье стороной и, оказавшись; в удобном для наблюдений месте на склоне долины, достал бинокль. У здания стояло несколько роскошных машин — даже более дорогих, чем его собственная. Дитер заметил каких-то людей и решил, что это гости. Потом он, наконец, увидел и своего дядю, Йоганнеса фон Вайлера, с достоинством расхаживающего между гостями. Долгое время он просидел так, охваченный яростью человека, несправедливо лишенного наследства. Эти поездки сделались регулярными, чаще всего он приезжал сюда в выходные дни.

Как-то в четверг, приобретая неподалеку от замка какую-то мебель, Дитер решил, что заодно сделает и вылазку к замку. Он занял свой наблюдательный пункт, но не прошло и нескольких минут, как автомобиль с дядей Йоганнесом за рулем выехал из ворот замка и на большой скорости понесся прочь. «А почему бы и нет? Ведь дядя вряд ли быстро вернется», — подумал Дитер и завел мотор. Он спустился по горной дорожке и проехал через величественные ворота замка. Его сердце бешено колотилось от воспоминаний, которые вызвал у него этот путь. Ему совсем не понравилось то, что он заметил, пока ехал от ворот до главного здания. Небольшой лесок с деревьями ценных пород, так и не успев вырасти, бьи вырублен, а живые изгороди находились в запущенном состоянии — было видно, что их давно никто не стриг Поля заросли бурьяном, то же безобразие творилось и в окружающем замок саду: траву не подстригали, а от когда-то безупречных клумб осталось одно название. Словом, по сравнению с тем временем, когда за поместьем присматривал его отец, все казалось жутко заброшенным. Перемены, произошедшие с замком, его замком, произвели на Дитера гнетущее впечатление.

Он остановил машину перед входом в дом. Белый замок казался таким же величественным, как когда-то, но деревянные части нуждались «покраске, со стен давно следовало счистить образовавшийся мох, ступеньки центральной лестницы потрескались, а некоторые окна были заколочены. Сточные желоба провисли, а в черепичной крыше виднелись дыры. Дом напоминал прекрасную женщину, переживающую тяжелые времена, но знающую, что ее красоте не может повредить ничто на свете. «Какой он все же красивый!» — подумал Дитер. Его охватили смешанные чувства: гордость, сожаление, грусть, радость, но прежде всего — гнев на того, кто довел поместье до такого запустения. Ему захотелось взбежать по ступенькам и постучать в высокую тяжелую дверь, но осторожность подсказала ему, что следует поступить иначе. Он не сомневался, что, заметив здесь племянника, дядя тут же приказал бы ему убираться вон. Юноша не боялся встретиться с братом отца лицом к лицу, однако знал, что если его выгонят с территории поместья, по праву принадлежащего ему, он может просто не вынести такого унижения. Поэтому он подъехал к тыльной стороне замка, туда, где была расположена кухня. На заднем дворе признаки запустения бросались в глаза еще сильнее.

Кухарка Мария и ее муж Вилли были пожилыми людьми уже тогда, когда Дитер жил здесь, поэтому он сомневался, что застанет их в живых. Он не продумал заранее, что скажет новым слугам — возможно, ему следует просто уехать…

— Вилли! — с чувством облегчения воскликнул он, когда дверь открылась и на пороге показался старик, казалось, ничуть не изменившийся за прошедшие годы. — Вилли, как я рад тебя видеть!

— Прошу прощения? — Вилли отступил на шаг, явно смущенный энтузиазмом незнакомца.

— Это я, Дитер! Дитер фон Вайлер!

— О, Боже! Это вправду ты? Глазам своим не верю — это просто чудо! А мы боялись, что ты погиб… Ну заходи же! — затараторил старый слуга и распахнул пошире дверь. Дитер вошел, вдохнул все тот же теплый аромат, который он помнил с детства, и впервые за двадцать один год почувствовал, что наконец-то дома.

Краснолицая, располневшая Мария в сапогах на застежках, которые, как вспомнил Дитер, она всегда носила, и белом накрахмаленном передничке сжала его в объятиях так, словно больше не собиралась отпускать. Дитер подумал, что здесь ему комфортно и тепло, как нигде.

— Вы ничуть не изменились, — удивленно проговорил он, когда Мария наконец-то отпустила его.

— Что-то мне не верится, — со смехом ответила служанка. — Мне уже семьдесят три, а Вилли — семьдесят семь.

— Выглядите вы намного моложе, — слукавил Дитер.

«Как странно, — подумал он, — когда я уехал отсюда, им было около пятидесяти пяти, но мне тогда казалось, что они уже одной ногой стоят в могиле».