Черный треугольник. Дилогия - Кларов Юрий Михайлович

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120

– Разумеется.

– Протокол составлен?

Он замялся:

– В общих чертах.

– Как это прикажете понимать?

– Протокол не полностью оформлен, но в общих чертах…

– Выходит, свои обязанности вы тоже освоили только в общих чертах?

– Видите ли, сотрудники уголовного розыска…

– С ними я побеседуй. Можете не сомневаться.

Он вновь достал часы, но на этот раз крышки не открыл и опустил луковицу обратно в кармашек жилета.

– Время наступления смерти вы определили?

– Более или менее.

– Более или менее?

– Судя по трупным пятнам, степени охлаждения трупа, трупному окоченению и другим признакам, Глазуков убит вчера между восемнадцатью и двадцатью часами.

– Не раньше и не позже?

– Ну, с абсолютной уверенностью ответить на ваш вопрос затруднительно. Возможны, конечно, различные отклонения. Но, видимо, все-таки между восемнадцатью и двадцатью.

– А если мы, допустим, скажем так, – вмешался в разговор Борин, – смерть наступила между семнадцатью и двадцатью одним часом. Не ошибемся?

– Нет, не ошибемся.

– Тогда так и скажем, – кивнул Борин. – А то, знаете ли, чрезмерная точность создает порой дополнительную путаницу. У меня так уже не раз бывало. Значит, между семнадцатью и двадцатью одним… А каким оружием убит Глазуков? Колющим?

– На теле убитого обнаружены две раны, – сказал эксперт. – Одна от огнестрельного оружия, а другая – от холодного.

Мы с Бориным переглянулись.

– Где расположены раны?

– Грудная клетка. Колотая – в пятом межреберье, слева по сосковой линии.

– Район сердца?

– Да. Похоже, что она была нанесена Глазукову, когда тот сидел в кресле. А выстрел уже был произведен в лежачего.

– Колотая рана смертельная?

– Возможно. У меня создалось впечатление, что задет левый желудочек сердца.

– Извините, Антон Никитович, – сказал я, – мне весьма любопытны ваши впечатления, но я бы предпочел факты.

– Пока могу только предполагать. Bот завтра, когда произведу вскрытие…

– Завтра?

– Ну, если успею, сегодня.

– На вашем месте, Антон Никитович, я бы постарался успеть.

Он затравленно посмотрел на меня. По привычке схватился за цепочку часов, но тут же, словно обжегшись, отдернул пальцы. Боковым зрением я увидел, как в комнату своей бесшумной кошачьей походкой вошел агент первого разряда Прозоров, который был старшим поста наружного наблюдения за домом Глазукова.

– Вам что-нибудь нужно?

– Никак нет, товарищ Косачевский. Ежели помешал…

– Можете остаться. Мы здесь как раз подводим итоги вашего дежурства.

Прозоров усмехнулся:

– Нельзя было услышать выстрел. Можете проверить.

– Ладно, об этом мы поговорим с вами потом, – сказал я и повернулся к «заполошенному» медику. – Значит, сегодня к шести вечера я буду ждать протокол вскрытия.

– К шести?

– Не позже. А теперь скажите мне, каким клинком нанесена колотая рана?

– Плоским, обоюдоострым.

– Кинжалом?

– Во всяком случае, не финкой. Входное отверстие линейной формы, края ровные и гладкие, а углы острые.

– А что из себя представляет огнестрельная рана?

– Расположена рядом с первой. Видимо, тоже смертельная. Нападавший стрелял в упор, через диванную подушку.

– Сквозная?

– Да.

– Пулю нашли?

– Нашли, – сказал Прозоров. – В полу застряла. Ребята вытащили.

– Ну что ж, пойдем к «ребятам».

– Я свободен, товарищ Косачевский? – спросил эксперт.

– Да, до шести вечера. Впрочем, надеюсь, что вы управитесь раньше.

Москва, Центророзыск республики,

начальнику бригады «Мобиль»

тов. Косачевскому Л.Б.

Строго конфиденциально

Настоящим довожу до Вашего сведения, что во время антиколчаковского восстания в Иркутске в январе сего года на станции Инокентьевская в сборном эшелоне были обнаружены архивы департамента милиции колчаковского министерства внутренних дел, губернских управлений государственной охраны и некоторых территориальных отделений контрразведки.

Вышеуказанные архивы были переданы командованием Северо-Восточного партизанского фронта Реввоенсовету Пятой армии, а затем пересланы для разбора в Екатеринбург.

Среди этих материалов имеются документы, имеющие касательство к розыску белогвардейцами ценностей «Алмазного фонда».

Направляю Вам копии.

Приложение на 122 листах.

Агент первого разряда бригады «Мобиль»

Б.Ягудаев

Срочная телеграмма.

Вне очереди.

Екатеринбургское отделение контрразведки

Совершенно секретно

ВСЕМ ОТДЕЛЕНИЯМ КОНТРРАЗВЕДКИ И КОНТРРАЗВЕДПУНКТAM ПО ЛИНИИ ТРАНССИБИРСКОЙ МАГИСТРАЛИ И СИБИРСКОМУ ТРАКТУ. К НЕМЕДЛЕННОМУ ИСПОЛНЕНИЮ. КОПИЯ ГЛАВУПРАВДЕЛАМИ КАНЦЕЛЯРИИ ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ.

По данным Екатеринбургской особой комиссии полковника Шереховского, в июне 1918 года, когда большевистское правительство подготовляло суд над ныне покойным императором, в Екатеринбург нелегально прибыла анархистская террористическая группа, намеревавшаяся напасть на дом Ипатьева и уничтожить царскую семью. После освобождения Екатеринбурга войсками «сибирского» правительства указанная группа продолжает оперировать на контролируемой нами территории. Ею совершен ряд террористических актов в различных городах Урала и Сибири, в том числе и недавнее покушение в Чите на атамана Семенова. Руководит указанной группой анархист Б.Т.Галицкий (описание внешности прилагаю).

Прошу принять безотлагательные меры к розыску и задержанию вышеуказанных опасных преступников, кои подлежат этапированию в Екатеринбург. Обнаруженные при них ценности (деньги, золото, драгоценные камни) также надлежит незамедлительно переслать по описи в наш адрес.

Начальник Екатеринбургского отделения контрразведки подполковник Ю.Винокуров

Из донесения старшего инструктораосведомительного отдела Омского губернского управлениягосударственной охраны Горлова.

В связи с циркуляром департамента милиции № 351/14– ВА (о ценностях петербургской монархической организации «Алмазный фонд») имею честь сообщить.

На благотворительном бале в гостинице «Лондон», сбор от коего предназначался увечным воинам, гражданская жена коменданта Омска генерала Волкова госпожа Ясинская привлекла к себе всеобщее внимание оригинальными серьгами в виде бриллиантовых каскадов с большими (десять – двенадцать каратов) свободно висящими грушевидными сапфирами.

Оные серьги-каскады опознаны госпожой Бобровой-Новгородской как некогда ей принадлежавшие.

По словам Бобровой-Новгородской, оне были приобретены у Фаберже ея покойным мужем, шталмейстером двора его величества Бобровым-Новгородским в 1886 году и подарены ей ко дню ангела. В августе 1917 года, движимая верноподданническими патриотическими чувствами, госпожа Боброва-Новгородская, через казначея «Алмазного фонда» барона В.Г.Мессмера пожертвовала их для высоких целей поименованной организации (у госпожи Бобровой-Новгородской сохранилась расписка Мессмера).

Серьги-каскады появились у госпожи Ясинской (сведения приватно получены от ея горничной) около месяца назад, когда она вернулась в Омск из Екатеринбурга, где гостила у своей петербургской приятельницы, бывшей танцовщицы госпожи Лерер, коя содержит кабаре «Яик». Генералу Волкову она сказала, что приобрела указанные серьги у екатеринбургского ювелира Кутова на деньги, одолженные у госпожи Лерер. Однако достоверность такого объяснения представляется сомнительной, поскольку госпожа Лерер находится в крайне стесненных денежных обстоятельствах и ее кабаре заложено господину Иванчееву. Кроме того, ювелир Кутов отрицает, что серьги-каскады куплены в его магазине.

Учитывая известную фривольность поведения госпожи Ясинской, ея многочисленные любовные связи, а также некоторые данные, полученные от наших осведомителей, есть основания предполагать, что серьги-каскады подарены ей в Екатеринбурге любовником. Установление личности оного имеет существенное значение для розыска ценностей «Алмазного фонда». Посему полагал бы целесообразным свой выезд в Екатеринбург для всесторонней негласной проверки вышеуказанного предположения.

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120