Но ему не повезло. За пару километров до МКАД в салоне BMW запахло паленой резиной. Они остановились, и водитель, громко матерясь, полез под капот. Провозившись минут пять, он в полном озлоблении заглянул в салон, и брюзгливо заявил: «Все, блин, доездились. Надо эвакуатор вызывать».
Вызвав по сотовому аварийную службу, он захлопнул капот и пнул переднее колесо. Ланской несколько минут безнадежно постоял около машины, пока водитель, оттаяв, не сказал ему:
– Антон Альбертович, да езжайте вы домой! Ничего с этой колымагой не будет – кому эти дрова нужны, да еще в поломанном виде. Я внутри запрусь, а на крайний случай у меня еще кое-что припасено, – он похлопал рукой по карману. – Давайте я вам машину тормозну!
В квартиру Антон вошел в начале третьего. Свет нигде не горел, и его оглушила тишина. В холодильнике стояла еда – ему оставалось только сунуть тарелки в микроволновую печь, что он и сделал. При этом он с сожалением подумал о том, что еще совсем недавно Анна ждала его, не ложась спать, как бы поздно ему не приходилось возвращаться. И его усталость снимало как рукой, когда он видел ее нежное лицо, освещенное улыбкой. А теперь все чаще он находит ее в постели.
И добро б спала – так нет… То ли из-за жары не спит, то ли терзает ее что-то… Флакончик снотворных таблеток – неизменный ее спутник. Вот и сейчас стоит на кухонном столе. Значит, у нее снова бессонница – и тем не менее, она предпочитает принимать снотворное, нежели ждать его с работы. Что же такое произошло между ними и когда?.. Ему так не хватает ее… А она неумолимо отдаляется от него – океанский лайнер, да и только…
Но, зайдя в спальню, он с удивлением обнаружил, что постель пуста. Он прошелся по небольшой квартирке, заглянул в ванную, пару раз окликнув Анну. Не получив ответа, сунул руку в карман за телефоном. Ну так и есть, трубка села, а он и внимания не обратил. Поставив телефон на зарядку, он проверил непрочитанные сообщения и обнаружил ее смску, присланную в час ночи и написанную телеграфным стилем: она с Жики на милонге, и скоро ее не жди. Почему-то Антон почувствовал себя уязвленным…
– До дома я добирался на попутке. Ленинградка перекопана и даже ночью стоит в пробке. Быстрее пешком дойти, наверно…
– Значит, алиби у вас нет, – сухо подытожил Виктор.
Антон досадливо поморщился. Ситуация казалась ему абсурдной. Ему, Антону Ланскому, молодому человеку из прекрасной академической семьи, приходиться доказывать, что он не убийца. И при этом его снедает холодный страх из-за Анны, и мучают дурные предчувствия. Неужели это конец?.. Накануне у него произошел с ней странный разговор. Все началось с упоминания о Катрин. Анна заявила: то, что произошло с Катрин у них – неспроста. Антон потребовал объяснений.
– Что тут объяснять? – нервно передернув плечами, заявила Анна. – Сколько лет мы наблюдаем это безобразие, и можно было предвидеть, что все примерно так и кончится. Нельзя столько лет испытывать человека на прочность.
– Человек – это Катрин? – осторожно поинтересовался Антон, но молодая женщина услышала в его голосе иронию и возмутилась:
– Естественно, Катрин. Ее запас терпения иссяк. Может, теперь она все же бросит этого мерзавца?
Антон покачал головой:
– Ты предвзято относишься к Орлову. Катрин – та еще штучка, между нами говоря. То, что он с ней сделал – естественный результат ее провокаций. Нет, я его не оправдываю, – торопливо воскликнул он, заметив разгневанное выражение лица Анны, – но пытаюсь объяснить тебе, что если б не эта дикая затея с Мигелем – кстати, кто все же ее инициировал, а? – все не закончилось бы так драматично – и для нее, и для него.
– То есть, ты хочешь сказать, что Катрин сама виновата, что он ее избил и…
– Да нет же! – уже с раздражением перебил ее Ланской. – Она не виновата. Ну, или виновата, но не только она – к этой истории только ленивый руку не приложил. Ты ведь знала, что они, Катрин и Мигель, затевают? Наверняка знала! И не остановила!
– Если б ты не разрешил тогда Орлову остаться… – раздраженно начала Анна.
– Я знаю, – перебил ее Антон, – и понимаю, что делать мне этого не стоило. И, конечно, я должен был вовремя остановить Мигеля. Не успел.
– Или не захотел, – пробормотала Анна.
– Что ты такое говоришь! – возмутился Антон.
– Ах, – отмахнулась Анна, – какая теперь разница!
– Никакой. Но ты не будешь отрицать несомненную связь между тем гнусным инцидентом и последующими преступлениями?
– Не буду, – молвила Анна. – Какой смысл?
– У тебя есть подозрения? – спросил Антон.
– Я подозреваю Орлова, – прямо ответила Анна.
– А я Мигеля, – так же прямо заявил Ланской, смотря ей в глаза.
Анна зажмурилась, словно у ног ее разверзлась бездна.
– Почему?.. – чуть слышно произнесла она. – Почему Мигеля?
– Потому что он дико себя ведет по отношению к Катрин, да и по отношению к тебе.
Анна нервно расхохоталась.
– Дико себя ведет! А Орлов нормально себя ведет? Одна эта Вешнякова чего стоит, не говоря уже о Полине! И наверняка я знаю не все! Скажешь, нет?
Антон отвел взгляд:
– Орлов просто бабник.
– А Булгаков твой как будто не бабник!
– Булгаков-то при чем? – опешил Антон.
– Да при том! Удивительно, что он все-таки женился на этой бедной рыжей дурочке – для меня это так же невероятно, как если б он перестал иметь дело с женщинами и переключился на мужчин!
– Анна, что ты говоришь!
– То, что слышишь. Ты никогда не задумывался, отчего ни одна из его подружек не появлялась у нас более одного-двух раз?
– Да что ты взъелась на него? – удивился Ланской.
– Для него женщины не более чем инвентарь для приятного времяпрепровождения! И тут – эта нелепая свадьба!
– Она залетела, – хмуро отрезал Антон.
– Можно подумать, это причина для Булгакова, – фыркнула Анна.
– Катрин… – начал Антон, Анна сделала протестующий жест.
– Не надо о Катрин! Все было в ее власти. Но она выбрала бездействие. Значит, так тому и быть…
– Булгаков говорил вам, что оперировал полковника Лежаву? – спросил Глинский.
– Да, говорил, – Ланской удивился его вопросу, – а что тут такого? Это тайна?
– А то, что полковник – мой отец?
– И это говорил, – кивнул Ланской.
– А вы, в свою очередь, кому об этом сообщили?
– Что значит – сообщил? – возмутился Антон. – Никому я специально не сообщал. Упомянул вскользь, когда разговаривал с Анной. А больше и некому было, собственно.
– А при каких обстоятельствах? Где это произошло? На улице? Дома? В ресторане? Кто мог вас слышать?
– В ресторане. Мы обедали с ней в японском ресторане «Аригатоо» на Маяковке. Никто нас не слышал.
Глинский знал этот ресторан. Там много закутков из ротанга, сидя в любом из которых, становишься невидимым для окружающих. Кто угодно мог сидеть за плетеной стенкой и слышать, о чем говорят Ланской и Королева. Но это значит, что за ними следят? И за кем из них конкретно? За ним или за ней?.. Или за обоими сразу?
– Un deux trois [38]. Un deux trois. Un deux trois, – механический голос мерно отсчитывал такты, а метроном вторил ему. Классный экзерсис длился четвертый час, и в зале надрывались трое – Анна, Борис и Алла Коренева, дублерша Анны. Молоденькая балерина держалась из последних сил, приседая в бесконечных плие, но не могла остановиться раньше примы – гордость не позволяла. Борис ткнул Анну в бок и прошептал:
– Садистка несчастная, девка сейчас концы отдаст прямо у станка. Заканчивай уже и отпусти беднягу.
Анна вывернулась из очередного арабеска и приняла устойчивое положение.
– Алла, – позвала она, снимая со станка полотенце и вытирая пот с груди, – хватит на сегодня…
Девушка без сил опустилась на пол прямо там, где стояла.
– Завтра во сколько?
– В одиннадцать? – вопросительно взглянула Анна на Бориса.
