Он отыскал улицу, на которой жили родители Клэр Тайсон, и стоявший в середине квартала дом номер тринадцать. Подрулив к тротуару, он остановился прямо перед этим домом — маленьким, одноэтажным. Из двух его окон торчали коробки кондиционеров. Крыльцом служила бетонная плита. Черная, заржавевшая подставка для гриля стояла прислоненная к одной из боковых стен. По пути к двери дома Рики облаял здоровенный рыжий пес, прикованный цепью к железной изгороди.
Рики нажал кнопку на двери и услышал, как в доме задребезжал звонок. Тут же заплакал младенец, впрочем мгновенно утихший, когда изнутри дома донеслось:
— Иду, иду…
Дверь отворилась, и перед Рики предстала молодая чернокожая женщина с младенцем на руках. Второй двери, сетчатой, она не открыла.
— Что вам нужно? — сердито спросила она. — За телевизором, что ли, пришли? Или за стиральной машиной? Или за сосками? Чего на этот раз заберете?
— Я ничего забирать не намерен, — ответил Рики.
— Так вы не из электрической компании?
— Нет. У меня к вам пара вопросов, — ответил Рики. — И возможно, кое-какие деньги — если у вас найдутся ответы.
Женщина продолжала взирать на Рики с подозрением, однако теперь к нему примешивалось и любопытство.
— И что за вопросы?
— Вопросы о людях, которые жили здесь раньше. Довольно давно. О семье по фамилии Тайсон.
— Этого мужика выселили отсюда аккурат перед тем, как въехали мы.
Рики вынул из кармана бумажник и извлек из него двадцать долларов. Женщина отперла наконец сетчатую дверь.
— Вы коп? — спросила она. — Или что-то вроде детектива?
— Я не из полиции, — сказал Рики, — хотя, возможно, и что-то вроде детектива.
Протиснувшись сквозь махонькую прихожую, Рики прошел за женщиной в гостиную. Окна были открыты, и все равно жарища стояла такая, что узкая комната производила впечатление тюремной камеры. В гостиной имелись: кресло, диван, телевизор и красный с синим детский манеж, в который и был водворен ребенок. Стены были пусты — если не считать одинокой свадебной фотографии, на которой застыли в неловких позах все та же женщина и молодой негр во флотской форме. Рики, взглянув на фотографию, спросил:
— Это ваш муж? Где он теперь?
— В море, — ответила женщина. — Где-то в Аравийском заливе. Ему еще два месяца служить, потом вернется домой.
— Как вас зовут?
— Шарлин, — ответила женщина. — Ну, так что у вас за вопросы, на которых я могу заработать?
Рики уселся в единственное кресло, Шарлин опустилась на диван.
— Расскажите, что вам известно о семействе Тайсон, — сказал Рики. — Они жили здесь до вас?
— Точно, — сказала она. — Но я знаю только о старикане. Он жил один. А зачем вам понадобился этот старик?
— Не исключено, что он сможет получить по завещанию небольшую сумму, — соврал Рики. — Семья наняла меня отыскать его.
— Не думаю, что там, где он сейчас, ему нужны деньги.
— А где он?
— На Мидвэй, в госпитале ветеранов. Если еще дышит.
— А его жена?
— Умерла. Чуть больше двух лет назад.
— Вы его когда-нибудь видели?
Шарлин покачала головой:
— Я о нем знаю только по рассказам соседей.
— И что рассказывают соседи?
— Ну, я слышала, у них была дочь, но она давным-давно умерла. Они жили на пособие. Старуха заболела, что-то с сердцем. Медицинской страховки не было, только «Медикэр». На них вдруг посыпались счета, совсем как на меня. Старуха возьми да и помри — а это снова деньги. А в один прекрасный день он вдруг узнает, что его закладной на дом владеет вовсе не банк, как он всегда думал. Кто-то ее выкупил. Старик пропустил срок платежа, может, и не один. Тогда явились помощники шерифа с уведомлением о выселении. Выставили беднягу на улицу. А следующее, что я о нем слышала, так это что он лежит в интернате для престарелых.
Рики немного поразмыслил над ее рассказом, потом спросил:
— Значит, вы сюда въехали уже после его выселения?
— Точно. — Шарлин вздохнула и покачала головой. — Про старика мне рассказывали соседи напротив. Они теперь переехали. Может, из тех, кто его знал, здесь никого уж и не осталось. Вообще-то не похоже, что у него было слишком много друзей.
— Есть у вас имя или, может быть, адрес человека, который получает с вас арендную плату?
Шарлин немного удивилась, но кивнула утвердительно:
— Конечно. Я подписываю чек на имя адвоката из делового квартала, а тот переправляет его кому-то в банк. Это когда я получаю деньги. Домовладелец — малый ушлый. Как только появляются деньги, кто-то из его юристов звонит мне и напоминает, что пора заплатить. — Шарлин подняла с пола цветной карандаш и написала имя с адресом на обороте старого конверта. — Надеюсь, это вам как-то поможет.
Рики извлек из бумажника две двадцатки и вручил их Шарлин. Та благодарно закивала. Рики поколебался, потом вытащил третью двадцатку.
— Это для малыша, — сказал он.
— Вы очень милы, мистер.
Рики вышел на улицу. Зной все усиливался. Рики взглянул на свой стоящий у бордюра прокатный автомобиль и попытался представить себе старика, сидящего на тротуаре в окружении своих скромных пожитков. Ни одного друга. Рики знал, кто выселил бедолагу. Однако ему оставалось только гадать, сознавал ли старик, в отчаянии сидевший на жаре, что на улице он оказался благодаря ребенку его, старика, ребенка, от которого он много лет назад отвернулся.
Меньше чем в семи кварталах от дома, из которого когда-то бежала Клэр Тайсон, стояло просторное здание школы. Рики заехал на школьную парковку. Охранник объяснил ему, как пройти к кабинетам администрации.
За дверью, на которой так и значилось: «АДМИНИСТРАЦИЯ», сидела секретарша, которая, выслушав объяснения Рики, повела его к кабинету директора. Рики подождал снаружи, пока секретарша не пригласила его войти. В кабинете Рики увидел сидевшую за компьютером средних лет женщину. Та бросила на него поверх очков взгляд, отдававший чем-то едва ли не антикварным, — взгляд сельской учительницы прежних времен. Женщина указала на кресло, а сама обошла заваленный бумагами письменный стол и уселась за него.
— Я могу быть вам чем-то полезна? — с живой интонацией осведомилась директриса.
Рики кивнул.
— Мне нужна информация, — сказал он. — Сведения о девушке, которая училась здесь в шестидесятых. Ее звали Клэр Тайсон…
— Школьные архивы конфиденциальны, — перебила его директриса. — Но девушку эту я помню.
— Вы тогда уже работали здесь?
— Я здесь всю жизнь проработала, — ответила женщина. — Если хотите, я могу показать вам школьный ежегодник шестьдесят седьмого года. Другой помощи вам, боюсь, от меня не добиться.
— И на том спасибо, — сказал Рики и, вынув из кармана поддельное письмо из несуществующего ракового центра, протянул его директрисе. — Я ищу кого-нибудь, кто мог знать родственников этой больной.
Женщина быстро прочитала письмо. Выражение ее лица смягчилось.
— О, — извиняющимся тоном сказала она. — Мне очень жаль. Я вас не поняла.
— Да ничего, — сказал Рики. — Когда у вашей племянницы рак и ей нужен донор костного мозга, никакая попытка лишней не будет.
— Конечно, — согласилась женщина. — Но я не думаю, что в этих местах остались хоть какие-то родичи Клэр.
— Меня удивило, что вы ее помните, — сказал Рики.
— Она умела произвести впечатление. А я в то время руководила ее классом. — Женщина встала, отошла к книжному шкафу у дальней стены кабинета, возвратилась со школьным ежегодником 1967 года и передала его Рики.
Рики пролистывал одну страницу за другой, пока не добрался до Клэр Тайсон. Ему трудно было совместить женщину, с которой он познакомился десять лет спустя, со свежим, чисто умытым лицом этой почти уже взрослой девушки. Он прочитал текст рядом с ее фотографией. Перечень школьных клубов, в которых она состояла, — французский, научный, театральное общество. Перечислялись также ее награды за учебу, и среди них — представление к Национальной стипендии. Приводилась также цитата, свидетельствовавшая о хорошем чувстве юмора, но Рики показавшаяся отчасти зловещей: «Поступайте с людьми так, как они еще не успели поступить с вами». И прогноз: «Хочет жить на больших скоростях. И через десять лет будет либо на Бродвее, либо под ним».
