Человека преследует тень - Шульман Илья Михайлович

— Не надо. Сначала рассказывай.

— С прииска я. Старатель. В прошлом году по комсомольской путевке приехал. Зарабатываю прилично, матери помогаю. Вчера на тыщу рублей золота сдал. За неделю намыл...

— Да ты говори, говори, не бойся.

— Уговаривает меня один человек золото продать. Говорит, что заплатит в два раза больше, чем в кассе. На зубы, мол, нужно.

— Ну, а ты?

Парень обиделся.

— Разве ж я на такое пойду? Чай, человек советский, да еще комсомолец... А на зубы золото в поликлиниках продают.

— Так ты ему и сказал?

— Так и сказал. Он дураком меня обозвал, а потом пугать стал: «Перо, говорит, тебе вставим. Нас много». Я ему: «Врешь, сукин сын! Это нас много!»

— Молодец парень!

— А потом уж я ему непотребное сказал. Словом, не выдержал...

— Надо было нам сообщить, — заметил Ильичев.

— Неловко, вроде, жаловаться.

— Чудак, это же не товарищ, а враг.

— Теперь-то понимаю. А тогда не сработало соображение.

— Ну, а как он тебе руку-то?

Парень смутился:

— Сам виноват. Когда он деньги мне предложил, я ему... р-раз!

Дмитрий не удержался от смеха.

— Дал я тогда крепко, он сразу же убрался. А сегодня выхожу из дому, а меня из-за угла ножом... Даже не рассмотрел в темноте кто.

— А разве не тот?

— Не-ет! Тот был здоровый, руки длинные и голова очень большая, а этот вроде поменьше.

— В лицо его узнаешь, если встретишь?

— Нет, не узнаю!

— А как же ты меня ночью разыскал? Почему не в милицию обратился?

— Видел я днем вас с дочкой на крыльце дома. Вот и решил идти прямо к вам. Небось дежурный такими серьезными делами не занимается...

— Верно, брат, дело серьезное! Ну, а зовут-то тебя как?

— Павел.

— Что же ты будешь делать, Павел, если опять придет тот головастый?

— Да я ему!..

— Постой, постой! Однажды это уже было, а что толку?

Парень помрачнел.

— Ну дашь ему по шее еще раз, а он тебя ножом опять ткнет. Или спугнешь его, а нам он, ой, как нужен!

— Понимаю, а смекнуть не могу. Что же мне делать?

— Хочешь оказать нам большую услугу?

— Ой, да вы еще спрашиваете!

— Не сдрейфишь?

— Не заробею! Все сделаю, честное комсомольское!

— Ну, тогда слушай внимательно...

На столе у Ильичева лежал большой список Лопаевых. «От кого же из них получил кирпичный мастер денежный перевод?» — размышлял Дмитрий. В обратном адресе значилось: «Лопаев Григорий Николаевич, Ленинград, Главный почтамт. До востребования».

В Ленинграде Григориев Николаевичей Лопаевых оказалось несколько десятков, в Москве — еще больше. Как вот тут найти нужного Лопаева? А найти его следовало непременно, в этом Дмитрий не сомневался.

— Опять не тот! — огорченно зачеркнул Доронов еще одну фамилию. — Год рождения 1921-й, демобилизовался из армии и вернулся в Ленинград неделю назад. Не подходит.

— Очень хорошо, — подхватил Ильичев. — Как у Ильфа и Петрова: «Наши шансы увеличились. Заседание продолжается...»

И они вновь углубились в документы.

— Этот! — уверенно выпалил Доронов, зачеркнув еще десяток фамилий. — Лопаев Григорий Николаевич, инженер-геолог. Работал в наших краях, прописался в Ленинграде год назад. Он!

— Может быть, но список будем смотреть до конца. Отложи его материалы в сторону.

Когда изучение списка было закончено, Ильичев приказал:

— Отправляй немедленно срочные запросы в областное управление внутренних дел, во все районные отделы области... Ленинград и Москву. Нам необходимы все данные, какие есть. Не забудь запросить предприятия, где работал Лопаев. Со всеми сведениями — ко мне!

Сведения начали поступать на другой день.

Ильичев с получением каждой новой бумажки все более мрачнел.

С прииска, где Лопаев несколько лет проработал начальником драги, пришла самая лучшая аттестация: «Волевой, опытный инженер-геолог, умелый организатор. Награжден грамотами за перевыполнение плана добычи золота...»

Администрация другого прииска сообщила, что Лопаев в бытность свою начальником участка проявил себя своевольным руководителем, грубил рабочим, что, однако, не мешало, его участку быть лучшим на прииске.

Все остальные служебные характеристики ничем не отличались от этих.

— Если по физиономии судить, — рассуждал Доронов, вертя в руках фотографию Лопаева, — то его впору министром назначать. Выгодная внешность. Странно, чтоб такой пошел на преступление. Зарабатывали с женой много, квартиру в Ленинграде сохранили. Сын в академии учится. Пенсию должен получить. Непонятно, что еще человеку нужно?

— Все это так, — резонно заметил Ильичев, — но заняться им надо. Мало ли какие мотивы могут тут быть!

На столе требовательно зазвонил телефон.

— Капитан Ильичев слушает!

Видимо, сообщали что-то очень важное, так как лицо Дмитрия посуровело, а пальцы левой руки стали что-то машинально выстукивать по столу.

— Спасибо, спасибо, дорогой! На чай приедем обязательно. А ты уж там встречай гостя получше!

Ильичев положил трубку на рычаг и, повернувшись к Доронову, сказал:

— Только что самолетом из Ленинграда прилетел инженер-геолог Лопаев...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Приисковый врач разрешил молодому старателю Павлу Алешкину выйти на работу.

— Только смотри, первые дни на левую руку сильно не нажимай, а то опять на бюллетень посажу! — пригрозил он.

Прыгая через ступеньки, Павел одним духом спустился вниз, на главную и единственную улицу поселка, и широко зашагал к конторе.

— Здоров, как бугай, — весело сообщил он в отделе кадров, сдавая больничный лист. — Утром подамся в тайгу, к своим ребятам! Небось они меня уже и с довольствия сняли.

— Не шути, — строго посмотрел поверх очков начальник отдела кадров. — Ты болел, а они от твоего имени золото сдавали.

— Ну?

— Вот тебе и «ну», — довольно передразнил Павла пожилой кадровик.

Ждать утра Павел не стал.

Прямо из конторы зашагал узкой тропой к распадку, где трудились товарищи. Отбиваясь от мошки, он прыгал по набухшим кочкам, не выбирая брода, зачерпывая голенищами холодную воду, переходил ручьи. На вершине перевала осмотрелся и быстро побежал вниз по узкой тропке, змейкой уходившей к шумному горному потоку.

Он шел уже третий час. Вот-вот впереди покажутся пирамиды пустой породы, а там до участка рукой подать. Уже и зимовье видно у подножия заросшей сопки. От него до места два километра...

Внезапно на пути зашевелились, закачались темно-зеленые мохнатые ветки стланика, хрустнул сучок, и перед Павлом вырос высокий человек с длинными руками и большой головой.

— Не оглядывайся, там тоже свои, — громко сказал человек. — Садись, толковать будем.

Павел послушно сел на валежину.

— Ну, одумался? Рука-то прошла?

— Прошла, на работу иду...

— Работа погодит. Слушай, последний раз говорю. В субботу принесешь мне золото. Плачу хорошо, вдвое против кассы. Все не приноси. В кассу сдавай часть, будто все как надо. Рассчитываюсь сразу. А не принесешь золото или пикнешь кому, тоже... сразу. Теперь знаешь, что я зря не говорю.

Павел молчал, настороженно поглядывая на этого страшного человека.

— Что не понял, спрашивай. Не увидимся долго. А пока вот тебе бумага, карандаш, пиши: я, такой-то, получил авансом за золото, которое покупает у меня Николай Свеча... Да-да, Николай Свеча... пятьсот рублей...

Павел писал медленно, никуда, кроме бумаги, не глядя. Пальцы слушались плохо, карандаш два раза ломался.

— А за то, что ты мне тогда съездил малость, я прощаю. Квиты мы... А смелых я люблю!

Павел поднял голову, хотел встать, но Свеча сунул руку в карман:

— Не дури! А то я из тебя мигом отбивную сделаю!

— Я ничего... Просто так...

— То-то! Это первый раз ты как дикая лошадь. Потом пообвыкнешь, еще друзьями будем!