Алчность - Берг Анита

— И все же, как он узнал, что мы в этой машине? Скорее всего, он просто плохой водитель, — спокойным, рассудительным голосом проговорил Джейми, и у Винтер возникло такое чувство, словно она очутилась в одном автомобиле с Питером Аскотом, самым известным из сыгранных Джейми персонажей.

«Интересно, — подумала она, — играет ли он сейчас или он такой и в жизни? Но ведь в этом случае ему можно было совсем не играть перед камерой? Да уж, загадка…»

— Он знает, что у меня есть такая машина. В прошлом году я подвозил его в Антиб, а потом он взял ее у меня на пару дней — мне она была не нужна. Кстати сказать, Дитер вернул ее с вмятиной на крыле и с пустым баком.

— Неспортивно, вы не находите? — Джейми вновь завел мотор.

— Мне нравится твой английский, он такой сочный! — рассмеялась Винтер с заднего сиденья.

— Не могу же я разговаривать на американском! — повел широкими плечами Джейми.

Винтер влюбилась в Мальмезон с первого взгляда.

— Замок такой красивый и в то же время такой грустный! Я так и вижу, как по этим дорожкам прогуливается Жозефина, оплакивая свою утраченную любовь… — мечтательно проговорила она.

Джейми сказал, что ему тоже представляется нечто подобное, но Уолт промолчал: он не отличался богатым воображением.

— Как вы думаете, эти розы посадила Жозефина сама? — спросила Винтер, когда они зашли на территорию розария.

— Не уверен, — ответил Джейми, но, заметив разочарование на лице женщины, быстро добавил:

— Наверное, лишь некоторые из них.

— Мне тоже так кажется, — произнесла Винтер, уловив, что Джейми говорит это, только чтобы не расстраивать ее.

— Так что нам теперь делать? Искать пергамент, привязанный к кусту? — спросил Уолт, с несчастным видом посмотрев на небо, откуда сыпался мелкий дождь.

Словно услышав эти слова, из небольшой беседки вышел промокший хмурый мужчина и, не говоря ни слова, подал им два конверта.

— Он мог хотя бы убедиться, что мы — именно те, кто ему нужен, — пробурчал Уолт, разрывая конверт.

— Думаю, у него есть фотографии вас обоих. Когда мы подошли, он взглянул на какую-то бумагу, которую достал из кармана — наверное, это были ваши фото. Что там написано, Уолт? — Пытаясь прочесть подсказку, Винтер даже встала на цыпочки.

— Что скажешь, Джейми?

— Послушай, Уолт, я был не прочь помочь тебе с первой подсказкой мне показалось, что это несправедливо, ведь ты совсем не знаешь французского. Но неужели ты думаешь, что я буду помогать тебе до самого конца? Это будет нечестно, кроме того, кому из нас достанется приз?

— Мы могли бы поделить его, — предложил Уолт.

— Ну да, или, к примеру, столкнуть конкурента с дороги, — как бы в шутку произнес Джейми. Однако в этой шутке была изрядная — доля правды: он не знал, способен ли Уолт убить человека ради денег, но теперь был уверен, что Дитер способен.

2

«Где карибу стоит на страже в поле смерти…»

Дитер был очень доволен собой: ему удалось вырваться из замка раньше своих соперников, и теперь он опережал их на час — два. «В конце концов, — сказал он себе, — Гатри не говорил открытым текстом, что выезжать из замка следует только на автобусе».

— Я думала, это всего лишь игра, — сказала ему Магда, все еще не пришедшая в себя после утреннего инцидента с «вольво».

— Когда на карту поставлена такая сумма, это уже не игра, — ответил Дитер и прибавил газу. Неуклюжий «рендж-ровер» он оставил в Париже и сейчас на своем спортивном «порше» несся по автостраде, ведущей на север.

— Думаю, что у Джейми другое мнение: не могу себе представить, чтобы он воспринимал все это всерьез.

— Джейми — идиот. Ему все в жизни доставалось слишком просто. Он совсем не уважает деньги, иначе не спускал бы их в казино.

— А Уолт?

— Тот любит деньги, я уверен, что ради победы он готов па все.

— Даже столкнуть конкурентов в кювет?

— Бога ради, ты про что?

— В машине, в которую ты чуть не врезался сегодня утром, сидели именно они.

— Но, Магда, дорогая, ты наверняка ошиблась. Скорее всего, за рулем той машины был пьяный, и нам удалось избежать столкновения лишь потому, что я отличный водитель.

— На пустынной дороге? — спросила Магда и потянулась к зажигалке на приборной панели.

— Тебе обязательно курить? Ты хорошо знаешь, что я терпеть не могу, когда ты куришь в салоне.

— Я очень нервничаю, когда ты так быстро водишь машину по мокрым дорогам, — ответила женщина, затягиваясь сигаретой. Раздраженно хмыкнув, Дитер чуть опустил стекло, и в машину ворвались ветер с дождем. Магда еще раз втянула дым й покорно затушила сигарету.

«Ну почему я так груб с ней? — спросил себя Дитер. — Почему бы ни признать, что ради победы я действительно пойду на что угодно, ведь согласиться на чье-либо верховенство — это выше моих сил! Нет, причина вовсе не в возбуждении от игры».

Обычно он был внимателен к жене: сделать ее счастливой было одним из его жизненных приоритетов. Вообще-то Магда знала его с такой стороны, о существовании которой его партнеры по бизнесу не подозревали. Он никогда не пропускал дня ее рождения и памятных дат, и хотя Магда знала о его бесприютном детстве, он ни разу не жаловался, никогда не использовал это как оправдание своих поступков. В бизнесе он мог быть безжалостным, но с женой — никогда. Иногда Дитер подавлял ее, но по ее реакции он догадывался, что ей это нравится: возможно, это хоть как-то сглаживало тот факт, что в постели он доминировать не мог Дитер знал, что Магда винит себя за его неспособность заниматься с ней любовью. Им следовало бы открыто обсудить проблему, но он никак не мог на это решиться: тема была слишком неприятной. Но как же он хотел любить ее по-настоящему! Дитер вздохнул. Магда протянула руку, погладила его, а он нежно пожал ее пальцы.

Ему пришло в голову, что причиной раздражительности является Гретель, его нынешняя любовница. Обычно он был осторожен, но на этот раз, похоже, пару раз утратил бдительность — Магда могла видеть их в одном мюнхенском ресторане. Теперь в глазах жены часто появлялось еще более грустное, чем обычно, выражение, кроме того, она постоянно ощущала непреодолимую потребность утешать его и доставлять ему приятное. Это лишь усугубляло его чувство вины перед ней, но также, как ни странно, раздражало его. Дитер никогда прежде не ощущал ничего подобного, а потому стыдился своих чувств. Его мучила неприятная мысль о том, что, даже если Магда узнала о его связи, она не собирается препятствовать ей, что в своей самозабвенной заботе о муже она понимает, почему ему необходима Гретель. Дитер настолько хорошо знал жену, что легко мог представить себе ход ее мыслей: «Если я не могу сделать его счастливым, то слава Богу, что хоть кто-то может!» Кроме того, ей наверняка приходило па ум, что если она не станет поднимать шум, он всегда будет возвращаться к ней. Но в результате Дитер лишь ощущал себя еще большим подонком. Он до отказа нажал педаль газа.

Его мысли потекли дальше. Для всех будет лучше, если он покончит с Гретель. Ему обязательно надо это сделать, но способен ли он на это? Гретель была не такой, как остальные его женщины. Разумеется, она была блондинкой — единственным исключением из этого правила в его жизни оставалась Магда, — но, кроме того, это была умная, добрая, терпеливо сносящая его выходки женщина. Во многих отношениях она походила на Магду. Дитер не зашел бы настолько далеко, чтобы утверждать, что любит Гретель, но она ему очень нравилась.

А еще он нуждался в ней. Дитер знал, что без их встреч и без подвигов в ее постели он может превратиться в бледную лень самого себя: потерять уверенность в своих силах, а потом и вовсе сделаться неудачником. Но он не был добр с ней — не в смысле денег, тут он абсолютно не скупился. Его жестокость чаще всего проявлялась в постели: он словно мстил Гретель за то, что она не Магда.