Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт

Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186

Стрелка указателя на стене была направлена в сторону административного комплекса «Amministratore della Stazione». [9]

Более получаса пришлось убеждать ночного дежурного в срочности дела, доказывая, что положительное решение вопроса в его и проводника финансовых интересах. Наконец он получил адрес человека, обслуживающего вагоны номер три, четыре и пять в поезде, прибывшем на тридцать седьмой путь в восемь часов тридцать пять минут. Поскольку железные дороги входили в государственную собственность, к личному делу служащих были приложены фотографии. И он сразу узнал проводника, с которым разговаривала Дженна Каррас. В деле, среди прочих многочисленных его достоинств, указывалось свободное владение английским языком.

По полуразрушенным ступеням Майкл взобрался на пятый этаж многоквартирного дома, отыскал на дверях фамилию Масколо и постучал. На проводнике, с лицом свекольного цвета, были необычной ширины брюки, которые держались на животе с помощью подтяжек. От него разило дешевым вином, а глаза утратили способность концентрироваться на чем-либо. Хейвелок извлек из кармана банкноту достоинством в 10 000 лир.

– Разве могу я запомнить одного пассажира, если их тысячи? – спросил чуть ли не возмущенно хозяин, усаживаясь за кухонный стол напротив Хейвелока.

– Убежден, что можете, – сказал Майкл, извлекая еще одну купюру. – Подумайте хорошенько. Она, видимо, выходила одной из последних, из тех, с кем разговаривали. Стройная, среднего роста, в шляпе с широкими полями. Вы беседовали с ней, стоя в дверях вагона.

– Si! Naturalmente. Une bella Ragazza! [10] Очень красивая! – Кондуктор сгреб деньги, выпил вина и, рыгнув, продолжил: – Она спрашивала, где можно сделать пересадку на поезд до Чивитавеккия.

– Чивитавеккия? Город к северу от Рима?

– Si. Порт на Тирренском море.

– Вы ей сказали?

– От Рима до Чивитавеккия поезда ходят редко, синьор, а вечером их вообще нет. Туда доставляются грузы, а не пассажиры.

– Что же вы ей сказали?

– То же, что и вам, синьор. Поскольку на ней была сравнительно дорогая одежда, я посоветовал ей взять такси, если, конечно, его удастся найти. В Риме сейчас творится безобразие!

Хейвелок кивком поблагодарил хозяина, положил на стол еще один банковский билет и направился к дверям. Он взглянул на часы – двадцать минут второго. Чивитавеккия. Порт на Тирренском море. Суда уходят туда ежедневно, как правило, ранним утром. На рассвете.

У него остается примерно три часа на то, чтобы доехать до Чивитавеккия, пробраться в порт, найти нужный причал и судно и, наконец, отыскать незарегистрированного пассажира.

Глава 5

Он выскочил из мраморного вестибюля отеля на Бернини-Серкл и, не разбирая дороги, помчался по кривым улочкам, ведущим к виа Винито. Служащий в регистратуре отеля не смог ему помочь, но вовсе не потому, что не прилагал усилий. Подстегнутый внушительной пачкой банкнот, он отчаянно давил на кнопку вызова коммутатора и поспешно выкрикивал нужные номера сонной телеграфистке. Возможности ночного дежурного оказались весьма ограниченными, и он не сумел организовать аренду автомобиля.

Хейвелок остановился на секунду перевести дух и сообразить, что делать дальше. На виа Винито еще светились огни нескольких кафе. Подъезд отеля «Эксельсиор» был ярко иллюминирован. Должен же кто-то помочь, ему необходимо добраться до Чивитавеккия! Он обязан ее найти! Он не смеет потерять эту женщину еще раз! Он отыщет ее, прижмет к себе, расскажет, как гнусно обошлись с ними. Он станет повторять это снова и снова, до тех пор, пока она не прочтет в его глазах истину, не услышит в его голосе искренность, пока не ощутит всю глубину его любви и не поймет, что в нем постоянно живет неистребимое чувство вины за то, что он расстрелял свою любовь.

Хейвелок продолжил свой бег. Он влетел в «Эксельсиор», однако ночной дежурный встретил его весьма холодно, похоже, его совсем не интересовали деньги.

– Вы должны мне помочь!

– Но вы даже не наш гость, синьор, – ответил клерк, скосив глаза налево.

Хейвелок незаметно проследил за направлением его взгляда. На противоположной стороне вестибюля два полицейских внимательно следили за происходящим у стойки дежурного. Затем посовещались. Вне всякого сомнения, ночной дежурный «Эксельсиор» на крючке у властей. Причем наблюдение велось совершенно открыто. На этой всемирно известной улице подвизались торговцы белым порошком, таблетками и шприцами. Один из людей, облаченных в униформу, сделал шаг вперед. Хейвелок повернулся, быстро направился к дверям и вновь пустился бежать по пустынной улице по направлению к ближайшему световому оазису.

Усталый метрдотель «Кафе де Пари» заявил ночному посетителю, что у того «поехала крыша». Кто согласится сдать незнакомцу машину в аренду, особенно в такой час? И американец – владелец третьеразрядного салуна велел ему «валить подальше».

Вновь кривые улочки, вновь пот, бегущий ручьем по лбу, катящийся по щекам. «Хасслер – Вилла Медичи»! Он вспомнил об этом элегантном отеле в магазине около вокзала, когда покупал чемодан.

Ночной консьерж в «Хасслере» давно привык к причудам богатых постояльцев. Без всяких проблем удалось договориться о том, что в распоряжение Майкла будет предоставлен «Фиат», принадлежащий одному из служащих. Цена за услугу оказалась космической, зато в качестве бесплатного приложения Хейвелок получил карту Рима и его окрестностей, на которой красным цветом был обозначен кратчайший путь до Чивитавеккия.

В три пятнадцать утра он прибыл в этот портовый город и в три сорок пять уже разъезжал у гавани, изучая ее расположение и подыскивая, где бы лучше всего запарковать машину.

Чивитавеккия мало чем отличалась от остальных портов мира, где всю ночь не гаснут огни, заливая причалы ярким светом, и жизнь бьет ключом, ни на миг не замирая. Где докеры и матросы медленно двигаются группами, словно автоматы. Где сталкиваются с машинами и натыкаются друг на друга. Груз идет в трюмы, а огромные паровые котлы устаревших машин крупных судов готовятся к выходу в открытое море. Сквозь туман, окутавший узкие припортовые улочки, пунктиром пробивается свет фонарей; здесь располагаются многочисленные кафе и закусочные – прибежища моряков, где подается самое отвратительное виски, а один вид пищи вызывает тошноту.

Ванты и мачты судов, стоявших на небольших причалах в северной и южной части порта, образовали причудливый орнамент на фоне луны. Заросшие грязью пирсы служили прибежищем для траулеров и рыбацких катеров. Эти суда не удалялись от берега больше, чем на сорок километров. Многоопытные капитаны, усвоившие столетние традиции, вели их в места, обещавшие богатый улов. Жизнь на этих причалах начиналась лишь в предрассветные часы, когда в юго-восточной части горизонта появлялась бело-желтая полоска, медленно, дюйм за дюймом, выталкивая вверх ночную черноту неба. Только в это время на дощатых настилах появлялись заспанные, зевающие, с мутным взглядом люди. Они лениво брели к своим суденышкам с замызганными бортами, навстречу бесконечно длинному, слепящему дню. Дженна Каррас не могла находиться здесь. Ее следовало искать где-то в районе центральных причалов, откуда морские бродяги, знакомые с лоциями и бурями, уходили в другие моря, чужие, далекие страны.

Она наверняка находилась в той части порта, где клубы накатывающего со стороны моря тумана сталкивались с потоками света, где не смолкал шум ночного труда многих людей. Она не должна попадаться на глаза контролерам, которым государство и судоходные компании платят за то, чтобы они задерживали контрабанду любого рода – будь то товары или люди. Лишь после того, как инспектор проверит судовые документы и подпишет бумагу, которая даст указанному судну законное право на выход в море, Дженна Каррас появится из тени на причале, и ее быстро проведут на готовое к отходу судно. К этому моменту контролеры и инспектора покинут пирс с чувством выполненного долга.