Ярость льва - Хиггинс Джек

– Вместе с сержантом Теваком и теми шестерыми, которые с трупом, двенадцать человек. Восемь – в лазарете, и они действительно больны.

– Знаю.

Меллори поднял стек:

– Мистер Ли устраивает сегодня званый обед. Я, наверное, пробуду там до полуночи. Вызовешь меня, если что.

– Будет что-нибудь серьезное?

Меллори кивнул:

– Да. У него на несколько дней остановилась журналистка, зовут ее Мери Хьюм.

– Это та, что была членом парламента?

– Она, Одна из тех профессиональных либералов, которые разъезжают по свету, суются во все горячие точки и оплевывают армию.

– Пусть, – сказал Грегсон. – По крайней мере у Ли прекрасно готовят.

– Одно утешение.

Меллори подошел к двери и улыбнулся. Грегсон опешил: за все время их знакомства он ни разу не видел улыбки на его лице.

– До пятницы еще три дня. Маловато времени для очистки Перака, а?

Когда он ушел, Грегсон вернулся к карте. Территория была просто огромной, и он нутром чувствовал, что дозоры, которые они выставили вдоль реки, – просто пустая трата времени. В Пераке орудовали примерно шестьдесят китайских партизан, не больше. Но им каким-то образом удавалось терроризировать целую страну, нагонять на людей такой страх, что все попытки как-то сосуществовать были обречены, А уже в пятницу полковнику предстояло лететь в Куала-Лумпур, ему грозил трибунал и позорная отставка. Грегсон тихо выругался. Если бы только Меллори смог доложить наверху, что он и его «тигры» все-таки справились, разделались с самой опасной партизанской бандой на севере! Тогда в штабе еще могут задуматься.

В спальне в задней части дома Грегсон налил себе в стакан что-то из бутылки и вышел на веранду, поглядывая на узкую полоску мягкой травы перед домом, их «сад».

Пол скрипнул. Он обернулся и увидел Сувон, секретаршу мистера Ли. Ей было лет двадцать. Ее кожа имела тот характерный кремовый оттенок, который встречается только у евразийских женщин. Полные, чувственные губы подчеркивали женственность. Пунцовое платье плотного шелка с разрезами по бокам плотно облегало округлые формы. Грегсон радостно улыбнулся и поднял стакан:

– Вот так сюрприз! Я думал, ты на вечеринке.

– Я буду там позже. А сейчас хотела видеть тебя.

– Польщен. – Он подошел к ней вплотную, но Сувон не дала себя обнять, упершись руками в его грудь.

– Пожалуйста, не надо, Джек. Это серьезно. У меня только что была жена Сабала-паромщика. Она насмерть перепугана.

– Что стряслось?

– Они прячут у себя дома раненого террориста, третий день уже. Им угрожали и заставили, как обычно. Он был ранен на прошлой неделе в стычке с дозором на том берегу. А дружки притащили его к Сабалу, потому что его дом далеко. Ты знаешь, где это?

У Грегсона от возбуждения что-то екнуло. Он поставил стакан:

– Полмили вверх по реке. И они решились оставить его?

Она кивнула.

– Если его не лечить, он скоро умрет. Сабал – ревностный буддист, он не может этого допустить.

– Ты никому больше не говорила?

– Нет. – Она помотала головой. – Зачем? Я не хочу становиться мишенью. Ты же знаешь, как легко все может всплыть. Поэтому я и пришла сюда в обход.

Он пристегнул кобуру:

– Никто не узнает, кто навел меня. Обещаю.

– Я беспокоюсь за Сабала и его семью.

– Не стоит. Я возьму с собой двух-трех человек, чтобы все выглядело как обычный патруль. – Он быстро поцеловал ее в губы. – А теперь иди. Тебя могут хватиться за обедом. И никому ни слова. Я попробую преподнести сюрприз полковнику.

Он вышел, и Сувон услыхала, как он окликнул капрала. Еще через несколько секунд заскрежетал стартер, «лендровер» завелся и уехал. Она все стояла на веранде, тень закрывала ее лицо, как маска. Казалось, ждала чего-то. Только когда шум мотора пропал вдалеке, она повернулась и пошла прочь.

Ночная бабочка бестолково билась о стекло керосиновой лампы, обгорела к трепеща упала на стол. Мистер Ли смахнул ее рукой и потянулся за графином. В его внешности угадывалась примесь европейской крови. Слегка раскосые глаза светились добротой, нос был прямой, форма губ выдавала человека с хорошим чувством юмора.

– Еще бренди, миссис Хьюм?

Женщине было слегка за сорок. Она куталась в кашемировую шаль от вечерней свежести и казалась еще привлекательней.

Она подала стакан, и Ли продолжил:

– Вы даже не представляете себе, какое удовольствие доставляет мне возможность принимать члена Британского парламента.

– Боюсь, вы несколько отстали от жизни, мистер Ли, – ответила она, кивком поблагодарив Сувон за принесенный кофе. – Я больше не занимаюсь политикой. Просто журналист со своим заданием.

– Чтобы самой убедиться, каково положение в приграничном районе? – улыбнулся Ли. – Как замечательно, что полковник Меллори согласился принять мое приглашение. Большего начальства, чем он, в это неспокойное время здесь попросту нет.

– Я уже успела ознакомиться с методами полковника.

Она обернулась к Меллори, который удобно расположился у противоположного конца длинного стола. В свете лампы были хорошо видны его орденские планки и «крылышки» С. А. С. над левым карманом, пятнистая полевая форма сидела на нем как влитая.

– Я проезжала через деревню Перак в десяти милях к югу отсюда. Все выжжено и стерто с лица земли по вашему приказу, женщины и дети мокнут под проливным дождем.

Сувон склонилась над плечом Меллори, наливая кофе, и он почувствовал пряный запах, исходящий от нее.

– Один из наших патрулей попал в засаду в этом Пераке, четверо убиты, двое ранены. Жители могли предупредить, но не сделали этого.

– Потому что напуганы, – зло возразила журналистка. – Это же очевидно. Коммунисты заставили их молчать при помощи угроз.

– Верно, – спокойно ответил Меллори. – Именно поэтому я и сжег их дома. В другой раз будут умнее.

– Но вы ставите их перед невозможным выбором. Предавать своих соотечественников...

– Такие, как вы, никогда не вникают в суть вещей. Послушайте, те, кого убили в засаде, мои солдаты, были малайцами, а партизаны убившие их, – китайцы.

– Не все.

– Некоторые – малайские китайцы, не буду спорить, но основная масса – китайские коммунисты, обученные, вооруженные и заброшенные в Малайю из Таиланда.

– Полковник Меллори говорит чистую правду, миссис Хьюм, – вставил Ли. – Террористы – негодяи. Они очень осложняют нам жизнь.

– Страдает ваш бизнес, – ехидно ответила она.

– Безусловно, – ничуть не смутился Ли. – Огромные плантации каучуконосов практически потеряны, дела скоро пойдут так же плохо, как и с заготовкой леса. На лесопилке рабочие уже трудятся неполный рабочий день. Они-то и страдают. Две недели назад совершено нападение на католическую миссию в Кота-Бану. Настоятельница была в отъезде, но двух монахинь и тринадцать молоденьких девчонок убили.

– Вы зря тратите время, мистер Ли, – сказал Меллори. – Ведь газета миссис Хьюм печатает то, что обычно помещают в самом нижнем углу, слева на последней странице.

Он взял свой бренди и вышел на веранду. В наступившей темноте джунгли на том берегу оживали. Воздух дрожал от трелей древесных лягушек, обезьяны-ревуны окликали друг друга, прыгая с ветки на ветку, и все это накладывалось на ритмический, пульсирующий стрекот цикад. Из-за спины послышался резкий голос Мери Хьюм:

– В Сингапуре мне сказали, что вы расстреляли пленных во время операции под Келантангом. Это так?

– Нас преследовала банда. Важно было сохранить жизнь людям, а пленные меня задерживали.

– Теперь будет расследование. Вас уволят. Вы знаете об этом?

– Это все, что вы хотели мне сказать?

Она нахмурилась:

– За что вы так не любите меня, Меллори?

– Не вас лично.

– И все же, почему? Я ведь только выполняю свою работу.

– Насколько я помню, это же оправдание вы выдвигали и в Корее, когда с двумя другими избранными получили от китайцев приглашение посмотреть, как обстоят дела на той стороне.