«Грязные» методы - Конев Константин

После изнурительного рывка группа преодолела полкилометра и остановилась у ручья. Командир снова громко свистнул, и бойцы собрались вокруг него.

— Так. Уже светает. — начал он тихим, но решительным голосом. — С пленником мы просто так не оторвёмся. Значит смотрите, здесь открытый участок. Делаем обратную засаду. Чиж, Килиманджаро, — он обернулся к двум бойцам, — займёте позиции на этом берегу. Остальные — за мной, маскируемся на противоположном.

Не прошло и пяти минут, как к ручью вышли преследователи. Они ненадолго осмотрелись, а затем быстро начали перебегать через потоки воды, высоко задирая ноги. Именно в этот момент обороняющиеся открыли огонь. Один из боевиков замертво рухнул в воду, а оставшиеся на берегу попытались спрятаться за укрытиями. Однако, открыв беглый автоматический огонь, они были хорошо видны. И тут уже бойцы, оставшиеся в тылу, внезапно открыли фланговый огонь. Всего за тридцать секунд всё было кончено — наступила тишина.

Пару минут никто не двигался. В наушнике прохрипел голос командира: «13–13». Два разведчика вышли из зарослей, тихо обошли тела, делая контрольные выстрелы, и проверили карманы убитых. Молча собрали документы и две портативные радиостанции. Закончив, они быстро двинулись на противоположный берег, догоняя основную группу.

Второй день они пробирались к федеральным силам, и всё это время Красин присматривал за своим «трофеем» — пленным иностранцем. Периодически он подкармливал его, стараясь поддерживать силы пленника. Руки того были связаны спереди, но он явно не пытался сбежать, хотя возможности, казалось, были.

В предгорьях, где лесная растительность густо оплетала каждый метр, группа часто сворачивала с троп, ступая на торчащие корни, чтобы избежать мин.

На равнине их путь усложнялся размокшим грунтом. Кто-то даже в шутку прозвал это «глиняной войной» — изматывающей и беспощадной даже без противника. Грязь и сырость проникали под одежду, заставляя бойцов дрожать и время от времени ругаться сквозь зубы.

Все страшно устали. Надеясь, что они уже оторвались достаточно далеко, группа вышла из леса и двинулась вдоль просёлочной дороги. К счастью, темнота скрывала их движения. В какой-то момент из-за поворота появились фары автомобиля. В долю секунды разведчики как по команде рухнули в придорожные кусты. Только пленник задержался на миг, но Красин, падая в заросли, одной рукой утащил его за собой. Так и лежали они молча, ни говоря ни слова, пока автомобиль не проехал прочь.

Наступил серый рассвет. Густой, непроглядный туман стелился по земле, скрывая всё вокруг. И похоже, что группа потеряла ориентиры. Никакие GPS навигаторы, в то время еще были недоступны. Через пару часов туман начнет рассеиваться и меньше всего хотелось бы оказаться под недружественными взглядами.

Сделав короткий привал в овраге, командир дал приказ:

— «Килиманджаро», наверх, в наблюдение. Остальным, 10 минут отдых.

Голова бойца с короткой стрижкой и причудливо выстриженными линиями напоминала ананас. Через секунду он взлетел на край оврага и там замаскировался.

Командир группы, ковырялся в обрезке карты и тихо чертыхался. — Похоже, мы заблудились.

Посреди разговора (скорее перешептывания) двух офицеров иностранец поднял голову и тихо сказал:

— Если вам важь’но, то русские солдаты там. И он показал направление в тумане.

Офицеры переглянулись, удивлённые его словами.

— Откуда такая уверенность?

— Там, — повторил устало пленник. — Я чувствую запах soldat, carburant diesel.

Командир недоверчиво фыркнул:

— Ну допустим. (и они начали принюхиваться ничего не улавливая). Но тут местечковых нефтеперегонных мини-заводов в каждом поселке. Как ты можешь быть уверен?

— Ниет. Это русские. Там, запах «ля милитэере руссо» (le militaire russo, Фр.). Запах. Я знать.

— Ляяяя, запах!? — командир хмуро зашипел, — Ты что как собака, запахи чуешь? Ну смотри божевильный. Если что, ляжешь с нами. Я тебе уйти не дам.

Но не понятным образом «трофей» оказался прав, и спустя несколько часов бойцы уже стояли в лагере федеральных сил, принимая горячий душ в специально оборудованной палатке.

— Какое блаженство, просто помыться. — радовался жизни Красин. — Горячая вода, запах мыла, сухое полотенце.

— Не зря твоего иностранца взяли. — поддакнул второй офицер. — У него и впрямь нюх.

1995. Июнь. Моздок

Любой военный аэродром во время боевых действий представляет собой невероятный муравейник. Куча различных служб: военные, милиция, спецслужбы, другие спецпредставители, которые еще специальнее специальных спецслужб. У диспетчеров и комендантов мокрая спина и почти постоянный нервный тик. Кто-то пытается пропихнуть свой борт без очереди, кто-то ищет «потерянные» в кутерьме грузы. Куча полковников меряется «кто главнее и круче». Те, кто поопытнее давно выбили себе жилые блоки подальше от этой кутерьмы и пытаются жить спокойной жизнью, насколько это возможно.

Из соседнего вагончика вышел седой офицер в кожаной летной куртке, матерясь и закрывая дверь на ключ. Вообще, вагончик — это была роскошь по местным меркам. Большинство ютилось в палатках, независимо от званий.

Выйдя из палатки напротив, Красин чистил бесшумную снайперскую винтовку. В какой-то момент они встретились взглядами.

— Чего смотришь? — зло буркнул незнакомец.

Красин не обращал внимания на тон соседа. Мало ли, что. Тут у каждого хватало поводов для нервотрепки.

— Тяжела и неказиста, жизнь заезжего чекиста. — Красин пытался шутить.

— Хм, а с чего взял, что я чекист?

— Ну куртка летная, а штаны от «мабуты» (специальная форма, применявшаяся в спецподразделениях еще с 70-х годов). Так что похоже не чекист-опер, а что-то из «конторского» спецназа. «Альфа» или «Вымпел».

— Ну я смотрю, у тебя штаны тоже от «мабуты». — Бероев, Игорь Михайлович. — представился сосед и протянул руку.

И продолжил, — я так понимаю, ты снайперишь? — он показал на винтовку.

— Работаю помаленьку. — Красин улыбался.

— Ну и как работа?

— Да работа, как работа. Спокойная.

— Спокойная!? — чуть не подпрыгнул на месте собеседник и продолжил, крутя сигарету между пальцев. — Вот именно — Спокойная. А мои как индейцы. На войну мальчишкам захотелось, видишь ли. Бегают, прыгают на эмоциях. А мозги, все равно, как потеряли.

— Забавно. — протянул Красин, — Кто-то солдат-срочников в бой пытается поднять со дна окопа. Страх под контроль взять. А вы, наоборот, своих сдерживаете. Психология, однако.

— Да психология! Если снайпер войдет в раж и начнёт с одной позиции по десять раз стрелять, «пулеметить», то долго не проживет. А я их не для того годами готовлю, чтобы сгорели в секунду. Тут нужна холодная голова.

— И чистые руки, — Красин невпопад дополнил старую чекистскую цитату.

Сосед наискось посмотрел, выкинул окурок и поднялся.

— Ладно. Пойду со своими «Работать» (он выделил интонацией). Думаю, уже отдышались. — Мы после обеда, на пристрелку своих винтовок пойдем. Приглашаю. Присоединяйся.

Красин вернулся в палатку. С «трофеем» они уже бегло познакомились. Звали его Андрей.

Заходя в палатку у Красина, появилось неосознанное ощущение, что Андрей только что отскочил от его ноутбука и вел себя как-то не естественно. Впрочем, с уверенностью сказать, что француз действительно шпионил, он не мог.

— Ну что, помылся?

— О, да. Спасибо.

— Ну рассказывай — кто ты, откуда, почему сотрудничал с бандформированиями?

Разговор получился долгий. Красин варьировал вопросы и интонацию. Ходил вокруг сидящего на табуретке Андре. Открыл для него банку разогретой тушенки. В какой-то момент, когда ему показалось, что француз освоился и начал смелеть — неожиданно забрал тушенку и не объясняя убрал ее на стол, где Андре явно не мог до нее дотянуться. То присел перед ним и пристально смотрел в глаза. То заходил сзади и клал руки на плечи. Вопросы — вопросы. Какие-то из них повторялись. Андре то ерзал на табурете, то настороженно истерично улыбался и, казалось, переставал бояться.