Возвращение Борна - ван Ластбадер Эрик

Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140

Говоривший был выше убийцы на добрых полголовы – длинноногий и с широкими квадратными плечами. Единственной деталью, которая портила его внешность, была странная – блестящая и абсолютно лишенная волос – кожа на левой стороне лица и шеи. Этот человек обладал харизмой прирожденного лидера, человека, с которым не рекомендуется шутить. Было очевидно, что он одинаково свободно чувствует себя и в коридорах высшей власти, и на публичных собраниях, и на бандитских сходках.

Перед внутренним взглядом Хана все еще стояли глаза Мурата в момент его смерти. Каждый человек, умирая, смотрит совершенно особым образом. Хан давно уяснил, что иначе и быть не может, поскольку жизнь каждого человека уникальна, и, хотя все люди грешны, эта греховность накладывает на каждого свой, особый отпечаток – неповторимый, словно узор снежинки. Что было в предсмертном взгляде Мурата? По крайней мере, не страх, это уж точно. Удивление? Да. Ненависть? Несомненно. Но было и что-то другое, спрятанное еще глубже, – сожаление о том, что остается незаконченным дело всей его жизни. Хан подумал, что расшифровать предсмертный взгляд человека, наверное, не удастся никогда и никому. Интересно, догадался ли Мурат, что стал жертвой предательства? Понял ли он, кто заказал его убийство?

Хан поднял глаза на Степана Спалко, протягивавшего ему конверт, набитый деньгами.

– Ваш гонорар, – сказал тот. – И вдобавок премия.

– Премия? – Поскольку речь зашла о деньгах, внимание Хана моментально переключилось на эту новую тему. – Насчет премии уговора не было.

Спалко лишь пожал плечами. В рыжеватом лунном свете его щека и шея напоминали кровавую рану.

– Халид Мурат стал двадцать пятым заказом, который вы от меня получили, так что можете считать это подарком по случаю юбилея.

– Вы чрезвычайно щедры, господин Спалко. – Хан сунул конверт в карман, даже не заглянув внутрь. Это было бы невежливо.

– К чему эти церемонии? Называйте меня просто Степаном. Ведь я же называю вас Ханом.

– Это разные вещи.

– Что вы имеете в виду?

Хан стоял неподвижно. Вокруг них начала сгущаться тишина. Она проникала внутрь его, заставляя его выглядеть выше и мощнее.

– Я не обязан исповедоваться перед вами, господин Спалко.

– Да будет, будет вам! – ответил Спалко, сопроводив свои слова успокаивающим жестом. – Мы ведь с вами не чужие люди, если делим тайны столь интимного характера.

Тишина, казалось, стала осязаемой. Где-то на окраине Грозного ночь разорвал мощный взрыв, а следом за ним послышалась автоматная стрельба, походившая издалека на хлопки пистонов в игрушечных детских пистолетах.

Через какое-то время Хан заговорил:

– Находясь в джунглях, я усвоил два урока, цена которым – жизнь или смерть. Первый: не доверять никому, кроме самого себя. И второй: постоянно наблюдать за всеми, даже самыми незначительными людьми, имеющими хоть какое-то влияние в цивилизованном мире, поскольку умение определить свое место в этом мире – единственная возможность оградить себя от анархии джунглей.

Спалко долго смотрел на собеседника. В глазах Хана мерцал мрачный огонь, напоминающий отблеск догорающего костра, и это придавало ему какой-то дикарский вид. Спалко представил этого человека в джунглях – один на один с бесчисленными лишениями, преследуемого голодом, обуреваемого беспричинной кровожадностью. Джунгли Юго-Восточной Азии представляли собой совершенно особый, ни на что не похожий мир – варварский, несущий смерть край с собственными, дикими законами. Самой главной среди многих окружавших Хана тайн для Спалко являлось то, как тому удалось не только выжить, но и процветать в этом краю.

– Мне бы хотелось надеяться на то, что мы друг для друга – больше, нежели просто заказчик и исполнитель.

Хан покачал головой:

– У смерти – особый запах. Я чувствую, как он исходит от вас.

– А я – от вас. – На лице Спалко появилась едва заметная кривая ухмылка. – Вот видите, значит, нас действительно объединяет нечто общее.

– Каждый из нас хранит множество тайн, – ответил Хан, – другого сходства между нами я не вижу.

– Секта поклонников смерти, понимающих и почитающих ее власть, – кивнул Спалко. – Я принес то, что вы просили, – добавил он, протягивая собеседнику черную папку.

Хан заглянул в глаза Спалко и уловил в них некое снисходительное выражение. Это он считал непростительным. Хан агрессивно улыбнулся в ответ – этому он научился уже давно, – пряча злость за непроницаемой ледяной маской. Еще один урок, усвоенный в джунглях: любые действия под влиянием момента и эмоций могут привести к непоправимым ошибкам, а для того, чтобы по-настоящему отомстить, необходимо терпение и хладнокровие. Он торопливо взял папку и открыл ее. Внутри находился единственный лист тонкой лощеной бумаги с тремя убористо напечатанными абзацами текста и фотографией красивого мужчины. Под ней значилось имя: «Дэвид Вебб».

– И это все?

– Да, это – вся информация об этом человеке, которую нам удалось раскопать. Причем добывалась она из многих источников.

Спалко говорил так уверенно, что Хан понял: он отрепетировал этот ответ заранее.

Пламя в глазах Хана разгорелось. Вдалеке были слышны удары минометов, после каждого из которых в небо вздымались фонтаны огня. Луна стала кровавой.

Глаза Хана злобно сузились, правая рука сжалась в кулак.

– Мне никак не удавалось напасть на его след. Я полагал, что он мертв.

– В некотором смысле так оно и есть, – равнодушно ответил Спалко.

Он провожал взглядом Хана, уходившего по мосту. Вытащив сигарету, зажег ее и, наполнив легкие дымом, неторопливо выдохнул его в ночной воздух. Когда же Хан растворился во тьме, Спалко вынул из кармана сотовый телефон и набрал международный номер. Услышав ответ, он проговорил:

– Досье у него. У вас все готово?

– Да, сэр.

– Хорошо. В полночь по вашему времени приступайте к операции.

Часть первая

Глава 1

Сгибаясь под тяжестью кипы курсовых работ, которые ему предстояло проверить, Дэвид Вебб – профессор, преподаватель лингвистики Джорджтаунского университета – торопливо шел по пахнущим плесенью боковым коридорам гигантского Хилли-Холла, одного из многочисленных университетских корпусов. Он направлялся в кабинет Теодора Бартона, заведующего кафедрой, на которой преподавал, и чудовищным образом опаздывал. Опаздывал, даже несмотря на то что шел самым коротким путем, используя давно разведанные им узкие, плохо освещенные проходы, о существовании которых большинство студентов даже не догадывалось.

Его жизнь изменилась коренным образом – то ли к лучшему, то ли к худшему – с тех пор, как он оказался в плену у университета. Теперь каждый год его жизни строго определялся семестрами. Глубокая зима, когда начинался учебный год, с неохотой уступала дорогу неуверенной весне и заканчивался в жаре и влажности последних недель второго семестра. И все же какая-то часть Вебба противилась этой безмятежной размеренности, тосковала о его прошлой жизни тайного агента, работавшего на правительство США, и поэтому заставляла поддерживать дружеские отношения с его бывшим куратором Александром Конклином.

Он уже собирался завернуть за угол, как вдруг услышал грубые голоса, издевательский смех и увидел пляшущие на стене зловещие тени.

– Ах ты, чурка гребаная, мы сейчас тебя так отделаем, что твой поганый язык вывалится из задницы!

Бросив кипу бумаг на пол, Борн ринулся вперед, завернул за угол и увидел троих молодых чернокожих в куртках ниже колен. Они угрожающе сгрудились вокруг парня с азиатской внешностью и прижали его к стене. Слегка согнутые в коленях ноги, поднятые и чуть отведенные назад руки, напряженные, изготовленные к бою тела не оставляли никаких сомнений относительно того, что сейчас должно было здесь произойти. С величайшим изумлением Борн увидел, что жертвой этой воинственной группы является не кто иной, как Ронгси Сив, его любимый ученик.

Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140