Недоступная девственница - О'Доннел Питер

Да, ей крепко досталось от этих сволочей, размышлял он. От Брунеля и компании. Со временем он узнает об этом подробнее. Но он знал, что она всегда умела с честью выходить из самых трудных ситуаций. Похоже, особенно ее подкосило убеждение, что его, Вилли Гарвина, больше нет в живых. Те маленькие лучики в углах ее глаз, придававшие ее улыбке такую притягательность, теперь пропали. А если не пропали, то превратились в морщинки усталости. Их, кстати, не было, когда они только познакомились. Тогда она никогда не смеялась. Вилли втайне очень гордился, что именно он вернул ей способность смеяться, и эти лучики были как бы делом его рук. Он надеялся, что они снова появятся.

Раздался голос Пеннифезера, Модести тотчас же проснулась. Вилли зажег лампу, и они с Модести помогли переложить повыше Лизу, которая пришла в сознание. Когда они сделали все, что просил Джайлз, он не позволил им оставаться с ней, но отправил их спать или дежурить, по их усмотрению. Глаза у него были красными, но он словно не замечал собственной усталости.

— Не суетитесь и не путайтесь под ногами, — сказал он с необычной для себя властностью. — Я присмотрю за Лизой.

— Но и тебе не грех отдохнуть, — сказала Модести.

— Это успеется, — произнес он с легким раздражением. — А твое дело — вытащить всех нас отсюда и заодно перестрелять побольше этих подонков. Потому что это не люди, а чума. Я с удовольствием помог бы вам, но в бою от меня толку мало, значит, я буду делать то, что умею. Я постараюсь сделать все, чтобы Лиза поправилась.

Джайлз Пеннифезер посмотрел на бледное лицо Лизы, на ее белые волосы. Она лежала головой на одном из парусиновых мешков Вилли — он был покрыт полотенцем и поставлен у каменной стены пещеры. Лиза еще толком не очнулась, глаза ее были полузакрыты.

Пеннифезер пожал вялую кисть, которую бережно держал.

— Бедная девочка, — сказал он с тихим сочувствием.

Глава 13

Рассвет Модести Блейз встретила рядом с Вилли. Они расположились на широком карнизе у заднего входа в пещеру. Там, собственно, и сходились два склона, образовывавшие «ноги» Сердитой Девственницы. От карниза начинался спуск, переходивший в довольно глубокую долину. Склоны гор, между которыми и располагалась эта долина, временами были не просто отвесными, но и нависали над долиной. Вместе с утесом, где Вилли обнаружил пещеру, возникали каменные щипцы, которые словно удерживали долину.

Модести разглядывала в бинокль серые склоны, поросшие кустарником и кое-где испещренные причудливо искривленными корнями. В долине было сыро, между нависавшими над узкой долиной каменными стенами гор отлично собиралась и оседала влага. Внизу виделись небольшие лужицы, которых, судя по всему, хватало, чтобы напоить и жесткую траву, и какие-то неведомые кусты с широкими листьями. Почвенный слой тут был тонок, и то здесь то там виднелись камни.

По краям, у каменистых склонов, росли какие-то папоротникообразные деревья — высокие, футов в пятнадцать, и тощие. Они и прятались в тени от склонов, и тянулись вверх к свету. Долина была погружена о гнетущую дрему, которую не нарушали ни пение птиц, ни голоса людей.

— Вот где, значит, хранится золото Новикова, — задумчиво произнесла Модести, опуская бинокль. — Ты побывал внизу, Вилли?

— Да, вчера утром прогулялся. Пытался выяснить, можно ли уйти долиной.

— Много золота нашел?

— Я не искал. Но место узнал сразу — оно-то и обозначено красным крестиком на карте Тарранта. И еще я заметил следы. Кто-то побывал тут недавно и немного покопался в земле. Похоже, Новиков… — Вилли покачал головой. — Странное местечко. Принцесса. Ничего не изменилось с допотопных времен. Как на Луне. Местные сторонятся этой долины, как чумы.

— Правда, а в чем дело?

— Это самая интимная часть Сердитой Девственницы, так? — Вилли широко ухмыльнулся. — Я понял, почему она так и осталась невинной. У нее есть пояс целомудрия. Когда идешь по долине, лучше не дышать, потому как тут полным-полно ос. Миллион, а то и больше.

— Осы? Обычные осы?

— Нет, тут осы особые. Здесь вообще все особое. Такое впечатление, что они поселились тут, когда люди слезли с деревьев и стали учиться ходить на задних ногах. Обрати внимание на стены и на эти деревья.

Модести снова поднесла к глазам бинокль, стала тщательно присматриваться. Она сразу же увидела одно осиное гнездо, потом второе… шестое, десятое. Модести быстро сбилась со чета. Эти гнезда — три фута в высоту и полтора в ширину — висели словно черные бомбы на деревьях, на корнях, на каменистых склонах. Гнезда поменьше примостились на кустарниках. Долина была самым настоящим осиным заповедником, и это сразу объяснило то первое, тревожное ощущение, которое возникло у Модести, когда она стала ее разглядывать.

— Говоришь, особые осы? — переспросила Модести, повернувшись к Вилли. — Откуда ты знаешь?

— Я в свое время выслушал лекцию специалистки по осам. Она называет их полибиоиды. Это, я тебе доложу, почище, чем шершни. Тонкие, небольшие — меньше дюйма в длину, но характер у них прескверный и жала большие.

— Вот, значит, почему в этих местах никто никогда не бывает? — протянула Модести.

— Да, чтобы сунуться сюда, нужно иметь очень веские на то основания. Как, например, у нашего приятеля Новикова. Думаю, что он был одним из первых, кто побывал здесь за последние лет десять.

Модести подозрительно покосилась на Вилли.

— А что это за эксперт по осам женского пола? — осведомилась она. — И когда это ты консультировался?

— Зовут ее Бренда Брайт. Ей двадцать восемь лет. Очень страстная особа. Обожала поразвлечься на свежем воздухе. Чтобы пахло свежескошенной травой, чтобы нежно шелестел ветерок, и так далее, и тому подобное. Нимфа и сатир. Я навестил ее однажды — у нее маленький коттедж в Девоне.

— Но при чем тут осы?

— А, она гименоптерист.

— Звучит неприлично.

— Мне тоже так сперва показалось, но ее профессия не имеет никакого отношения к гименам, то бишь девственным плевам. Она специалист по перепончатокрылым насекомым. Она защитила по ним диссертацию и все такое. Так вот мы с ней расслаблялись у нее в саду, и она мне все объяснила. Вернее, сперва меня цапнула оса, и тогда уже Бренда прочитала мне лекцию о перепончатокрылых. У нее там полно ос, пчел, шершней — чтобы можно было наблюдать за ними в натуре. В естественных условиях.

— Да, ты выбрал не самый удачный момент для укуса. Представляю… — и Модести поднесла ко рту кулак, чтобы подавить непроизвольный приступ смеха. — Ну, что, тебе было очень больно?

— Кошмар и только, — с чувством произнес Вилли. — Какая-то мерзавка всадила мне свое жало в задницу в самый критический момент. После того как Бренда оказала мне первую помощь, она прочитала мне самую настоящую лекцию о своих любимых перепончатокрылых. Показывала цветные слайды. Это длилось не один час, и, главное, я толком не мог сидеть. Тогда-то я и увидел изображения ос, которые поселились в этой долине. Господи, как она трещала. Думала, я заинтересуюсь осами и их повадками. Но я больше к ней не ездил. Сказал, что близко познакомился с одной осиной привычкой и сыт ею по горло. Между прочим, эта чертова оса могла бы привить мне комплекс. Погубить мою любовную жизнь раз и навсегда! По-моему, ты смеешься, Принцесса?

— Стараюсь удержаться. Извини, Вилли.

Вилли обрадовался, что немножко позабавил Модести. Глядя на долину, которая существовала как бы вне времени и развития земной цивилизации, он сказал:

— Я не хочу сказать, что они только и ждут случая, чтобы на тебя наброситься. Нет, можно спокойно пройти долину из конца в конец и они не обидятся. Можно даже сшибить гнездо и отделаться парой укусов, если быстро унесешь ноги. Но если ты выстрелишь там раз-другой, я не гарантирую тебе жизнь. Там уйма гнезд, и тот, кто побеспокоит этих негодяек, за пару минут получит осиное пальто, в котором его и похоронят. Местные знают это, и их сюда не заманить ничем. Видать, так было последние пару тысячелетий. Африка ведь мало изменилась за это время.