Пещерные девы - Ричардс Ллойд Деверо

Значит, его компьютер теперь стал взломанным куском дерьма, который сообщает кому-то о каждом его шаге в интернете. Пол уже хотел прикрыть оптическую линзу на верхнем краю монитора кусочком липкой бумаги, но передумал. Тогда кто-то поймет, что он знает об их программе. И он с невинным видом прилепил листок к рамке экрана, как делал всегда, когда хотел показать что-то Эйзену или Прюсик.

Он вышел из кабинета и спустился на лифте на первый этаж.

Выходя из здания, он чуть не столкнулся с Недом Мирандой.

– Привет, как дела? Пол Хиггинс, верно?

– Да, верно. – Они пожали друг другу руки. – Вот, вышел купить рогалик.

– Проблемы с загрузкой программы PTQP есть?

Худощавый айтишник из команды криминалистов взглянул на второго человека в руководстве филиала снизу вверх – тот был на пару дюймов выше его – и помотал головой.

Солнечный свет отразился от внешней стеклянной двери здания, едва не ослепив Миранду.

– Приятно слышать. До встречи наверху.

В среду рано утром Кристина ехала в Кроссхейвен, то и дело сбрасывая скорость на разбитом шоссе – густой туман порой мешал видеть тротуар. Когда час спустя туман растаял под лучами солнца, Кристина уже ехала через пустынные городские кварталы, мимо старых домов с фасадами из красного кирпича. Глядя на выгоревшие на солнце манекены в захудалых витринах безлюдных магазинов, Кристина вдруг почувствовала себя так, словно случайно заехала во времена Великой депрессии. На самом деле в Кроссхейвене, как и во многих других городах Штатов, местные жители просто отовариваются теперь в моллах на окраине города, оставив центр в распоряжение судей, полиции и пожарных.

Телефон Кристины уже несколько раз напоминал о себе, вибрируя в беззвучном режиме, и каждый раз на экране возникала фамилия Миранда. Кристина разозлилась, увидев ее впервые, и благоразумно не ответила.

Накануне Кристина поговорила сначала с родителями Эллен Маккинли, а потом со Стейси Киттредж, ее соседкой по комнате в общежитии ТКЛ. После, смертельно уставшая, она поехала в «Мотель 6» и сняла там комнату. Кристина была очень расстроена: две встречи и ни одной зацепки. Все, чем она располагала теперь, помимо результатов вскрытия, – это информация о том, что у Эллен Маккинли не было парня, она хорошо училась и получала полную стипендию спортсменки. Лишь одна деталь привлекла ее внимание – в день исчезновения у Маккинли не было обязательных пар, поэтому друзья и одногруппники хватились ее не сразу. Не исключено, что убийца тоже знал о ее свободном графике и воспользовался им в своих интересах. Кто же он: одержимый студент или преподаватель, который особенно ценил эту девушку, хотя не ухаживал за ней?

Кристина снова задумалась об уликах, полученных в ходе судебно-медицинской экспертизы, и особенно о необычном синяке на затылке жертвы. Что, если девушке ввели какой-то снотворный препарат или сильное успокоительное, чтобы с ней было легче справиться? Не считая этой отметины, на ее теле не оказалось никаких признаков борьбы – под ногтями нашли только речной ил и ни следа частичек кожи преступника. Отпечатки обуви на полу пещеры мало что дали – они принадлежали в основном самой Маккинли. Порванная рубашка с незначительными следами крови, уже отправленная полицией штата на экспертизу, была десятого размера и, скорее всего, тоже принадлежала жертве; если повезет, анализ волос и волокон поможет прояснить еще что-нибудь. Но главной загадкой оставалась причина смерти Маккинли. Спортсменка, член университетской команды по плаванию, она выбралась из пещеры по ледяной реке, доплыла до берега, где и умерла, судя по всему, очень скоро и в полном одиночестве.

Телефон снова завибрировал, и Кристина съехала с дороги на обочину, где стала ждать конца сообщения Миранды, чтобы потом включить голосовую почту.

Вдруг мимо нее с грохотом промчалась темная тяжелая громада. Под ее колесами тряслась земля, а Кристину, сидевшую в салоне «Шевроле Импала», бросало из стороны в сторону. Вот черт! Как же она забыла? Ведь Макфэрон ее предупреждал. Надо же, а она до сих пор считала кретинами городских водителей. Но тут, в Индиане, где ехать по дырявому асфальту без обочин примерно так же безопасно, как играть в русскую рулетку, груженные углем многотонные машины даже не соблюдали интервал – за последний час такая вот громадина уже дважды подъезжала к ней вплотную, упираясь ей чуть не в задний бампер, так что она едва успевала уворачиваться. Не зря Джо говорил ей, что местные водилы накачаны таблетками.

Кристина немного посидела, приходя в себя, потом отправила начальнику голосовое сообщение: «Послушайте, Нед, я тут немного занята сейчас. Ситуация развивается. Я осмотрела жертву в Иллинойсе и побывала на месте преступления. Теперь еду в Кроссхейвен, в Индиане, по срочному вызову, о котором вы знаете. Думаю, вы легко представите себе, как я удивилась, когда местные власти сообщили мне, что в пещере нашли тело пропавшей студентки, о чем сообщили в наш офис в Чикаго в прошлое воскресенье». Она прикусила нижнюю губу, а потом закончила: «Утверждать пока рано, но между двумя преступлениями присутствует очевидное сходство: жертвы в обоих случаях студентки, место преступления – пещера, и это вызывает у меня особую тревогу, поскольку это может оказаться работой серийного убийцы. Я осмотрю жертву в Кроссхейвене и как можно скорее сообщу свои предварительные выводы».

Не успела она нажать кнопку «отправить» и бросить телефон на пассажирское сиденье, как он завибрировал снова: Миранда. Телефон пискнул, и на экране высветилось сообщение: «У вас нет допуска к расследованию смерти в Индиане. Возвращайтесь в офис. Срочно позвоните мне. Нед».

Но в голове Кристины уже пульсировало главное правило протокола судебно-медицинской экспертизы: «Исследуй. Исследуй. Исследуй».

Трип надел старые джинсы и толстовку, не желая выделяться на скромном фоне местных фермеров. Встреча проходила в подвале баптистской церкви на Куорри-роуд в городке Оолитик, довольно далеко от Бенсона, и можно было надеяться, что среди посетителей не окажется никого из его коллег.

Он заехал на посыпанную гравием парковку и заглушил двигатель. Собрание начиналось в полдень. У церкви уже стояли и курили люди; докурив, они бросили окурки прямо на землю и пошли внутрь. Трип подождал, пока дверь за ними закроется, и только тогда вышел из машины.

В узкой подвальной комнате он выбрал себе место у самой двери. Все пространство впереди него занимали ряды складных стульев, за ними, у стены, противоположной выходу, стоял стол, а над ним висели два плаката. На одном было написано: «Я жил в загрязнении, не имея решения», а на другом – «Ненависть уничтожает ненавистника». Что ж, с этим не поспоришь.

На встречу Трип пришел по подсказке коллеги, который сказал ему, что, потеряв жену, впервые почувствовал облегчение, когда поделился своим горем с полной комнатой незнакомых людей, как бы странно это ни звучало.

Еще страннее для самого Трипа было то, что он все-таки пошел на эту встречу. Он не любил групповых разговоров о личном и всегда избегал их. Но его самого уже пугали приступы все усиливающегося гнева, которые теперь, незаметно для него самого, стали подкрадываться к нему и на работе.

«А вдруг этот тип заметил, что я веду себя странно, потому и заговорил со мной о терапии», – думал Трип. Он вспомнил, как сорвался на днях и нагрубил Эйлин Плант, секретарше. Из-за ерунды, в сущности, – подумаешь, не скопировала какие-то там страницы, хотя он попросил ее об этом еще час назад! Но для кого-то это простой недосмотр, а для него – серьезное оскорбление! Да, оскорбление, черт возьми! Она поступила так намеренно, чтобы взбесить его, как его детские ошибки бесили его бабушку и Карла, ее слугу-немца. Родители Трипа были добрыми. Он почти помнил, как это – быть любимым и любить в ответ. Почти. Но когда они умерли и его отправили жить к бабке по отцу, все в его жизни стало по-другому.