Близнецы из Пиолана - Детомб Сандрин

– Все говорят о Наде как о серьезной, умной девочке, – сообщил Фабрегас детскому психологу во время очередной беседы. – Как же она могла позволить так грубо себя обмануть?

– Да, Надя была умной девочкой, я согласна, но в ней жила очень сильная жажда признания. Воображая, что помогает своей ровеснице, попавшей в беду, она обрела цель жизни. Даже если логика буквально кричала об обратном, миссия, которую Надя взяла на себя, сделала ее глухой к доводам разума. Во время наших разговоров меня поразила эта деталь – сильнейшая потребность стать для кого-то полезной, даже незаменимой. Она страдала от того, что родители ее не любят. И, поговорив с ее матерью, я, кажется, поняла, из чего возникло это чувство. У четы Вернуа был ребенок еще до рождения Нади. Сын. К несчастью, он умер от менингита в двухлетнем возрасте. Мать, надеясь, что рождение другого ребенка поможет им с мужем забыть об утрате, забеременела всего через несколько месяцев, хотя и знала, что мужу не слишком нравится эта идея. Эта беременность еще углубила пропасть между супругами, и даже появление дочери не смогло ничего исправить. Надя стала для них как бы воплощением всех их несчастий.

– Но объяснить этим такую странную недогадливость… – с сомнением произнес Фабрегас.

– Потребность быть любимым может проявляться как величайшее самоотречение, вопреки всякой логике. На это и рассчитывал самозванец. Он сумел обнаружить уязвимое место своей жертвы, и с этого момента мог манипулировать ею, как хотел. Именно поэтому он смог убедить ее совершить самоубийство – объяснив, что это тоже принесет пользу. Что благодаря этому ничто не пропадет напрасно и Солен с Рафаэлем будут отомщены.

Фабрегас по-прежнему не готов был принять эту теорию и даже сомневался, стоит ли ему дальше слушать детского психолога. Смириться с тем, что достаточно нескольких реплик незнакомца в интернет-переписке, чтобы одиннадцатилетний ребенок совершил немыслимое, было выше его сил.

– Понимаю, что мои слова покажутся вам слишком жестокими, – вновь заговорила доктор Флоран, – но что сделано, то сделано. На вашем месте я бы сосредоточилась не на этом факте, а на другом.

– Я вас слушаю.

– Солен очень много говорила о Рафаэле в своих посланиях.

– И что с того? Наверняка она это делала, чтобы придать своим словам больше правдоподобия.

– К сожалению, не могу разделить вашу уверенность.

– Что вы хотите сказать?

– Самозванец говорит о Рафаэле, как о ребенке. Словно тот навсегда остался в возрасте, когда его похитили. Но слова, приписываемые ему, выглядят… как бы вам сказать… подлинными.

– Не понимаю.

– Все указывает на то, что лже-Солен поддерживает связь с каким-то другим ребенком. С мальчиком, которому она отвела роль Рафаэля.

– То есть вы считаете, что в эту историю может быть вовлечен и другой ребенок?

– Весьма возможно.

– И вы думаете, что ему угрожает опасность?

Доктор Флоран кивнула. Фабрегас уже собрался отмести эту версию, но что-то его остановило. Он ощутил слабое покалывание в основании шеи, а потом словно чей-то тихий голосок прошептал ему на ухо, что кошмар еще не кончился. Возможно, только начался.

Фабрегас не спал всю ночь. Рано утром он помчался в участок, по пути нарушая все допустимые ограничения скорости, словно надеясь таким образом избавиться от чувства вины, преследующего его с того момента, как он обнаружил бездыханное тело Нади. Он говорил себе, что должен был проявить больше внимания, больше такта. Помнить о том, что имеет дело с ребенком…

Слова детского психолога, услышанные накануне, лишь усилили его гнетущее состояние. Выяснилось, что еще один ребенок может подвергаться опасности. Мальчик, которому отвели роль Рафаэля… Фабрегас кипел от гнева. Он чувствовал себя беспомощным, неспособным управлять ситуацией. Грядут новые драмы – он это знал, чувствовал кожей, однако не имел ни одного четкого следа. Как добраться до этого ребенка, пока с ним ничего не случилось? Специалисты по информационным технологиям, находящиеся в его подчинении, сказали, что найти мальчика не представляется возможным. Они пытались вычислить его через аккаунт Нади, но у девочки оказалось полторы сотни друзей, половина из которых была мужского пола, и приватная переписка с ними не содержала в себе ничего подозрительного.

Фабрегас не знал даже, с чего начать поиски. Ничто не указывало на то, что ребенок из Пиолана или хотя бы из этого региона. Тем не менее нужно было провести проверку в «Ла Рока» – она оставалась его последней надеждой. Не только потому, что там училась половина городских детей, но и потому, что это было единственное место, имеющее отношение ко всем похищенным – близнецы Лессаж тридцать лет назад, а также Надя и Зелия ходили именно в эту школу.

Фабрегас явился в «Ла Рока» в сопровождении четырех подчиненных. Директора он предупредил заранее, чтобы тот облегчил ему задачу. План был прост: опросить всех мальчиков десяти-одиннадцати лет и выяснить, не появлялась ли в последнее время среди их фейсбучных друзей некая Солен или кто-то еще, с кем они не были знакомы в реальной жизни.

Директор, которому эта история нравилась все меньше и меньше, выполнил все требования жандармов наилучшим образом. Он освободил несколько классов, вызвал родителей тех учеников, которых предстояло опросить, и попросил учителей перенести утренние занятия на другое время.

Капитан, в свою очередь, провел короткий инструктаж для подчиненных: детей опрашивать только в присутствии кого-то из родителей или представителя DDASS [16]; ни в коем случае не выходить за рамки формата обычной беседы. При опросах будут присутствовать школьные учителя, которые проследят за тем, чтобы эти правила не нарушались. Отнюдь не всем родителям понравилась идея увидеть свое чадо сидящим напротив человека в жандармской униформе, но директор проявил незаурядный дипломатический талант и сумел их убедить, что все происходящее имеет лишь одну цель: предотвратить новые трагедии.

От результатов опроса Фабрегас пришел в ужас. Почти все дети сказали, что регулярно общаются в сети с людьми, которых не знают и никогда в жизни не видели. Аргументация была примерно такой: «Ну, он все время вывешивает всякие приколы у себя на стене», «У него куча друзей и свой Ютуб-канал». Единственное, что немного утешало, – никакой Солен в друзьях у опрошенных в последнее время не появлялось. Однако нельзя было исключить, что похититель использует и другие псевдонимы. Возможно, выбирает их, ориентируясь на увлечения своих будущих жертв. К тому же «Фейсбук» наверняка был далеко не единственным из его охотничьих угодий. Многие дети пренебрежительно говорили, что эта сеть «только для старичья» и что «из наших там одни придурки».

Через два часа Фабрегас вышел из класса в еще более угнетенном состоянии, чем туда зашел. В глубине души он понимал, что все эти расспросы бесполезны. Ни разу за все это время он не ощутил столь знакомого ему покалывания в основании шеи – этой личной примете он уже давно научился доверять. Если кому-то из этих детей предстоит стать следующей жертвой похитителя, те скудные сведения, которые жандармам все же удалось собрать, никак не смогут этому воспрепятствовать.

Фабрегас уже собрался уходить, когда его окликнул директор школы. Как выяснилось, ему прислали список работников службы доставки, которые привозили школьные обеды накануне.

– Среди них действительно был один временный работник, – сообщил директор с ноткой торжества. – Его анкету они тоже обещали прислать.

Эта информация, вместо того чтобы обрадовать капитана, лишний раз напомнила ему, сколько невыполненных задач остается на данный момент, тогда как время работает против него. Нужно найти Зелию живой и здоровой, при этом не забывать о том, что еще одному ребенку, ее ровеснику, может угрожать опасность. Фабрегас пытался убедить себя, что вероятность этого не слишком высока и стоит сконцентрировать все усилия на том преступлении, которое уже свершилось. Девочка похищена, и ее нужно вернуть родителям, пока еще не слишком поздно.