— Ты знал, что он затевает?
— Нет. Богом клянусь.
Ловенштейн отпустил Эванса, к столику подошел Джордж Мортон. Собравшиеся потрясенно молчали. Но Мортон как ни в чем не бывало напевал в такт музыке:
— «Может, ты права, может, я сошел с ума…»
— Довольно, Джордж, — сказал Эванс и поднялся. — Идемте отсюда.
Но Мортон не обращал на него внимания.
— «Но, может, тебе нужен как раз такой безумец…»
— Джордж? Вы меня слышали? — Эванс взял его под руку. — Мы уходим.
— «…Свет погаси, не пытайся меня спасти…»
— Я и не пытаюсь никого спасать, — проворчал Эванс.
— Тогда как насчет еще одного мартини? — Мортон уже не пел. Глаза его смотрели холодно и с презрением. — Думаю, я заработал еще один бокал мартини, мать вашу!
— У Гарри найдется бутылочка в машине, — сказал Эванс и начал отводить Мортона от столика. — Если останетесь, придется долго ждать. А вы же не хотите долго ждать, пока вам принесут выпивку… — Продолжая неумолчно болтать, Эванс отводил Мортона все дальше к двери, и тот почти не сопротивлялся.
— «…Слишком поздно сражаться, — пел он, — слишком поздно стараться хоть на йоту меня изменить!»
* * *
Едва они вышли из зала, как в глаза им ударил яркий свет, и послышалось жужжание телевизионных камер. А два репортера стали совать микрофоны прямо Мортону в лицо. Отовсюду так и посыпались вопросы. Эванс опустил голову и стал проталкиваться к выходу со словами:
— Простите, извините, дайте, пожалуйста, пройти…
Мортон же продолжал петь. Они шагали через просторный вестибюль отеля к выходу. Репортеры не отставали, некоторые даже бежали впереди и продолжали снимать на пленку. Эванс крепко держал Мортона под руку, тот пел:
— «А я только веселился, никого не обижал, славный праздник закатил я…»
— Сюда, — сказал Эванс и подтолкнул его к дверям.
— «…Оказался на мели я, мною денег задолжал…»
И вот наконец они прошли через вращающиеся двери и оказались на ночной улице. Холодный воздух ударил в лицо, и Мортон тут же перестал петь. Они стояли и ждали, когда подадут лимузин. Из отеля вышла Сара. Молча встала рядом с Мортоном, положила руку ему на плечо.
Затем из вестибюля высыпала целая толпа журналистов, снова вспыхнули прожекторы. Сквозь эту толпу к ним пробился Дрейк.
— Черт побери, Джордж…
Но, заметив камеры, он тут же умолк. Окинул гневным взглядом Мортона, развернулся на каблуках и пошел обратно. Камеры продолжали жужжать, правда, осталось их всего три. Повисла томительная пауза. Они стояли и ждали. Казалось, прошла целая вечность, и вот наконец подкатил лимузин. Гарри распахнул дверцу для Джорджа.
— Ладно, Джордж, до скорого, — сказал Эванс.
— Нет, погоди, не сегодня.
— Гарри ждет, Джордж.
— Я сказал, не сегодня.
Из темноты донесся рев мощного двигателя, затем, точно призрак, возник серебристый «Феррари» и остановился рядом с лимузином.
— Вот моя машина, — заявил Мортон. И начал, пошатываясь, спускаться по ступенькам.
— Послушай, Джордж, — сказала Сара, — не думаю, что…
Но он снова напевал свою любимую песенку:
— «И ты сказала, не садись за руль, мой дорогой, но вот до дома я добрался невредимый и живой. А ты сказала погодя, что видно сразу, сбрендил я…»
Один из репортеров пробормотал:
— Да он свихнулся. Точно вам говорю.
Потревоженный Эванс последовал за своим боссом. Мортон протянул служащему стоянки стодолларовую купюру со словами:
— Вот тебе двадцатка, приятель. — Потом начал нащупывать ручку дверцы «Феррари», ворча себе под нос. — Эти итальянцы ни хрена не смыслят в дизайне. — Ему все же удалось открыть дверцу, он уселся за руль. Включил мотор и улыбнулся:
— Что за божественный звук!..
Эванс наклонился к нему:
— Послушай, Джордж, пусть лучше Гарри тебя отвезет. К тому же, — добавил он, — нам надо кое о чем поговорить, разве нет?
— Ничего не надо.
— Но я подумал…
— Уйди с дороги, малыш. — Свет прожекторов был по-прежнему направлен на него. Но Мортон передвинулся и оказался в тени, теперь его загораживал от камер Эванс.
— Знаешь, у буддистов есть одно интересное философское изречение.
— Какое еще изречение?
— Запомни хорошенько, малыш. Звучит примерно так: «Все, что имеет значение, находится на небольшой дистанции от того места, где сидит Будда».
— Послушай, Джордж, я серьезно считаю, что тебе нельзя сейчас вести машину.
— Ты запомнил, что я тебе сказал?
— Да.
— Мудрость веков. Пока, малыш!
Он выжал сцепление, двигатель взревел, Эванс едва успел отпрыгнуть в сторону, и машина унеслась со стоянки во тьму. Было слышно, как взвизгнули шины, когда «Феррари» свернул за угол, игнорируя запрещающий знак.
— Пошли, Питер.
Он обернулся и увидел стоявшую у лимузина Сару. Гарри садился за руль. Эванс уселся на заднее сиденье рядом с Сарой, и они поехали следом за Мортоном.
* * *
У подножия холма «Феррари» свернул влево и вновь исчез из поля зрения. Гарри прибавил скорости, он очень умело управлял этой большой машиной.
— Ты знаешь, куда он поехал? — спросил Эванс.
— Понятия не имею, — ответила Сара.
— Кто писал ему эту речь?
— Он сам.
— Правда?
— Вчера весь день проторчал дома и работал над ней. И не разрешал мне даже одним глазком взглянуть на то, что у него получилось.
— Бог ты мой, — пробормотал Эванс. — Ну а Монтень?
— У него есть сборник цитат.
— А откуда, черт побери, взялась Дороти?
Она покачала головой:
— Не знаю.
Они проехали парк «Золотые Ворота». Движения на улице было немного; впереди, обгоняя редкие машины, мчался на бешеной скорости «Феррари». В конце улицы открывался вид на залив и знаменитый мост Золотые Ворота, ярко освещенные его фермы блистали в ночи. Мортон прибавил скорости, сейчас она составляла около девяноста миль в час.
— Он едет в Марин, — сказала Сара.
Тут зазвонил мобильник Эванса. Это был Дрейк.
— Может, все-таки объяснишь, что, черт возьми, происходит?
— Извини, Ник, но я понятия не имею.
— Он что, серьезно? Я имею в виду отказ предоставлять нам грант?
— Думаю, что да.
— Нет, это просто уму непостижимо! Наверняка у него нервный срыв.
— Не знаю.
— Этого я и боялся, — сказал Дрейк. — Боялся, что непременно случится что-то в этом роде. Помнишь, когда мы самолетом возвращались из Исландии? Тогда я высказал тебе свои опасения, а ты ответил, что тревожиться не о чем. И теперь тоже так считаешь? Что мне не о чем беспокоиться?
— Не совсем понимаю, о чем это вы, Ник.
— Энн Гарнер сказала, будто бы еще в самолете он подписал какие-то бумаги.
— Да, это так. Подписал.
— И что они имеют прямое отношение к внезапному отказу в поддержке организации, которую он прежде так любил и лелеял?
— Да, похоже, он передумал, — ответил Эванс.
— Так почему ты меня не предупредил?
— Он мне таких указаний не давал.
— Черт бы тебя побрал, Эванс!
— Мне очень жаль. Извините.
— Одними извинениями тут не отделаешься.
Голос в трубке умолк, Дрейк отключился. Эванс убрал телефон в карман.
— Дрейк бесится? — спросила Сара.
— Просто в ярости.
* * *
Съехав с моста, Мортон двинулся к западу, в сторону от ярких огней автомагистрали. «Феррари» мчался по темной пустынной дороге, огибающей холмы. Скорость была уже просто запредельная.
— Ты знаешь, где мы? — спросил Эванс Гарри.
— Вроде бы в парке, заповеднике.
Гарри старался не отставать, но на узкой извилистой дороге у лимузина просто не было шансов догнать «Феррари». Тот мчался вперед, и вскоре они видели только хвостовые огни. Но вот и они скрылись за поворотом примерно в четверти мили от них.
— Мы его упустим, — пробормотал Эванс.
— Сомневаюсь, сэр.
Но лимузин отставал все больше. Один из поворотов Гарри одолел слишком резко. Тяжелую и длинную машину занесло, задняя ее часть на миг повисла над обрывом, после этого пришлось немного сбросить скорость. Теперь они находились в совершенно безлюдной местности. Кругом тянулись темные холмы. Восходящая луна отбрасывала серебристый отблеск на видневшуюся внизу черную водяную гладь.
