Дороги были забиты автомобилями последних моделей и ярко-красными такси. Все до единого здания были новыми, высокими, сверхсовременными. Улицы пестрели мигающими надписями, сплошь по-китайски; лишь изредка то тут, то там попадались латинские буквы – скажем, большая М, обозначающая «Макдональдс». Повсюду бросались в глаза яркие краски, кричащие вывески ресторанов, витрины магазинов, торгующих бытовой электроникой – цифровыми камерами, компьютерами, телевизорами и музыкальными центрами. Уличные торговцы продавали жареных уток, свинину и живых крабов.
По улицам струился плотный поток людей, и почти у каждого был при себе мобильный телефон. Но, в отличие от Гонконга, расположенного в двадцати милях южнее, здесь нельзя было увидеть в парках стариков, занимающихся тай-цзи-цюань. По правде говоря, здесь вообще трудно было встретить стариков. Максимальный срок пребывания в особой экономической зоне составлял пятнадцать лет, и попасть сюда могли лишь крепкие трудоспособные люди.
Сидевший впереди посланец обернулся и произнес:
– Ni laiguo Shenzhen ma?
– Простите? – переспросил Брайсон.
– Ni budong Zhongguo hua ma?
– Извините, не знаю этого языка, – отозвался Брайсон, чуть растягивая слова. Посланец интересовался, понимает ли он китайский язык и бывал ли здесь прежде; возможно даже, это было проверкой, только очень уж прямолинейной.
– Говорите по-английски?
– Да-да, говорю.
– Вы здесь впервые?
– Да, впервые. Очаровательное место – жаль, что я не обнаружил его раньше.
– Зачем вы хотите встретиться с генералом? – спросил посланец. Лицо его неожиданно приобрело враждебное выражение.
– Бизнес, – коротко отозвался Брайсон. – И вообще, это дело генерала – не так ли?
– Генерал отвечает за Гуаньдунский округ НАО, – с упреком произнес посланец.
– Ну, похоже, бизнес здесь процветает.
Водитель что-то проворчал, и посланец умолк, а затем и вовсе отвернулся.
«Даймлер» пробирался сквозь невероятно забитые улицы и непрерывную какофонию – истерически пронзительные возгласы и трубные вопли автомобильных гудков. У гостиницы «Шангри-Ла» они все-таки угодили в пробку. Шофер включил сирену и мигалку и выехал на забитый народом тротуар, отрывисто выкрикивая приказы через громкоговоритель; пешеходы бросились врассыпную, словно стая перепуганных голубей. «Даймлер» стремительно объехал пробку и снова выскочил на дорогу.
В конце концов они добрались до контрольно-пропускного пункта, расположенного на въезде в промышленный район, который, похоже, находился под непосредственным контролем военных. Брайсон предположил, что где-то здесь и находилась изначально резиденция генерала Цая, ставшая впоследствии его штаб-квартирой. Солдат, дежуривший на КПП, наклонился и грубо махнул рукой посланцу; тот выскочил из машины. Машина же поехала дальше по улице, мимо однообразных жилых домов, которые вскорости сменились какими-то складами.
Брайсон мгновенно насторожился. В резиденцию генерала его не впустили. И куда же его везут?
– Neng bu neng gaosong wo, ni song wo qu nar? – настойчиво спросил Брайсон, намеренно произнеся фразу с сильным английским акцентом и построив ее таким образом, как это мог сделать лишь человек, плохо знающий язык. (Скажите, пожалуйста, куда вы меня везете?)
Водитель не ответил.
Брайсон повысил голос. Теперь он говорил легко и свободно, как урожденный носитель языка.
– Мы удаляемся от казарм генерала, сиджи!
– Генерал не принимает посетителей у себя в резиденции. Он ведет скромный образ жизни, – дерзко, даже непочтительно отозвался водитель – совсем не так, как надлежало бы китайцу с низким социальным статусом обращаться к вышестоящему, – и даже не добавил обращения «шифу» – «господин».
– Всем известно, что генерал Цай живет очень хорошо. Я советую вам развернуть машину.
– Генерал верит, что истинная сила действует незримо. Он предпочитает держаться за сценой.
Они остановились у крупного склада, рядом с джипами и «Хамви» армейской раскраски. Не поворачиваясь и не глуша двигатель, водитель продолжил:
– Вам известна история великого императора Квиан Ксинга, правившего в восемнадцатом веке? Он считал, что правитель должен постоянно поддерживать прямую связь со своими подданными, причем так, чтобы те об этом не знали. И потому он путешествовал по Китаю, притворяясь обычным человеком.
Когда до него дошло, что говорит водитель, Брайсон резко развернулся и впервые вгляделся в лицо шофера. И мысленно выругался. Машину вел генерал Цай.
Внезапно «Даймлер» со всех сторон окружили солдаты, и генерал Цай пролаял несколько команд на тойшенском, одном из китайских диалектов. Дверца машины отворилась, и Брайсона вытащили наружу. Двое солдат тут же крепко схватили его за руки.
– Zhanzhu! Не двигаться! – выкрикнул один из солдат, направив пистолет на Брайсона, и тут же приказал ему держать руки по швам. – Shou fang xia! Bie dong!
Окошко машины – с той стороны, где сидел генерал, – мягко скользнуло вниз; генерал улыбнулся.
– Было очень интересно поговорить с вами, мистер Брайсон. Чем дольше мы общались, тем лучше вам давался наш язык. Это заставляет меня задуматься: что же еще вы можете скрывать? Теперь же, я полагаю, вы спокойно встретите неизбежную смерть.
«О господи! Они знают мое настоящее имя! Но откуда? И как давно?»
Брайсон лихорадочно размышлял. Кто мог выдать его настоящее имя? Или, если начать с другого конца, кто знал об уловке Хескет-Хэйвуда? Кто знал, что он собирается в Сицзян? Юрий Тарановский этого не знал. Ну а кто же тогда?
Кто-то переслал сюда его фотографию по факсу? Нет, все равно чушь! Среди ближайшего окружения генерала должен присутствовать человек, знающий его в лицо – тот, кто сумел проникнуть за маску английского торговца крадеными произведениями искусства. Это было единственное логичное объяснение.
Когда генерал Цай уехал – на прощание «Даймлер» выпустил Нику в лицо облако выхлопных газов, – Брайсона тычками погнали ко входу в склад. При этом его продолжали держать под прицелом. Ник попытался прикинуть свои шансы, и выводы показались ему не особенно утешительными. Ему нужно было как-то освободить руку, лучше правую, и одним стремительным, плавным движением извлечь ванадиевый клинок из пояса. Но чтобы получить возможность проделать это, ему сначала нужно проделать какой-нибудь отвлекающий маневр. Инструкции, выданные генералом, звучали совершенно недвусмысленно: его вели навстречу «неизбежной смерти». А значит – в этом Брайсон не сомневался, – солдаты, не задумываясь, откроют огонь, едва лишь он попытается вырваться. Нику вовсе не хотелось проверять, насколько хорошо они выполняют приказы.
