Тюрьма мертвых - Райн Александр

– Еще пять минут, – с этими словами я направился в комнату. Неаккуратно запихнув все необходимое в сумку, я выключил свет и двинулся к вагонетке.

«Наконец хоть посмотрю на тюрьму в дневном свете».

Девочка из телефона постепенно умолкала в моей голове, и я снова начал настраиваться на позитивный лад, так как скоро увижу Алину; я так сильно скучал по ней.

Я уже начал привыкать к этим передвижениям по железной дороге, мне даже показалось, что до первого крыла добрались в два раза быстрей, чем в прошлый раз.

Часы на телефоне показывали без пятнадцати восемь, когда перед нами возник лабиринт, ведущий к выходу. Дойдя до первой развилки, мы почему‑то свернули направо, хотя я отчетливо помню, что пришли мы сюда с левой стороны. Но я не стал никак реагировать, наблюдая за тем, куда дальше поведет нас дорога. На стене появилась первая цифра 17, это насторожило меня еще больше, потому как такие цифры нам и вовсе не попадались ранее. По всему телу пробежался холодок волнений.

– Я извиняюсь, а мы точно идем к выходу? – обратился я к спине, идущей впереди.

Но охранник словно меня не слышал.

– Эй, друг, не делай вид, что ты не слышал! – Терпеть не могу, когда меня игнорируют, тем более в таких ситуациях.

Но он даже ухом не повел в ответ на мои обращения. Мы продвигались дальше, поворот за поворотом. Все вокруг – стены, лампы на них, – все это выглядело точно так же, как в прошлый раз, но с небольшими различиями.

«Кажется, меня куда‑то увозят, но куда?»

Тут мы вышли на тройную развилку, которая показалась мне знакомой, и уже через несколько шагов я увидел на стене цифру 3.

Протяжно выдохнув, я наконец успокоился.

Эти катакомбы с ума меня сведут; я был уверен, что правильный проход только один, а может, все это фигня и нет никаких лабиринтов? Так, всего лишь способ запугать?

Снова я стоял перед этой странной дверью с непонятными словами и символами. Мне было очень любопытно, что это за текст и на каком языке написан, но я понимал, что спрашивать смысл нарисованного у этого «зомби» бесполезно.

«В этой тюрьме никто тебе ничего не расскажет, такие уж у них чертовы правила».

Охранник ввел код, дверь отворилась, и моему взору предстала стена из тумана.

«Эта что, шутка?»

Мы нырнули в густую массу, прошли пару шагов, и туман словно закрыл за нами занавес, потому как дверь я уже не видел. Несмотря на то что на улице было самое начало дня, видимость была еще отвратнее, чем в ту ночь, когда я пришел сюда. Я практически наступал охраннику на пятки, боясь отстать даже на метр.

Судя по звукам, стройка шла полным ходом, но масштабы ее определить по‑прежнему было невозможно.

Мы двигались, не останавливаясь; я даже не заметил, как дорога провела нас через лес, спустя немного времени показался купол старой церкви. Чем больше мы отдалялись от тюрьмы, тем теплее становилось вокруг. Пройдя поле и выйдя на проселочную дорогу, я увидел черный автомобиль, дремавший в истомном ожидании. Сопровождающий меня охранник проследил за тем, как я сел в авто, и только после того, как двигатель зажужжал, растворился в белой массе.

И снова запах хвои, кожи и дорогого табака, снова угрюмый, неразговорчивый тип впереди, но мне было плевать, я ехал домой.

Машина тронулась с места и медленно поскакала по кочкам, потихоньку убивая подвеску.

Не знаю, как водитель определял, куда ехать; лично я не видел ничего, словно мы плыли по бескрайнему морю, а у него был компас. Постепенно дорога стала ровней, через минуту мы свернули на асфальт, и туман исчез. Это было так резко и неожиданно, будто мы вынырнули из мутной воды, и все вокруг обрело четкие грани и очертания.

Мы отдалялись от поля, а густая шапка тумана, словно магнитом, удерживалась над ним, не выходя за невидимый барьер, скрывая его. Воздух в автомобиле резко начал тяжелеть. Кажется, за окном настоящая духотища, она постепенно заполняла салон, пока водитель не включил кондиционер. Я хотел попросить его этого не делать – скопившийся за время ходьбы холод по‑прежнему жил внутри меня, словно тюрьма со своей сыростью добралась до самых костей, – но решил, что потерплю.

Завидев первые признаки цивилизации, я, как ребенок, начал вертеть головой по сторонам, радуясь машинам, людям, миру, полному цветов и красок.

Добрались быстро, в воскресенье утром дороги и улицы обычно пустые, но мне казалось, все иначе, сказывалось одиночество. Водитель припарковался на том же месте, что и в прошлый раз.

– Завтра в семь, не опаздывайте, – скомандовал тип.

Не люблю, когда со мной разговаривают в подобном тоне, и почему опять нужно вставать в такую рань?! Но все же решив промолчать, я вылез из авто и хлопнул дверью чуть сильней, чем следовало бы.

Глаза защипало, словно в них попало мыло. Кожу приятно ласкало летнее солнце, по которому я очень соскучился; должно быть, я уже загорел.

Поднявшись наверх и зайдя в квартиру, я почувствовал легкое облегчение, словно мне больше не придется возвращаться обратно. Очень этого не хотелось, но плотный конверт в кармане говорил о том, что возвращения не избежать.

– Алин! Родная, ты спишь?

Ответа не последовало.

«Должно быть, опять в берушах дрыхнет».

Я разулся и проследовал в спальню. Мысленно представляя, как забираюсь к ней под одеяло, нежно целую теплую, бархатистую кожу на плече, одновременно поглаживая рукой по бедрам. Постепенно становлюсь чуть жестче – она это любит, и…

Мечты оборвались, меня встретила заправленная постель. Такого я точно не ожидал. Вдруг в кармане завибрировал телефон, я даже сначала испугался, совсем отвык от этого, на экране высветилась надпись «Любимая».

– Ал… – Алина перебила меня, не дав договорить.

– Олег! Ты где? – спросила она не своим, дрожащим от волнения голосом.

– Я дома, а вот ты где?

– Я у твоей матери, мы собирались идти в полицию писать заявление!

– Какое заявление? Что случилось?! – услышав слово «полиция», я почувствовал ведро ледяной воды, вылитое мне на голову и резко затушившее огонь желания.

– Ты куда пропал, почему на связь не выходил?! Мы с твоей матерью места себе не находим, она уже два дня на работу не ходит из‑за тебя!

– В смысле, «куда пропал»? Просто в последний раз мы с тобой как‑то неважно пообщались, и я подумал, приеду через пару дней, мы помиримся. Погоди, я же тебе сказал, что в воскресенье приеду! Сегодня воскресенье.

– Да, в воскресенье! Только надо было уточнить – в какое, я не думала, что это воскресенье будет через две недели!

– Ты, ты вообще о чем? – я совсем не понимал, что происходит, она несла какой‑то бред, – какие, к черту, две недели?

– Обычные, Олег, обычные две недели тебя не было, я уже собиралась идти писать заявление… Ты не звонишь, не пишешь, вечно вне зоны доступа, как прикажешь это понимать?!

– Я… я ничего не понимаю. Пожалуйста, приезжай домой, давай все обсудим. Самое главное, я здесь, и все хорошо, успокой мать, бери такси, я пока позавтракаю.

– Хорошо. – Она положила трубку.

Я стоял посреди комнаты в полном ступоре. В голове все мысли перемешались.

«Я же помню, как менялись числа в телефоне, помню, сколько раз ложился спать и вставал, не мог же я просто взять и потерять неделю – это хрень какая‑то».

Я взглянул на дату в телефоне и ужаснулся.

«Вот же бл… что за?»

Алина говорила правду, две недели прошло с того момента, когда я уехал поздно ночью.

«Этого не может быть, я не верю, что не заметил этого, я точно помню».

Я положил конверт на стол, приготовил завтрак и не спеша принялся жевать. Дома было ужасно душно. Хотя термометр показывал всего двадцать градусов, но как по мне, так ощущались все сорок, словно я провел две недели не за городом, а в другой климатической зоне.

Минут через двадцать послышался звук открывающегося замка, на пороге появилась Алина. Ее лицо выглядело так, словно она отпахала смену в поле. Длинные белые волосы, наспех собранные в хвост, лоснились на свету. Под глазами образовались небольшие мешки.