Лисье золото - Корсакова Татьяна Викторовна

Это было весьма циничное и весьма вероятное предположение. Не было среди домочадцев старика никого, кто не испытывал бы к нему если не ненависти, то, как минимум, обиды. Пожалуй, исключением можно было считать верного Арнольда, но исключение лишь подтверждает правило. Лука Славинский при жизни был жесток и деспотичен. Его жестокость распространялась не только на чужих, но и на самое ближайшее окружение. Алекс не был уверен, что даже дед испытывал искреннее горе в связи с утратой старого товарища и многолетнего делового партнера. Иногда Алексу казалось, что стариков связывает не только и не столько дружба, но расспрашивать об этот деда он не считал нужным.

– То есть, инсценировать финальное действо с прахом деда мы не будем? – спросила Акулина уже спокойным, даже деловым тоном.

– Не будем. – Дед кивнул.

– И выносить сор из избы? – Мириам посмотрела на него поверх бокала, который снова был наполнен. И когда только успела?

– Не будем. – Дед снова кивнул.

– А что нам тогда делать? – Всеобщую растерянность выразила Элена. Она смотрела на пустой столик в стиле Людовика Четырнадцатого так, словно все ещё надеялась обнаружить на нем китайскую вазу с прахом своего почившего мужа.

– Расходимся? – Озвучил всеобщее желание Гера. Славинские, вынужденно собравшиеся под одной крышей, уже мечтали разбрестись по собственным комнатам. Или приступить к поискам праха. Это уж у кого на что хватить задора. – Я как раз успею пересмотреть записи с камер наблюдения.

– Скинешь потом мне, – сказал дед тоном, не терпящим возражений.

Гера молча кивнул, уткнулся в свой телефон.

– Я бы в самом деле поднялась к себе, – сказала Таис нерешительным тоном. – Страшно перенервничала… И дорога…

– Я, пожалуй, тоже. – Клавдия глянула на наручные часы.

– К себе, так к себе, – промурлыкала Мириам и, прихватив бутылку коньяка, направилась к выходу из гостиной. – Кто-нибудь хочет составить мне компанию? – спросила она с порога. – Помянем Луку Демьяновича.

– Ты уже напоминалась, – процедила Акулина.

– Детка, яд ещё ни одну женщину не сделал красивее и моложе, – усмехнулась Мириам. – Уж поверь, я знаю, о чем говорю. Всего хорошего! – Она взмахнула рукой и нетвердой походкой вышла из гостиной.

– Горько, – сказал Таис со скорбной улыбкой. – Горько видеть, как человек опускается на самое дно из-за своего порока.

– Чья бы корова мычала! – рявкнула Акулина и, ухватив кресло Геры за рукояти, подтолкнула по направлению к двери.

– Эй, систер, полегче! – возмутился Гера, пытаясь сманеврировать так, чтобы вырваться из хватки Акулины, но та держала крепко, возражений и воплей младшего брата не слушала.

– Ладно, – сказал Тихон, ни к кому конкретно не обращаясь, – у меня ещё дела.

Демьян бросил на старшего брата ироничный взгляд, по примеру Мириам взял из барного шкафа первую попавшуюся под руку бутылку и ринулся вслед за Акулиной и Герой. Из анфилады коридоров послышался его громкий голос:

– Эй, ребятки! Я с вами!

Элена ушла как-то вообще незаметно. Может быть, не посчитала нужным прощаться с посторонними людьми. А может, поспешила на поиски китайской вазы. Алекс бы поставил на второе.

– Устала? – Дед посмотрел на потирающую глаза Клавдию.

Та кивнула.

– Есть с чего, дядя Андрей. Скажи, ты в самом деле собираешься пустить все это… – Она обвела взглядом опустевшую гостиную, – на самотёк?

Дед ничего не ответил, но его решительный взгляд был красноречивее слов. Несколько мгновений прошло в тишине. Этакая минута молчания для того, кому не нужны никакие минуты, перед кем совсем недавно открылась целая вечность. А потом дед улыбнулся и спросил:

– Может, поедешь к нам?

Клавдия покачала головой.

– Где родилась, там и пригодилась, дядя Андрей. К счастью, Логово – очень большой дом, есть надежда никого не встретить до самого обеда.

– Ну, как скажешь. – Дед легонько приобнял Клавдию за плечи, глянул на Алекса поверх её макушки, спросил: – Хоть ты со мной?

Алекс молча кивнул.

Глава 5

Их собственный дом находился в десяти километрах от Логова. В хорошую пору и при хорошей погоде добраться до него можно было пешком, но время было позднее, а погода не так чтобы очень хороша. Алекс вышел на улицу и словно очутился в парной. После кондиционированного воздуха помещений снаружи было душно и влажно. Обычное дело для экстремального дальневосточного лета. Жара, влажность, комары… Хорошо хоть, гроза уже закончилась. В лужах на подъездной аллее отражались безмятежные и невероятно яркие звезды.

Вместе с дедом Алекс прошёл к своему внедорожнику, распахнул дверцу со стороны водителя, подождал, пока дед усядется на пассажирское сидение, включил зажигание.

– Ты как? – спросил он, вглядываясь в темноту, которую лишь едва-едва растворял свет фар.

– Бывало и лучше. – Дед откинулся на спинку сидения, прикрыл глаза, продолжил: – А бывало и хуже.

– Ты знаешь, что в письме? – Алекс нащупал конверт в кармане пиджака.

– Нет. Оно же не мне адресовано, – сказал дед, не открывая глаз.

– Мне не нравится. – Алекс тронул внедорожник вперед.

– Что именно?

– Все. Но больше всего этот неожиданный подарок.

– Бойтесь данайцев, дары приносящих… – пробормотал дед. – Поражаюсь твоему терпению, Саня! Я бы уже давным-давно прочёл письмо.

– Что-то не горю желанием. Сдается мне, это не письмо, а ящик Пандоры.

– Не прочтёшь – не узнаешь, – отозвался дед философским тоном.

– Как думаешь, кто на такое способен? – Алекс не стал уточнять, на что именно. Они с дедом понимали друг друга с полуслова.

– Любой. – Дед открыл глаза, посмотрел на дорогу.

– Даже Клавдия? – Алекс скосил на него взгляд. Из всех Славинских дед больше всего выделял и любил именно Клавдию.

– Она востоковед, Саня. И китаист! Кому как не ей знать реальную стоимость той посудины!

– Мириам тоже знала.

– И Мириам я не сбрасываю со счетов. Она хитрая и очень расчетливая чертовка. Если тебе интересно мое мнение, физическая возможность и мотив есть у всех, кто был в Логове. Кем-то могла двигать алчность, а кем-то и ненависть. Вряд ли Лука мечтал о том, чтобы обрести последнее пристанище в канализационной системе. – Дед покачал головой. – Проблема лишь в том, Саня, что все они выползни из одного гнезда. И если начать тревожить это гнездо… – Он многозначительно поджал губы.

– Дед, зачем тебе эти фонды? – спросил Алекс. – Ты же понимаешь, какой это геморрой?

– Понимаю. Но есть определенные обязательства, которые я должен исполнить. И поддержание стабильности в этой нестабильной системе – одно из них. Акулина была права, когда предположила, что наследники Луки уничтожат всю его империю.

– Так и пусть бы уничтожали!

Дорога нырнула в лес, и тьма сделалась почти непроглядной, Алекс сбросил скорость.

– А потом они начнут уничтожать друг друга, Саня!

– И ты планируешь выступить ангелом мира? Не слишком ли серьезные обязательства?

– Я планирую сохранить то, что возможно сохранить, и приумножить то, что можно приумножить.

– Зачем?

Дед ничего не ответил. Когда-то давным-давно старики лелеяли надежду породниться и объединить капиталы. Разумеется, все надежды возлагались на Алекса и Акулину. Разумеется, оба они знали о возложенной на них миссии и активно ей противились. Пожалуй, острое нежелание идти на поводу у дедов было единственным, что их объединяло и превращало в союзников. Никаких других точек соприкосновения у них не было. К счастью Алекса, дед понял это достаточно быстро. Что происходило в Логове, он не знал, но пару раз видел Акулину раскрасневшуюся и зарёванную после разговора с Лукой Демьяновичем. Когда того требовали интересы дела, старик не щадил ни взрослых, ни детей. Впрочем, восемнадцатилетняя Акулина уже не могла считаться ребёнком. Наверное, если бы не это давление, они с Акулиной могли бы, если не дружить, то хотя бы существовать довольно мирно, но привычка к постоянному противостоянию и ожиданию подвоха от других сделала своё темное дело. Акулина выросла злой, циничной и подозрительной. Вот уж кто точно попытается раскрутить дело с пропажей праха и китайской вазы! Если только не она сама сотворила этакое святотатство, как сказала бы Таис.