Зверь. Изменил мне — изменил меня (СИ) - Вечер Ляна

Хочется рявкнуть, чтобы рыжеволосая искусительница перестала так на меня смотреть. Не мальчик давно, опыт с бабами приличный. Знаю я этот взгляд.

— В дом иди, — даю строгости в тон.

А то накажу нафиг! Допросишься.

Уходит. А я снова принюхиваюсь и прислушиваюсь. Близко совсем гости. Оборачиваюсь и вижу тачку на лесной дороге. К моему дому мчит.

Вздохнув, втыкаю топор в чурку. Будем встречать.

Вспомнил я этот запах. Лучше бы не вспоминал. Много лет не видел этого волка и не планировал.

— Здравствуй, Карим, — из машины выходит бета моей бывшей стаи.

Ля, как постарел-то! Назим был крепким волком с чёрными, как смоль, волосами и глазами. Теперь передо мной ссутулившийся оборотень с седыми висками и выцветшей радужкой. Время никого не щадит.

— Ты какого хрена тут забыл? — решаю обойтись без вежливости. — Как ты вообще меня нашёл?

— Кто ищет, тот найдёт, — Назим идёт ко мне. — Здравствуй, говорю, — тянет мне руку.

— Здоровее видали, — ухмыльнувшись, игнорирую приветственный жест беты. — Чо хотел?

— С новостями я к тебе, — убирает конечность и вздыхает. — Сегодня утром умер наш альфа.

Отец крякнул? Что ж, Луна ему судья. На том свете за всё, что здесь натворил, ответит.

— Соболезную, — больше сказать мне нечего.

— Приходи завтра на прощание. Ритуал будет в полночь.

Что он сейчас сказал? Мне не послышалось?

Назим только что позвал меня проводить отца в последний путь. Отца, который ненавидел меня — своего родного сына — как самого лютого врага. Отца, который видел во мне конкурента и не доверял мне ни на йоту. Отца, который инициировал моё изгнание из стаи. Отца, который вычеркнул меня из семьи навсегда.

— У тебя крыша потекла, Назим? — улыбаюсь в шоке. — Ноги моей в стае не будет. Тем более на ритуале прощания с вашим альфой.

— Он и твой альфа, — бета качает головой. — Отпусти все обиды. Приди и простись с отцом.

— Завтра в полночь я подниму бокал и попрошу Луну вынести ему справедливый приговор на том свете. Таким будет моё прощание с отцом.

Бета открывает рот, чтобы бросить в меня очередной тупой аргумент, но в этот момент из дома высовывается сестрёнка.

— Здравствуйте, — здоровается с Назимом и переводит взгляд на меня. — Можно тебя на минутку?

— Скоро приду, — киваю. — В дом иди.

— Твоя пара? — спрашивает бета, когда Динара скрывается в избушке.

— Знакомая. Гостит у меня. Она не в курсе, кто я, так что говори тише.

— Рано или поздно ты вернёшься в стаю, — Назим послушно убавляет громкость. — Волк не может жить в одиночестве.

Как мы заговорили! Держу пари, что в стае дела идут хреново, а управлять волками теперь некому. Альфа скопытился, постаревший бета на себя такую ношу взвалить не может. Раньше надо было думать, что творите. А теперь на болте я вертел всю их стаю.

— Законы древних вспомнил? — кошусь на топор. — Я много лет живу без стаи и ничего, не сдох, — ухмыльнувшись, выдёргиваю инструмент из чурки.

— Карим, не дури!.. — делает шаг назад. — Я никогда не выступал против тебя.

— Ты просто молчал, — кручу топором, как игрушкой. — Почти все молчали — языки в жопы засунули. Только моя мать осмелилась высказать альфе все, что о нём думает. А потом ушла из стаи вместе со мной.

— Эта женщина — не твоя мать. Она человек, а ты оборотень. Этого не изменить.

— Другой матери у меня нет. И не было, — твёрдо стою на своём. — Думаешь, я не знаю, кто пытался её убить?

— Не я точно, — Назим косится на топор в моей руке.

— Ты бета стаи и в курсе всего, что там происходило. Отец делился с тобой планами.

— Ты прав, — хмурится. — Но я не пытался убить эту человечку.

— Конечно, нет, — горький смешок рвётся из глотки. — Ты нашёл того, кто сделает это за тебя. Знал, что самому соваться опасно.

— Я не имею к этому отношения.

Имеет или не имеет — уже неважно. Исполнителя я убил, за что и отсидел семь лет. Вот только моя матушка после встречи со своим несостоявшимся убийцей осталась инвалидом. Я точно знаю, что приказ убить её отдал мой отец. Теперь его нет. И я не сожалею о его кончине.

— Уезжай. Пока я не прикопал тебя под ближайшим деревом, — шагаю к Назиму.

Постаревший волчара бежит к машине, трусливо поджав хвост. Этого я и хотел. Пусть валит.

— Природа своё возьмёт! — скулит уже из тачки. — Ты вернёшься в стаю!

— На хрен пошёл!

Погода нынче лётная. Для топоров.

Назим даёт по газам с разбитым боковым стеклом и вмятиной на задней двери.

Глава 9

Несколько дней спустя

Или мне кажется, или брат меня избегает. Скорее второе, чем первое. Карим старается не находиться со мной на одной территории. Если я в доме — он идёт на улицу, а если выхожу к нему — ретируется в другое место. Баня, машина, изба — куда угодно, лишь бы меня там не было. Иногда кажется, что будь у него возможность свалить на другую планету, он бы свалил.

Карим ведёт себя странно, а я из-за этого нервничаю. Память не возвращается, поговорить о прошлом не с кем. Сплошной мрак и пустота. И вообще в поведении моего брата многовато тёмных пятен.

— Чем занимаешься? — заглядываю в баню.

— Печку чищу, — выгребает золу из топки. — Пойду выкину, — разгибает спину и стоит с совком в руке. — Посторонись.

— Не посторонюсь, — мотаю головой. — Ты меня избегаешь?

— Что за глупости, малышка? — на красивых губах мелькает нервная улыбка.

— Глупости? — вздёргиваю бровь. — Тогда почему каждый раз, когда я прихожу, ты уходишь.

— Совпадение, — легко отбивает мою атаку.

— Да? А то, что ты не ночуешь дома, тоже совпадение?

— Охота, — скупо объясняет.

Нормальные люди одеваются для похода в лес, берут оружие и идут на охоту. У Карима всё наоборот. Он в джинсиках и футболочке безоружный прётся в тайгу ночью. Спит, наверное, под кустом. Почему не дома — непонятно. Первую ночь в одиночестве я жутко боялась, а потом ничего, привыкла. Но это ненормально. У человека есть дом, диван, а он в лесу дрыхнет.

— Я похожа на дуру? — складываю руки на груди.

— Нет, — буркнув, Карим выходит из бани.

Опять! Нет, дружочек, не в этот раз.

— Карим, мне плохо одной, — опираясь на трость, ковыляю за ним. — Мне надо с тобой поговорить.

— О чём? — спрашивает, будто не понимает.

Зло берёт! Но я держусь. Мне нужен конструктивный разговор, а не ссора, которая приведёт к обоюдному молчанию.

— Не включай дурака, — встаю перед ним. — Ты обещал рассказать что-нибудь из моего прошлого.

— Как только начнёшь вспоминать, я расскажу. Это поможет плавно восстановить твою память. Стресс тебе ни к чему, девочка.

М-м… Девочка, малышка, сестрёнка.

— Почему ты не зовёшь меня по имени? — сощурившись, смотрю в чёрные глаза.

— Зову… — отвечает неуверенно.

Врёт! Ни разу не назвал меня Асией.

— Не зовёшь, — тыкаю пальцем в мощную грудь.

Здоровенного бугая от моего тычка уносит назад на полметра. Понятно, что не в силе дело. Карим от меня шарахается.

— Тебе поскандалить приспичило? — ворчит, делая вид, что занят важными делами.

Копаться в ящике с инструментами — что может быть важнее?!

— Я хочу понять, что, чёрт возьми, происходит! — психую. — Ты ведёшь себя странно!

— Нормально, — огрызается.

— Кто к тебе приезжал несколько дней назад? — не унимаюсь. — Что это был за человек?

— Мой старый знакомый. Я уже говорил тебе.

— Он кричал, что природа своё возьмёт. Что ты вернёшься в стаю, — освежаю память брата. — Что это значит? Что за стая?

— Тебе послышалось, — с ледяным спокойствием врёт Карим.

Слов нет! Стою тут перед ним, как идиотка, правды добиться пытаюсь. Он надо мной издевается?! Я память потеряла, а не с ума сошла! Нет у меня слуховых галлюцинаций!

Рыкнув, разворачиваюсь и ковыляю в избу. Ничего я от Карима не добьюсь, только нервы зря потрачу. Кто бы знал, как я жду, когда память вернётся! Думаю, в воспоминаниях будет много сюрпризов.