Прежняя жена - Уильямс Шанора

На нем был темно-синий костюм с оливково-зеленым галстуком и светло-коричневая рубашка без единой складочки. Он явно недавно подстригся, а запястье украшали золотые часы.

В последнее время Келл стал выглядеть по-другому. Помню, он носил клетчатые рубашки и брюки цвета хаки или черные слаксы. Теперь его нельзя было представить без строгих костюмов-троек, броских часов и еженедельных стрижек, хотя раньше брат без крайней необходимости не утруждал себя походом в парикмахерскую. Все эти изменения произошли вскоре после того, как семь месяцев назад он сделал предложение Аналайзе.

Выглядел Келл хоть куда, но в его глазах я заметила усталость. Со стороны он казался собранным и подтянутым щеголем, но я видела его насквозь, какую бы маску он ни надевал: ведь это был мой единственный брат и я знала его все свои двадцать восемь лет.

– Келл, – позвала я, когда он повернул голову, чтобы посмотреть в окно на пробки в Майами.

Он не отвечал на мой вопрос и избегал моего взгляда. Что-то явно было не так.

– Ты меня беспокоишь. Что-то случилось?

– Нет, ничего, – вздохнул он.

Я подняла голову, немного расслабив плечи, но тут брат добавил:

– Слушай, Мира, мне нелегко об этом говорить, поэтому не буду тянуть, ладно? Я больше не смогу тебе помогать.

Я нахмурилась, сбитая с толку:

– Помогать? Чем?

– Финансами. Я больше не смогу каждый месяц переводить тебе деньги.

– Почему? – быстро поинтересовалась я. – Что-то все же случилось?

– Ана беременна, – отводя глаза, тихо произнес он. – Я только вчера узнал. Хотел сказать тебе лично, за обедом.

– Ух ты! – Я ошеломленно уставилась на него. – Беременна? Ого, Келлан, это… это здорово! Не думала, что вы планировали завести ребенка так скоро.

– Мы не планировали. – Он потупился.

– Но новость ведь хорошая?

– Ну, что касается самого ребенка – да, это хорошо. Но как ты понимаешь, вместе с детьми приходят расходы, и не только они. Ана теперь хочет перенести дату свадьбы.

– А, понятно.

– Да.

Повисла пауза, и воздух словно сгустился.

– Значит, это Ана предложила лишить меня поддержки?

– Нет, Мира, не думай так. – Келл подался вперед. – Мы просто пытаемся подготовиться к важному событию. Ты должна нас понять.

Я скрестила руки и подвигала взад-вперед челюстью.

– У нас будет ребенок, и мы хотим пожениться, сестренка. Нам понадобится дом побольше, с двориком и все такое. Еще я скоро получу повышение в фирме – как раз самое время.

Меня затрясло.

– Это все Ана, Келл. Я знаю! Она, черт побери, меня ненавидит! Она еще в прошлом году на твоей рождественской вечеринке перед всеми назвала меня попрошайкой и даже не извинилась. Она ждала этого дня. Мечтала, чтобы ты бросил меня ради чего-то более важного. Ребенок важнее, чем помощь сестре, – она это знает. И также знает, что я никогда не встану на пути у тебя и моей племянницы или племянника. Никогда, как бы тяжело мне ни было.

– Мира… – Брат через стол потянулся к моей руке, но я ее убрала.

– Нет, все в порядке, Келл. Все в порядке.

Однако все было далеко не в порядке. Мои глаза горели, горло сжалось от еле сдерживаемых слез – но нет, ни за что не буду плакать перед ним. А то потом расскажет Ане, что я разрыдалась на людях, и я стану выглядеть в ее глазах еще большей стервой. Она будет растирать ему плечи одутловатыми ручками, приговаривая, что со мной ничего плохого не случится, ведь я «такая умная» и «такая красивая» и у меня целая жизнь впереди. Она врет как дышит. Наша мать презирала бы ее.

Я откинулась на спинку стула и повесила ремешок сумки на плечо:

– Ну, не хочу задерживать тебя перед важной встречей, так что просто напишу позже.

– Мы все равно можем пообедать, Мира. Я заплачу. Это не проблема.

Я усмехнулась. Заплатит, наверное, за наш последний совместный обед? Келл оплачивал каждый наш обед – так повелось, и он никогда не возражал. Но теперь, зная о ребенке и представляя, как Ана сейчас посмеивается надо мной в их уютном, заставленном мебелью кондоминиуме, за который ежемесячно платит брат, а в промежутках ее выворачивает наизнанку над унитазом, я отказалась от обеда.

В итоге я просто наговорила бы гадостей о его невесте и все бы испортила, что сейчас никому из нас не было нужно.

– Не беспокойся об этом. Увидимся попозже.

Я встала и вышла из ресторана, игнорируя мольбы Келла вернуться.

Брат – все, что у меня осталось, и да, я расстроилась из-за новости. Не из-за ребенка как такового, а из-за того, как это все происходило.

Мне было двадцать восемь лет, и я уверенно двигалась в никуда. По правде говоря, я слишком полагалась на брата и знала это. Он тоже знал, но всегда с готовностью помогал, когда я нуждалась в помощи, – по крайней мере, выглядело все именно так. Ведь я была его единственной сестрой и вообще единственным близким человеком, оставшимся в мире.

Келл всегда поддерживал меня. Нужна была помощь с оплатой счетов – он давал деньги. Понадобилась машина – стал поручителем по кредиту и помог ее купить. Когда я сняла квартиру на двоих с Шелией, первые несколько месяцев платить аренду не получалось – и брат без проблем помогал мне.

Но потом Келл съехался с Аной, и все поменялось. Я была уверена: она капала ему на мозги, постоянно напоминая о мелочах, которые откладывались в сознании и заставляли признавать мои недостатки. Заставляли возмущаться мной.

Теперь брат со своей девушкой собираются пожениться, и у них скоро будет ребенок. Карьера Келла стремительно растет – успешный менеджер в крупнейшей компании по связям с общественностью в Майами. А я не могу удержаться ни на одной работе больше двух месяцев.

По правде говоря, всего лишь вопрос времени, когда человек избавится от подобного балласта, чтобы развиваться дальше. Вот только сейчас я абсолютно не была к такому готова, и это ранило больнее всего.

3

– То есть он вот так просто взял и лишил тебя денег? – Шелия стояла на кухне с ножом в руке, собираясь разрезать огурец.

Она готовила салаты для себя и своего парня Бена, который должен был прийти с минуты на минуту.

Она выглядела великолепно в топе с высоким воротом и темных джинсах с низкой посадкой. Сиреневый топ красиво оттенял золотисто-коричневую кожу. Волосы были заплетены в две косы с золотистой бижутерией, искусно распределенной по всей длине. Шелия всегда продумывала свой образ, в отличие от меня. Я почти не пользовалась косметикой, если только не собиралась в клуб или на вечеринку, и гардероб мой не пестрил яркими красками, как у соседки. Мне больше были по вкусу нейтральные оттенки, хотя я любила всплески цвета в украшениях, а особенно мне шли золотые серьги-кольца. Я часто носила укороченные топы, джинсы с высокой посадкой и сандалии. Свои натуральные волосы я особо не трогала, только раз попробовала шелковое обертывание, которое не произвело особого впечатления. Естественная небрежность шла мне больше всего, но еще я обожала спиральную химзавивку. В общем, если у меня на голове были не локоны-спиральки, то определенно пышное афро.

– Да. Вот так, взял и отказался помогать.

– Могу поспорить, это все его подружка.

– Невеста, – поправила я, наблюдая, как Шелия доедает попку от огурца.

– Подружка, невеста, жена – да какая разница! Ана – полный кошмар, и я не выношу ее с тех пор, как с ней познакомилась. Что его вообще потянуло жениться на этой пустышке? Твой брат мог бы найти кого-нибудь получше.

– Понятия не имею, но говорю тебе, Шелия, за этим стоит Ана. Я знаю Келла: он не кинул бы меня вот так, внезапно, из-за того, что она забеременела. Не обрубил бы поддержку на корню. Могу поспорить на сотню баксов, Ана поставила ему условие. Или она и ребенок, или сестра. – Я отхлебнула смузи. – Гребаная ведьма!

– Да уж.

– Что, черт возьми, мне теперь делать?! Я собиралась попросить у него сегодня немного денег, чтобы заплатить за электричество, но теперь явно ничего не выйдет.