За ними появился Дэвид Брукс, а следом Рози.
Я внимательно осматривал горизонт, однако ничего не увидел. Метрах в пятидесяти от нас стояли под навесом машины. Навес упирался в квадратное белое бетонное здание с узкими окнами. Это и был складской блок.
Мы направились к нему.
– Кондиционеры там есть? – спросила Рози.
– Да, – ответила Мэй. – Но внутри все равно жарко.
– Склад воздухонепроницаем?
– В общем, не очень.
– То есть нет, – сказал, рассмеявшись, Давенпорт. и спросил в микрофон: – Какой у нас ветер, Бобби?
– Семнадцать узлов, – ответил Бобби Лембек. – Хороший, сильный ветер.
– И когда он стихнет? На закате?
– Скорее всего. У вас три часа.
– Может, мы все изжаримся, – произнес Давенпорт. – Не пройдет и нескольких минут.
Он снова рассмеялся на свой раздражающий манер.
– Давай не будем отвлекаться, Чарли, – сказал я.
– Да я и не отвлекаюсь.
Ветер нес песок, создавая над самой землей подобие рыжеватой дымки. Мэй, шагавшая рядом со мной, окинула взглядом пустыню и вдруг произнесла:
– Мне нужно осмотреть кролика. Идите вперед. – И повернула направо, к тушке.
Я пошел с ней. И все прочие, как один человек, последовали за нами. Похоже, никто не хотел отбиваться от остальных. Через несколько секунд мы все стояли над мертвым зверьком.
– Господи! – проговорила Рози, когда Мэй опустилась с ним рядом на корточки.
Я с испугом увидел, что внутренности кролика покрыты чем-то белым, похожим на молоко.
– Как будто его в кислоту окунули, – сказал Чарли.
– Да, верно, – мрачно отозвалась Мэй. Все эти изменения произошли за пять часов.
– Что с ним такое?
Мэй вытащила лупу и склонилась поближе к зверьку. Потом сказала:
– Он частично съеден.
– Съеден? Кем?
– Бактериями.
– Минутку, – сказал Чарли Давенпорт. – Ты думаешь, его съели Е. coli?
– Скоро узнаем, – ответила Мэй.
Она залезла в сумку, достала несколько пробирок со стерильными тампонами и, взяв на каждый по мазку, вернула тампоны в пробирки.
– Но тогда они должны очень агрессивно размножаться.
– Бактерии так и делают, если дать им хороший источник пищи. А высокая температура еще и ускоряет их рост.
– Но если это правда, – сказал я, – значит, рой…
– Я не знаю, что это значит, – быстро ответила Мэй. Она взглянула на меня и чуть покачала головой: не сейчас. Впрочем, никого ей обмануть не удалось.
– Ты говоришь, рои убили кролика, чтобы съесть его? Чтобы вырастить новых Е. coli? И произвести на свет новые нанорои?
– Чарли, я этого не говорила.
– Но ты это подумала, – продолжал Чарли. – Стало быть, вернувшись сюда еще через час, мы увидим, что вот это белое исчезло, а все тело покрыто чем-то черным. Новыми черными наночастицами. И в конце концов их окажется достаточно для создания нового роя.
Мэй кивнула.
Наступило молчание. Мы стояли над тушкой кролика. Бактерии пожирали ее так быстро, что казалось, будто она исчезает прямо у нас на глазах, в реальном, так сказать, времени.
– Да, лучше бы нам от роев поскорее избавиться, – произнес Чарли.
Мы отвернулись от кролика и направились к складу.
Вступив в тень навеса, я прошел вдоль автомобилей к складскому блоку. Дверь его была облеплена предупредительными знаками – радиоактивность, биологически опасные вещества, сверхвысокочастотное излучение, лазерное излучение…
– Сам теперь видишь, почему мы держим это дерьмо снаружи, – сказал Чарли.
Мэй отперла дверь, мы вошли.
Внутри склад был разделен на два больших отсека с полками по всем четырем стенам и стеллажами в середине помещений. Из первого отсека одна дверь вела во второй, еще одна, подъемная, сделанная из гофрированного железа, предназначалась для грузовиков. Сквозь окна с деревянными рамами сюда вливался жаркий солнечный свет. Я закрыл за собой дверь, осмотрел ее уплотнение. О воздухонепроницаемости и речи идти не могло.
Я повернулся к Мэй:
– Где изотопы?
– Вот тут.
Она подошла к вделанному в бетонный пол стальному колпаку. Колпак с шипением поднялся. Я увидел лестницу, уходившую вниз. Изотопы хранились в разноразмерных металлических контейнерах.
– Там есть селен-172. Сгодится?
– Да.
Мэй начала спускаться в камеру.
– Прекрати! – В углу Дэвид Брукс отскочил от Чарли Давенпорта, державшего в руках большую бутылку с чистящим средством «Виндекс».
Чарли проверял работу распрыскивателя и при этом обрызгал Дэвида. Не думаю, что случайно.
– Дай сюда, – сказал Дэвид, вырывая у него бутылку.
– Вот это подойдет? – спросила из первого отсека Рози. Она держала в руках цилиндр со свисающими с него проводами. – Это ведь соленоидное реле?
– Да, – ответил Дэвид. – Сомневаюсь только, что оно создает достаточное для этой прыскалки усилие. Нужно что-нибудь покрупнее.
– И не забывай, нам требуется дистанционное управление, – добавил Чарли. – Если, конечно, не хочешь опрыскать и себя тоже.
Мэй поднялась снизу с тяжелым металлическим тубусом в руках. Она подошла к раковине, протянула руку к бутылке с соломенного цвета жидкостью. Затем надела толстые перчатки с резиновым покрытием и принялась смешивать изотоп с жидкостью, чтобы его можно было разбрызгать.
В наушниках послышался голос Рикки:
– Ребята, вы все обдумали? Даже если у вас будет распрыскиватель с дистанционным управлением, как вы подманите к нему рой? И потом, он же не будет торчать на одном месте, пока вы его поливаете.
– Найдем что-нибудь, что их привлечет, – ответил я.
– Например?
– Их привлекают кролики.
– Кроликов у нас не осталось.
– Знаешь, Рикки, тебе лишь бы нас с толку сбить, – сказал Чарли.
Чарли заметил то же, что и Мэй: Рикки пытался притормозить нас на каждом шагу.
– Эй, ребята. – Это был Бобби Лембек. – Ветер начинает стихать.
– Сколько сейчас? – спросил я.
– Пятнадцать узлов. Съехало с восемнадцати.
– Ничего, пока еще сильный. У нас все в порядке.
– Я знаю. Просто предупреждаю. Рози спросила из соседнего отсека:
– Что такое «Термит»? – В руках она держала плоскую пластиковую коробку, наполненную металлическими трубочками длиной сантиметра два.
– Поосторожнее с этим, – сказал Дэвид. – Их, наверное, строители оставили. «Термит» – это смесь окиси алюминия и железа. Горит, давая очень высокую температуру – три тысячи градусов – и такой яркий свет, что невозможно смотреть.
– Много его там? – спросил я у Рози. – Мы могли бы использовать его ночью.
– Сейчас посмотрю, – сказала она и скрылась за дверью.
У раковины, где Мэй уже закрыла тубус с изотопом и переливала соломенную жидкость в бутылку из-под «Виндекса», пощелкивал счетчик радиации.
Я тем временем подошел к компьютеру и включил его. Экран засветился, появилось меню. Я громко спросил:
– Рикки, могу я вывести на этот монитор программный код роя?
– Зачем тебе понадобился код? – В голосе Рикки прозвучала тревога.
– Хочу посмотреть, что вы в нем изменили.
– Для чего?
– Рикки, ради бога, могу я его вывести или не могу?
– Конечно, можешь. Все версии находятся в директории code. Пароль langton, все буквы маленькие.
– Хорошо.
Я ввел пароль.
– Рикки. А где код частиц?
– Разве его там нет?
– Черт возьми, Рикки, перестань тянуть время.
– Там должна быть поддиректория C-D-N. Код в ней.
– Да, вижу.
В поддиректории обнаружился список файлов, все очень небольшого размера. Ничего нового в нем за последние две недели не появилось.
– Рикки, ты не менял код уже две недели?
– Да, около того.
Я щелкнул на самом последнем из созданных документов и некоторое время просматривал экран в поисках изменений, внесенных в структуру программы. Потом прокрутил Содержимое поддиректории в поисках суммарного рабочего кода, собираясь взглянуть на его реализацию. Однако этого, самого важного кода здесь не было.
