Седьмой авианосец - Альбано Питер

Хирата и Кавамото вскочили на ноги, схватившись за рукоятки мечей. Встал и Росс со словами:

— Ну, кто первый?

Адмирал Фудзита махнул рукой. Охранники сделали шаг вперед.

— Всем сесть! — приказал адмирал. Все трое неохотно опустились на стулья, а Фудзита продолжал, обращаясь к Кавамото и Хирате. — Вы оба забыли одну из основных заповедей бусидо — держать себя под контролем, не выказывать никаких эмоций. Вы же позволили этому американцу выставить вас на посмешище.

Оба офицера отвесили глубокие поклоны, бормоча извинения.

— Хватит, — оборвал их адмирал и обернулся к Россу. — Вы умны и отважны, капитан, и я готов выслушать вашу историю, но прошу вас не провоцировать больше этих ронинов. [21]

Хирата и Кавамото дернулись, словно получили по пощечине, так задело их это страшное слово.

— Хорошо, адмирал, — сказал Росс. Охватившая его ярость постепенно остывала, уступая место слабой надежде, что, быть может, ему удастся убедить адмирала в том, что Япония давным-давно капитулировала, или, по крайней мере, заронить в него семена сомнения. Твердо вознамерившись более не давать воли чувствам, он заговорил опять: — Я многое понял по бомбам, которыми оснащены ваши B5N2. — Японцы насторожились. — Это ведь четырнадцатидюймовые бронебойные снаряды, снабженные стабилизаторами. Изобретение подполковника Минору Генды для бомбежек с горизонтального полета стоящих на якоре линкоров. Да и ваши торпеды тоже кое-что разболтали! Готов побиться об заклад, что если бы я мог внимательно осмотреть их, то обнаружил бы деревянные стабилизаторы для бомбежек в гаванях, где мелко, не больше сорока двух футов. Это тоже изобретение Генды. Кроме того, вы упоминали радиомолчание. Готов предположить, что для наиболее надежного его обеспечения, вы извлекли ваши кварцевые пластины и заперли их в какой-нибудь сейф.

Фудзита поочередно впился глазами в каждого из своих подчиненных, затем спросил Росса:

— Откуда вы обо всем этом знаете?

— У раций всех кораблей, принимавших участие в нападении на Перл-Харбор, были удалены такие пластины.

Воцарилась мертвая тишина. Затем японцы разом загомонили, перебивая друг друга. Росс поднял вверх руки, и то же самое сделал адмирал. В установившейся тишине все взоры устремились на американца. Он же сказал:

— Ну, теперь-то вы наконец верите, что война окончилась? Иначе откуда я мог бы все это знать? Откуда мне знать о Генде, об оружии, об удаленных кварцевых пластинах, о вашем секретном приказе идти на Перл-Харбор? Я все это знаю, потому что это уже достояние истории и, следовательно, доступно каждому. Война окончена. Раз и навсегда.

— Ваша разведка могла снабдить вас сведениями о подполковнике Генде, — подал голос Кавамото.

— Разведка! Вот умора! Я лично встречался с ним в сорок шестом году. Я хорошо знал его. В пятьдесят шестом он стал генералом, а в пятьдесят девятом главнокомандующим силами воздушной самообороны.

— Капитан, — медленно произнес Фудзита. — Вы, кажется, были военнопленным?

— Совершенно верно. Причем я дважды военнопленный. Однажды меня сбили, когда я летел в беззащитном транспортном самолете, а второй раз меня захватили после того, как был потоплен мой невооруженный грузовой пароход.

— В качестве военнопленного вы могли ознакомиться с информацией, недоступной американским военным, — невозмутимо продолжал адмирал, и его подчиненные с готовностью закивали головами.

— Доступ к информации относительно того, каким оружием пользовались японцы при Перл-Харборе?

— Почему бы нет, капитан? Мы не оккупировали Гавайи. Авианосцы «Сорю», «Хирю», «Сокаку», «Цуйкаку», «Кага» и «Акаки» выполнили боевое задание и, нанеся удар, отошли назад. Мы потеряли ряд самолетов…

— Двадцать девять, — устало произнес Росс.

— Нетрудно предположить, что остались неразорвавшиеся снаряды, — как ни в чем не бывало продолжал адмирал. — Нет, капитан, ваша информированность насчет наших бомб и торпед легко объяснима. Ничего удивительного тут нет.

Порох Росс почувствовал, как задыхается. Холодная могучая рука стиснула ему легкие. Но тут ему в голову пришла новая мысль, и он воскликнул с воодушевлением:

— А как насчет капитуляции императора Хирохито? Ведь он выступил с обращением по радио…

— Мы записали эту речь, — сказал Фудзита, а его подчиненные только рассмеялись.

Кавамото вскочил на ноги и нараспев заговорил:

— Враг стал применять новое и страшное оружие. Если мы продолжим сопротивление, это приведет не только к полному уничтожению японской нации, но и может стать причиной конца всей человеческой цивилизации…

Слова капитана второго ранга заглушили раскаты хохота. Сам он, утратив дар речи, упал на стул, сотрясаясь от смеха.

— Погодите! Погодите! — удивленно воскликнул Росс. — Вы что же, не верите своему собственному императору? Вы только верите тому, во что хотите поверить?

— Нет, мы верим в истину, — возразил адмирал.

— В чем же она заключается?

— В том, во что мы верим.

Россу показалось, что он кружится на вышедшей из-под контроля человека карусели.

— По-вашему, выходит, император Хирохито солгал? — язвительно спросил он, обводя присутствующих взглядом.

В молчании пять пар темных глаз впились в Росса.

— Император — это священная особа, — холодно заметил адмирал. — Он потомок Аматэрасу, богини солнца, сто двадцать четвертый представитель династии, правившей столетиями… Вам приходилось слышать о кокутаи? — осведомился Фудзита у Росса.

— Понятие, смысл которого состоит в том, что император — воплощение нации, — немедленно отозвался Росс. Японцы быстро переглянулись.

— Отлично, — без особого энтузиазма признал адмирал. — Вы и впрямь много знаете о Японии, капитан. Но в таком случае скажите сами: возможно ли, чтобы человек, который является не только главой страны, но и воплощением нации и духа самураев, мог капитулировать, оказался способен позволить, чтобы такое обращение передавали по радио? — Адмирал подался вперед и твердо сказал: — Нет, капитан. Это обращение по радио — фальшивка.

Снова воцарилось молчание. Росс, воздев вверх руки, спросил:

— Ну, а атомная бомба?

— Ложь, — внезапно вмешался Хирата. — Ложь, призванная вселить панику в японские войска, заставить их капитулировать. — Японцы одобрительно загудели, а Хирата обратился к Россу. — Кстати, капитан, ведь император Хирохито по-прежнему на своем троне, не так ли?

— Да, но…

— Что за отговорки, капитан? Если бы Япония и впрямь потерпела поражение, то Сын Солнца был, наверное, казнен?

— Мы не дикари-самураи, о доблестный воин, — резко сказал Росс, надеясь, что его слова надолго запомнятся слушателям.

— Сволочь! — взвизгнул Хирата, вскакивая на ноги. — Он ударил Росса рукой и попытался выхватить из ножен меч. Порох тоже вскочил на ноги, но прежде, чем он успел дать сдачи, охранники схватили его за руки. Его грубо пихнули назад на стул и продолжали держать в этом положении.

— Хватит! — воскликнул адмирал. — Хирата и Кавамото, займитесь исполнением ваших непосредственных обязанностей. — А затем, обернувшись к секретарю, сказал: — И вы, Хиронака, тоже выйдите.

Офицеры отвесили поклоны и удалились. Затем адмирал поглядел на дежурных связистов и сказал:

— И вы уходите, Тойофуку и Сато. Я обойдусь этим, — он похлопал по телефону на своем столе. Матросы тотчас же вскочили со стульев и, отдав честь и поклонившись, присоединились к офицерам. Фудзита обернулся к Россу, которого по-прежнему держали за руки охранники. — Вы заставляете меня постоянно напоминать вам о честном слове, капитан, — с упреком сказал он Россу.

— Он спровоцировал меня, адмирал…

— Я готов снова простить вас, если вы будете все же помнить о слове чести.

— С одной лишь оговоркой, если позволите. — Адмирал кивнул, и Росс на мгновение замешкался, подыскивая формулировку, которая прозвучала бы убедительно для самурая. Затем сказал: — Я не стерплю ничего от капитана второго ранга Хираты, что унижало или оскорбляло бы мое звание.