Я знаю, что вы сделали прошлым летом - Дункан Лоис

– Какие еще мысли? – настороженно спросил Барри.

– Ну, например, о том, что такое хорошо и что такое плохо, о том, что такое ответственность, и что важнее. И тому подобное. Вообще-то, я хочу сказать...

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – перебил его Барри. – Ты хочешь списать то, что случилось, целиком на меня. Угадал.

– Ничего я не собираюсь ни на кого списывать, – покачал головой Рей. – Просто мне кажется, что мы слишком поспешили. Для всех нас то происшествие оказалось очень сильным потрясением, и мы приняли решение, которого не стоило принимать, и я считаю, что теперь нам необходимо снова все хорошенько взвесить.

– Ну да, давай, взвешивай, – зло огрызнулся Барри. – Флаг тебе в руки. Но при этом все-таки не забывай, что ты не можешь нарушить клятву.

– Мы могли бы ее отменить.

– Только с общего согласия, а я, лично, возражаю.

– Послушай, Барри. – Рей подошел еще ближе к кровати и понизил голос. – Тут дело не только в моральной стороне вопроса; речь идет о нашей же собственной безопасности. Нас кто-то вычислил – уж не знаю, как, но это ему удалось – и вот теперь кто-то всадил тебе пулю в живот. Тебе повезло. Ты выжил. Но кто может поручиться, что он снова не попытается проделать тот же номер после того, как ты выйдешь отсюда?

– Когда я выйду отсюда, – сказал Барри, – то мне не будет страшен никакой придурок с пистолетом. Потому что я буду лежать бревном у себя дома, в своей "прелестной, уютной" комнатке с выкрашенными в зеленый цвет стенами, все подступы к дверям которой будет надежно охранять моя мать.

– Тогда подумай о нас. Подумай о Хелен.

– Сам думай о Хелен, если тебе так хочется; а с меня довольно. Кстати, если ты ее увидишь, то передай ей, чтобы перестала доставать моих предков своими дурацкими звонками. Таким, как ей грош цена в базарный день, а я по мелочам не размениваюсь.

– Барри, послушай...

– Нет, это ты послушай, – зловеще прошипел Барри. – Да, кто-то в меня стрелял, но это вовсе не означает, что это каким-то образом связано с тем случаем. Что было, то прошло. А это совсем другое.

– Откуда ты знаешь? – спросил Рей. – Ты что, видел того, кто это сделал?

– Нет, но я знаю, зачем он это сделал. Когда тем вечером я выходил из общежития, у меня в бумажнике лежало пятьдесят баксов. А когда меня привезли сюда, то при мне не нашли ничего, кроме горстки мелочи.

– Хочешь сказать, что это было ограбление? – недоверчиво воскликнул Рей.

– Конечно, а что же еще?

– А как же телефонный звонок? В газетах писали, что тем вечером, прежде, чем ты ушел из общежития, тебе кто-то позвонил по телефону. Кое-кто из ребят слышал, как ты с кем-то разговаривал и назначал встречу. Твой отец сказал, что это была Хелен. А Хелен говорит, что не звонила тебе.

– Это была не она, – ответил Барри. – А отцу я это сказал, чтобы просто отвязаться от него. Я не хотел усложнять все еще больше. Та девушка, с которой я разговаривал – ты бы ее видел, это же просто ураган! Вообще-то, мы с ней встречаемся уже довольно давно, просто я не хотел обижать Хелен, и поэтому ничего об этом не рассказывал.

– И эта девушка позвонила тебе и назначила встречу на спортплощадке? Но почему?

– Она не назначала мне встречи там, – возразил Барри. – Я пошел через спортплощадку, потому что это был кратчайший путь к стадиону. Мы должны были с ней встретиться там, чтобы посмотреть фейерверк, а потом поехать к ней домой. Но увы... я так и не дошел. Не повезло, понимаешь ли.

– Это правда? – спросил Рей. – Ты можешь поклясться, что это была именно эта твоя знакомая?

– Разумеется, и, если хочешь, можешь Хелен так и передать. Пусть привыкает смотреть правде в глаза. У меня полно девок. А Хелен всего лишь одна из них.

– Значит, это не имеет никакого отношения к убийству мальчишки Греггов?

– О чем я тебе и толкую. Ни малейшего. Ты хочешь заложить меня из-за мальчишки Греггов, но на самом деле ты лишь хочешь добить меня, пользуясь тем, что я не могу дать тебе сдачи. Запомни, Рей, если ты сделаешь это, я никогда тебя не прощу. Мы дали клятву.

– Ладно, – примирительно сказал Рей. – Ладно, приятель, не кипятись. Я вовсе не хотел тебя расстраивать.

– А чего ты ожидал, когда пришел сюда и начал доставать меня своими намеками? – Барри не на шутку разозлился. У него болела голова, а перед глазами все поплыло. – Слушай, ради Бога, уйди, а? Мне нельзя ни с кем видеться, и я... я очень плохо себя чувствую.

– Конечно. Извини. – Рей тронул его за плечо. – Мне действительно очень жаль. Поправляйся, ладно?

– Ага. Обязательно.

Барри устало закрыл глаза, и в темноте его опущенных век комната закружилась, словно карусель.

Проваливай отсюда, мысленно кричал он. Уходи, уходи, уходи! Топай своими здоровыми ногами и проваливай, Брут, Иуда, самый верный и преданный друг вместе со всеми своими новыми "разумными" идеями и предложениями отменить уговор. Проваливай отсюда и оставь меня, наконец, одного!

Ему очень хотелось увидеть, как вытянется лицо Хелен, когда Рей расскажет ей про телефонный звонок. "Это была девушка, – скажет он. – Оказывается, они встречаются уже довольно давно". Это будет ей хорошим уроком. Пусть знает, что ей не удалось его одурачить. Может, она и ходила на сторону, но и он тоже времени зря не терял.

А что, это вполне могло сойти за правду. Ведь ему иногда действительно звонили другие девушки. Например, Пам, Дебби, да и другие тоже... Так что одна из них вполне могла позвонить ему тем вечером и предложить встретиться у стадиона.

Или это могла быть Хелен. Ведь ее-то звонка он как раз и ожидал. Вот почему незнакомый голос совершенно сбил его с толку.

– Алло, Кокс слушает, – сказал он, и голос на другом конце провода – низкий, приглушенный, словно звонивший говорил сквозь носовой платок, спросил: – Барри?

– Алло? Кто это?

– Друг, – ответил голос. – Друг, которому кое-что известно, и который хочет поговорить с тобой об этом.

– О чем? – Барри знал, что он ведет себя, как идиот, но ничего другого ему просто не приходило в голову. – Вы о чем?

– Думаю, ты сам знаешь. Ведь прошлым летом кое-что случилось. – Настала пауза. – Кстати, я могу показать тебе одну картинку.

– Какую еще картинку? – спросил Барри, чувствуя, как у него внутри холодеет.

– Одну очень занятную картинку, на которой изображена машина. И велосипед. Вернее, лишь часть от велосипеда. Не желаешь взглянуть?

– Нет, – ответил Барри. – Не желаю.

– Что ж, тогда придется показать ее еще кому-нибудь, – невозмутимо продолжал голос в трубке. – Например, родителям того мальчика. Думаю, они не откажутся взглянуть.

– Ночью снимать нельзя. – Барри осекся, но было уже поздно. Он тут же понял, что выдал себя с потрохами и проклинал себя за подобную глупость. – Черт возьми, да кто вы такой?

– Тот, кто пользуется особой пленкой, – отвечал голос. – Это специальная пленка с высокой светочувствительностью, снимать на которую можно даже при свете фонарей. Хочу предложить тебе сделку. Я продам тебе фотографию и негатив, с которой она была отпечатана. А чтобы ты не сомневался, то можешь сам взглянуть. Я звоню из телефона-автомата, что неподалеку от твоего общежития. Так что я могу тебе ее показать.

– А как же. Таких пленок не бывает. – Однако, на деле он совершенно не был уверен в этом. Сам он никогда не интересовался фотографией и плохо разбирался в подобных вещах. – Поверю только когда сам увижу.

– Тогда давай встретимся через пять минут на спортплощадке. Под трибунами.

– Идет, – согласился Барри. – И лучше тебе не опаздывать. – Он положил трубку на рычаг и обернулся к дожидавшимся приятелям. – Все, можете звонить.

– Ну, ты даешь, – сказал один из них. – Если бы я разговаривал со своей телкой таким тоном, он бы меня застрелила!

Странно, думал Барри теперь, что он сказал тогда именно эту фразу, оказавшуюся пророческой. Крепко зажмурившись, он думал о том месте на кровати, где находились его ноги. "Они на месте", – сказал ему врач, и они действительно были там, где им и надлежало быть, ибо он видел их очертания под одеялом.