Наши тени (СИ) - Хайруллин Миша

— Вот это да…

Неожиданно из стен донёсся добрый женский голос:

— Всем не принявшим утренний завтрак — просим поторопиться, выдача пропитания оканчивается через пятнадцать минут.

— Ага, будем иметь ввиду… — ответил огромным динамикам я.

Спускаясь на едущем эскалаторе, я начал разглядывать

апартаменты. Стёкла блестели и сверкали, слепили глаза. Но мне не хотелось ни на секунду отводить взор от всей этой чистоты. Желудок зудел и выл от голода. Внутри меня явно образовалась дыра.

Добравшись до первого этажа, я заметил впереди себя большую вывеску «Столовая». Она размещалась в одном из бывших

магазинов, были видны столы со стульями, барные стойки. Подойдя к одной из них, я подал голос:

— Эй! Есть кто живой?

Из дверей справа вылетела рыжеволосая девушка, одетая в белую кофту с коричневым фартуком.

— Я, я здесь, так, вы что-то хотели? — она не могла отдышаться.

— Да, мне тут дали… — я показал ей билетик.

— Ага, я поняла, вы новенький у нас?

— Да, именно так.

— Отлично, так, смотрите, — её официальный настрой меня смущал, ведь по возрасту она была не старше меня, — из всего осталась только лапша и хлеб. Вам стоило приходить пораньше.

— Ну, раз так, то я, пожалуй, возьму то, что есть.

Она вытянула у меня из рук билетик и дала мне поднос с тарелкой, полной лапши, и большим куском хлеба, обсыпанном крошками. Я уселся подальше от «пункта выдачи», поближе к стене. Не люблю, когда на меня смотрят за приёмом пищи.

Пока я ел, я думал о вчерашнем походе. Кто эти люди, что так безжалостно напали на нас? У них было столько патронов, даже гранаты! И они явно не жалели пуль, пытаясь разнести в клочья моё тело, не дав шанса оставить после себя хоть что-то. А самое интересное — мы не услышали неизвестное существо, хотя оно должно было прийти из-за таких громких звуков, если не от выстрелов, так от взрыва точно! Всё это сводило меня к мысли о том, что мы попали в большую… Проблему. Казалось, будто всё живое в этом городе совместно объединилось против нас и тщательно пытается истребить всех четверых. Обычных подростков.

Я искренне сочувствовал Еве и хотел скорее увидеть её. Да и Болди с Харли тоже. В конце концов, у меня появились друзья, и я обязан быть с ними.

Закончив приём пищи, я поставил поднос с пустой тарелкой туда же, где его мне выдала всё ещё неизвестная рыжеволосая девушка. Выйдя из столовой, бывшего магазина спорттоваров, я начал возвращаться к себе в комнату. Точнее, не только к себе, но и к тем, кого я ещё не знаю. Если учитывать, сколько здесь было различных магазинов и то, что все они теперь заселены хотя бы одним человеком — цифры получаются не маленькие. Если быть откровенным — я совсем не горю желанием заводить новые знакомства, а уж тем более жить бок о бок с практически чужими мне людьми с туманными намерениями. Но общество не для социофобов, звучит, конечно, банально, но очень правдиво. Не хотелось бы называть себя последним, однако иногда я чувствовал себя именно так. Даже до случайного приезда сюда обычные мирные граждане казались мне потенциальными убийцами. Даже Милли нередко оборачивалась в ходе наших прогулок — вот как изменился мир.

Доехав до третьего этажа на лифте, я с трудом нашёл нашу комнату. Правильнее было звать их «Секторами», и они были очень похожи один на другой. Чем отличается мой 32-ой от чьего-то 21-ого? Да ничем! Что тот, что этот — большие тёмные коробки с холодным полом, усыпанным матрасами и чьими-то вещами, порой, не самыми чистыми и брошенными, казалось, для пометки территории.

Я снова улёгся на остывший от моего тепла матрас, он оказался холоднее, чем раньше. Может, стоило остаться дома, в уютной квартирке?

11:00. Харли всё нет. Свет за стёклами уже не казался таким белоснежным. Я видел белое помещение и очертания

полигонального потолка, барьеры, не дающие людям свалиться с третьего этажа. Несмотря на всю казавшуюся чистоту, пыли здесь было даже больше, чем у нас, в небольшой коморке. Она нудно кружилась и парила над ледяным полом, слипалась с волосами, лежавшими на земле, в одно большое «перекати поле», а оно уже собирало всё больше грязи и были. Мерзкое зрелище, только и спасайся, отдуваясь от армии назойливых частиц. Рюкзак моей

«утренней подруги», как бы странно это ни звучало, лежал около её матраса, заждавшись своего часа. Рация мигала своей алой лампочкой. Поэтому вряд ли я смогу связаться с Харли. Но я всё ещё могу достучаться до Болди. Подтянув к себе свой рюкзак, я зажал кнопку динамика.

— Болди, ты слышишь меня?

Рюкзак Харли повторил мои слова противным и шипящим тоном.

— Болди, где ты сейчас? Я знаю, ты слышишь меня.

«…слышишь меня», — передразнил тот же рюкзак.

— Чёрт.

«…чёрт».

Я снова вышел из своего сектора. Странно, до сих пор никого нет. Куда все подевались? Может, разошлись по своим делам? Не думаю, что живут здесь бесплатно, к тому же, еду как-то добывают.

Пол рисовал интересные чёрно-белые силуэты, светился, менялся, трансформировал рисунки на себе. Я не заметил, как в прогулке добрался до второго этажа.

— Эй, ты! — крикнул кто-то из конца всего огромного помещения. — Иди сюда!

Я с опаской двинулся к незнакомцу. Человек в военной форме и автоматом в руках пристально уставился на меня. Расстояние между нами сокращалось, однако тот стоял, как вкопанный. Дисциплина?

— Ты чего тут ходишь? Почему не на сборе?

— На сборе?

Голос собеседника повеселел:

— А, так ты новенький? Это же ты был с такой светловолосой девочкой?

Девушкой.

— Да, именно.

— Ох, мне так неловко… Ты прости, если задел жизненно важные органы, — он почесал затылок.

Я не злопамятен.

— А, так это ты был. Харли мне всё рассказала. Не бери в голову.

— Да? Что ж, тогда тебе прямо. Там как раз сейчас сбор проходит. — Ладно.

Я направился туда, куда указал мне этот человек. Как же его имя…

Открыв большие двери, я оказался в помещении, полном людьми… И все уставились на меня. Десятки, сотни вопросительных, злых, добрых, отчаянных, счастливых, кровожадны, миролюбивых взглядов уткнулись на меня. Что-то застыло у меня в груди. Я с трудом глотнул слюну, горло сжалось до такой степени, что даже кислород не поступал к лёгким. Столько людей, столько пожирающих мои глаза и тело взглядов. И не убежишь ведь. Вот даже человек, стоявший у микрофона, на самодельной сцене, обратился ко мне с невозмутимым выражением лица. Он опустил свои едва различимые в свете прожектора очки и крикнул мне:

— Вы Никольз?

Я захлопнул дверь и сломя голову со всеми остальными органами устремился на первый этаж. Последние секунды я вообще не думал, внутри всё паниковало и бегало. Что такое? Неужели я настолько отвык от социума? Чёрт, это ужасно! Ужасно! Ужасно! Ужасно! Паника не стихала, в голове кто-то стучал по всем извилинам, было ощущение, будто голова моя совсем скоро не выдержит и лопнет. Даже охранник исчез куда-то. Весь торговый центр пуст, словно новая банка для мелочи. Один я, несчастная монета, номиналом в одну единицу, бегал по пустующей банке, стучась о стеклянные стены. А ведь скоро все люди выйдут сюда. И тогда я не просто сгорю от неизвестного, охватившего моё тело чувства-пламени, я попросту растворюсь на субатомные частицы и разлечусь по жалкому прогнившему мирку, чтобы ни один живой организм не видел меня напрямую. Вот это ирония — не побояться вылезти на ночную «прогулку» и испугаться нескольких человек, совершенно не настроенных на конфликт.

— Чёрт, чёрт, чёрт!

Что же делать? Я вернулся к себе на матрас и стал думать. Но пока

в голове у меня мелькали ядовитые взгляды людей, их неоднозначные выражения лиц. Тёмный зал и прожекторный свет. Очки.

На стене висел небольшой плакат с какими-то надписями. Конечно, из-за недостаточной освещённости я не смог точно разглядеть буквы и слова, да и не собирался этого делать. Однако чтение сейчас могло отлично послужить отвлекающим от паники фактором.