«Ушел из дома и не вернулся… Был одет в черную куртку с капюшоном, черные штаны… При себе имел рюкзак. Среднего телосложения…»
На фото был я.
И Она в больнице была.
Но лучше все забыть.
День NN (альтернативный финал)
В полицейском участке, расположившемся в двух совмещенных квартирах на первом этаже пятиэтажке, пахло корицей и булочками. На крышке от полулитровой банки смородинового варенья лежали треугольные пакетики чая.
— Скоро они приедут-то? Не потемну же обратно⁈ — спросила Маша, сняв китель и повесив его на деревянную спинку старого скрипучего стула.
— Не знаю. Я их не понимаю. У них пять минут это час, час — одна минута. Думаю, по «закону падлости» припрутся, как мы начнем пить чай, — мужчина закурил, держа в одной руке и сигарету и ложку. — Подскажи, есть ли разница, как размешивать чай: по часовой или против?
— Наверное, нет. Для здоровья точно. Ключевое: есть ли у тебя сахар в чае вообще. А ты еще и с бабушкиным вареньем и булками. Прямой путь к диабету.
— Не душни и не завидуй. Не у всех такая генетика, как у тебя, — втянув живот, ответил полицейский. — Весна хреновая. То тепло, то холодно. Скукота. Вот и подслащиваю себе суровые ментовские будни.
Девушку взяла свою чашку, сняла полуботинки и забралась на подоконник, поставив ногу на батарею.
— А чего суровые-то? Представляешь сколько мокрухи в большом городе? Андрей, ты вот когда профессию выбирал, наверное, думал, будешь бегать по подворотням, участвовать в захватах и раскрывать громкие дела про серийных убийц?
— Я ничего не думал. Правда! Дед военный, папа — мент, мама — мент, и я — мент. На девяносто процентов мент, получается. И я не ты, кто наперерез родителям пошел. Выколю себе глаз, чтобы им два выкололи. Про тебя это, про тебя, дорогая.
— Ой, опять ты. Да просто этих экономистов, юристов и адвокатов. А я оторвой была. Настоящий подростковый период. «Блейзер» в подъездах, «аматори» на всю громкость, длинная челка, черно-фиолетовые колготы. Вот и хотелось эмоций, приключений, работу, чтобы своей романтикой поглотила всю меня, — макнула печеньем в чай. — Может, и ладно, что здесь прозябаем. В Елейске все спокойно. Одно ножевое в новогодние, одна пьяная драка за лето. Тишь, тлен, тоска.
Напарники часто так подкалывали друг друга, рефлексировали, копаясь в прошлом, сетуя на настоящее и не надеясь на будущее.
В дверь постучали.
— К вам пришли, — громкий голос дежурного. — Запускаю?
— Я ж говорил. Ну только варенье намазал, — шепнул старлей. — Минуту. Щас!
Всю еду в письменный стол, крошки — на пол.
— Входите! — голос проскрипел. — Кхм, входите, да!
— Здравствуйте. Прошу прощения, что задержались. Еле завели уазик. За зиму совсем сдал, — отрапортовал мужчина в мокрой от снега куртке. Из-под куртки второго выглядывал белый халат.
— Наконец-то! Саня, е-мое, что так долго? Забирайте его! Мы устали от этих бредней. Поймали на опечатанной квартире. Соседка вызвала, говорит, покойный Альберт к себе домой вернулся. Представляешь? Поехали, а там этот шизик в хламье копается и что-то про пришельцев говорит. Вот же Нец, сукин сын. Умер неделю назад в своей шапочке из фольги, а его квартира до сих пор психов притягивает.
— Интересно! — врач снял очки в толстой оправе, протер стекла носовым платком и надел обратно. — Наш? Елейский?
— Не. По документам приезжий. На большую землю уже коллегам передали. Пусть решают, что с ним делать. Не здесь же его оставлять? У нас и обезьянника нормального нет. Мы в квартире переделанной.
— Буйный?
— Уже нет, — показав ссадину на правом кулаке, ответил старлей. — Пришлось, уж простите. Напишите, что ударился об автомобиль при транспортировке. Честно говорю, приложился сугубо в успокоительных целях. Маш, скажи им?
— Ясно. Понятно. Пойдемте посмотрим.
Два Андрея пошли за сумасшедшим.
— Маш, вот смотрю на тебя и думаю, чего ты здесь забыла?
Девушка не повернулась, смотрела в окно на сумерки и падающий снег.
— Чего забыла? А что мне вспомнить-то, Саша? — произнесла она. — Кому мы нужны где-то там, где нас нет? Там своих проблем хватает. Здесь мне все знакомо, привычно. Да и весна скоро — время новых надежд.
— Хм, что-то у вас совсем нафталин какой-то. Такое событие в городе — сумасшедший, который ищет инопланетян в Елейске. Нет, ты представляешь? Сидите здесь, тлен нагоняете.
— Радоваться, что ли? Ну свихнулся парень и свихнулся. Обычное дело. Психом больше, психом меньше. Хорошо хоть пришельцев искал, а не маленьких детей. Помнишь, Кудринского серийника? — Маша повернулась, сунула ноги в обувь.
— Помню, конечно. Не будем о грустном. Слушай, а давай с тобой, как тепло станет, куда-нибудь сгоняем? Возьми отпуск на две недели, я у Леонидыча уазик отпрошу и погнали, а?
— Куда? К озеру? Сопли морозить и мясо жарить? Я скоро с нашей вонью от комбината вегетарианкой стану.
— Ну как знаешь. Ладно, подожду в коридоре. Не буду раздражать.
— Постой. Саш, прости. Просто, не знаю, что со всеми нами происходит. Не надо никакого антуража, приключений, авантюр. Давай просто по городу погуляем? Запустим новый слух, что бабакоп нашла себе мужчину на несколько лет моложе нее. Отличный вариант для сплетен Елейска.
— Хорошо. Когда тепло будет.
— Да. Когда тепло…
Обезьянника в отделении и правда не было. Эту роль исполняла маленькая комната со столом, одинокой лампочкой без плафона на потолке, двумя стульями. Без окон, без дверей — неполна горница не людей.
— Говорят, в городе, откуда он приехал, уже ориентировку дали, поисковые отряды заработали. А он здесь, в нашем жопосранске, — тараторил старлей. — Мы, когда его нашли, он орал, что ему нужно позвонить своей девушке. Алисой ее называл. Мы с Машей такие, типа, ну окей, давай. Лишь бы успокоился. А он, представляете, Андрей Леонидович, с телефонной Алисой общается. Шок. С этой как его, ну нейросетью. Ей вопросы задает, а она ему из динамика что-то про НЛО отвечает. Псих! Говорит, ему нужен психиатр, который его сведен с женщиной пришельцем. Мол, она у вас в палате. И про какое-то поле говорил. Там животные умирают, а люди глюки видят.
— Понятно. Не пьяный? Не под наркотой?
— Не, точно не бухой. Не пахнет. А вот про наркоту… Да не знаю! Сейчас такая химия все заполонила. В общем, вы посмотрите сами. Да, кстати, он же еще в «Уюте» остановился. Там администраторам странные вопросы задавал. Они уже нам хотели звонить, а потом он пропал. Не выписался из номера даже.
Погнутый металлический ключ. Два поворота налево.
— Здравствуйте. Мы к вам, — поприветствовал врач, сидящего в углу комнаты мужчину.
— Она есть! И вы ее от меня скрываете! — прокричал сумасшедший.
— Кто есть? Где? Давайте об этом поговорим!
июль — октябрь 25-го
