Женщины для развлечений - Олден Марк

Потом Аран отвела Сона к окну, отдала конверт и прошептала на ухо несколько слов, повторяя данные ранее указания. Он должен немедленно покинуть банк и ждать её в чайной на углу. Она скоро придёт. У неё и г-на Кхитана есть ещё одно дело, а закончив, она присоединится к Сону и они пойдут за Тае.

Мальчик не задавал вопросов, а матери не было необходимости объяснять, но когда он выбегал из кабинета, мысль о его прекрасной матери с этим похотливым Кхитаном вызвала у Сона острое желание убить.

В грязной квартире на верхнем этаже высотного дома неподалёку от американской армейской базы перепуганный Сон и его мать смотрели, как детектив Чун считает принесенные из банка деньги. Тае не было видно. У Сона появилось предчувствие — что-то не в порядке.

По словам маленького тонкогубого Чуна, Тае плохо себя чувствует. Сейчас он в задней комнате, уснул. Сон для красоты, можно сказать. Господин Тае, человек семейный, никуда не денется. Аран и Сон могут увидеть его, когда Чун кончит считать деньги.

Приятели Чуна, один лысый, с незрячим правым глазом, другой маленький, в очках, с очень узким лицом, обменялись полуулыбками. Сон достаточно знал полицию, чтобы понимать: эти двое — не полицейские. Он подозревал также, что намерения у них дурные. Оба нисколько не походили на тех приятных мошенников и мелких воров, с которыми общались его родители. Приятели Чуна были люди более чем грубые. И от них воняло.

Когда Сон взглянул через плечо в сторону задней комнаты, Аран сильнее стиснула его руку. Мальчику стало совсем страшно, он прижался к матери. Они были бессильны против Чуна и его горилл. Сон и Аран могли только отдать деньги и надеяться на лучшее.

Сосчитав деньги, Чун задумчиво провёл большим пальцем по подбородку. Несколько секунд рассматривал Сона, потом подарил мальчику холодную улыбку. Сон подался назад, оставаясь всё-таки поближе к матери. Этот взгляд его испугал. Наконец Чун посмотрел на Аран и дёрнул головой в сторону задней комнаты. Сон подумал — заметила ли мать, что лысый шептался с узколицым? И они хихикали, будто шутка понятна только им?

С усилием улыбнувшись, Аран почтительно поблагодарила Чуна за его доброту, затем повела Сона по узкому коридору в заднюю комнату. Мальчик цеплялся за руку матери, он знал, что испуганы они оба и она специально для него притворяется спокойной. Чун заслуживает смерти за то, что он сделал с семьёй Сона. Есть ли вообще спасение от его жестокости?

У двери задней комнаты мать и сын обменялись взглядами. Оба почувствовали необычайную тишину в этой комнате, от неё леденило душу. Сон, с его чувствительным животом, был уже на грани рвоты. Почему отец лежит так тихо? Сон позвал его.

Тишина. С того конца коридора злобно смотрели Чун и его люди.

Аран открыла дверь.

Она и Сон увидели маленькую, почти пустую комнату, на грязном полу грязная подстилка, кругом мусор, единственное окно занавешено одеялом цвета хаки. С потолка свисала тусклая лампочка, пахло потом, пивом и застоявшимся сигаретным дымом.

Сон и его мать стали оглядываться, искать Тае.

Аран увидела его первая и закричала.

Окровавленная голова Тае, едва различимая в таком освещении, смотрела на них с низкого столика рядом с подстилкой. Глаза выколоты, в пустых глазницах по свёрнутой игральной карте. В рот воткнута сигара, в волосах аккуратный пробор посередине. Обе ступни Тае, отрезанные от ног, покоились на забрызганной кровью подушке. А тела нигде не было видно.

Аран, закрывая руками лицо, привалилась к дверному косяку. Сона вырвало на одежду и пол. Опустошив желудок, он шатаясь подошёл к окну, схватился за одеяло, чтобы не упасть, и рвотные спазмы продолжались у него всухую. Одеяло вдруг оборвалось и упало на него, закрыв мальчика с головы до пояса.

Издавая истошные вопли, он стал вращаться вокруг своей оси, старался высвободиться из темноты, которая его душила. Отшвырнув наконец одеяло, он с плачем рухнул на пол и свернулся под окном в фетальной позе. Впервые за его молодую жизнь Сону не хотелось жить.

С сигаретой в руке Чун, сопровождаемый своими сообщниками, вошёл в комнатку и остановился рядом с убитой горем Аран.

— Ты связалась с нулём, — заявил он ей. — С ничтожеством, тщеславным человечком, который считал себя лучше других только потому что он побывал в Америке.

Чун хмуро уставился на горящий кончик своей сигареты.

— Господин Голливуд. Господин Красавчик. Я заставил его танцевать для нас. Он плакал, но танцевал. И в штаны намочил. Очень испуганный муж у тебя был, да. Здесь он устроил своё последнее представление. А раз уж танцевать он больше не будет, я решил, что ноги ему не понадобятся.

Его бандиты расхохотались, а маленький детектив склонился над плачущим Соном. Он погладил мальчика по голове, потом положил ему руку на ягодицы. Искоса взглянул на Аран.

— Мои люди слышали о тебе. Что ты раньше была знаменитой кисен. Я пообещал им тебя. Ты и деньги в обмен на твою свободу.

Он коснулся заплаканного лица Сона, неохотно встал.

— Если хочешь жить, постарайся понравиться моим людям. Сам-то я женщинами не интересуюсь.

Его взгляд опустился к Сону.

— У меня другие удовольствия. Твой сын и я уйдём в другую комнату и оставим тебя с этими господами. Твоя жизнь зависит от того, как хорошо ты справишься. Постарайся выступить лучше, чем твой муж. Тогда, может быть, останешься жить. Посмотрим. А мы с мальчиком пока позабавимся. Вижу по твоему лицу, что он ещё никогда такого не делал. Это особый день для нас обоих.

Он щёлкнул пальцами.

— Сюда, мальчик.

Аран бросилась к Чуну и умоляющим жестом коснулась его руки.

— Прошу вас, одну минуту с моим сыном. Позвольте мне поговорить с ним. Смерть отца очень его взволновала. Я его успокою, а тогда…

Чун кивнул. Минута или две — ладно, он будет щедрым. Разумеется, эта шлюха всё сделает как он скажет. Когда его люди с ней закончат, она умрёт и, вероятно, сама это уже поняла. Почему бы ей не попрощаться с мальчиком. Что тут плохого? Детектив подумал, что продолжительность жизни шлюхи зависит от её страстности. Что же до страстности Чуна, то он удовлетворял её с мальчиками, а тут как раз попался привлекательный.

Он отступил на пару шагов, оставив Аран и Сона у окна. Аран, наклонившись, обняла сына.

— Прощай, — прошептала она. — Я очень тебя люблю. Тае и я, мы всегда будем с тобой. Всегда. Теперь слушай. Ничего не говори. Просто делай как я скажу. Поднимись на ноги и встань слева от окна. Ничего не говори. Я тебя спасу.

Она поцеловала его в щёку, мальчик медленно выполнил её указания. Аран повернулась к Чуну, окно было у неё за спиной.

— Пожалуйста подойдите сюда и поговорите с мальчиком, — попросила она. — Он не понимает, почему должен оставить меня. Но он привык повиноваться мужчинам. Пожалуйста поговорите с ним.

Чун уронил сигарету на пол, раздавил каблуком и подошёл к окну. Чёрт возьми, он поговорит с мальчишкой. Вышибет маленькому поганцу зубы, а в ушах у него теперь до смерти будет звенеть. Пинок или два в задницу тоже не помешают. Вот и все разговоры.

Проявляя всяческое почтение к Чуну, заплаканная Аран отвела глаза, опустила их в пол. Детектив поднял руку, потянулся к Сону. Рука была ещё в воздухе, когда Аран с воплем крепко обхватила Чуна. Никто не успел вмешаться — она выбросилась из окна, увлекая с собой Чуна, и они погибли вместе, пролетев пятнадцать этажей.

Холодный ветер ворвался в комнату, омыл лицо Сона, который бился в истерике. На полу в ботинках Сона брильянтиками блестели осколки стекла. Подхваченные порывами ветра, заметались по комнате старые газеты и обёртки от пищи. На улице внизу завывание полицейской сирены смешивалось с клаксонами машин, остановившихся из-за внезапной помехи в движении.

Несколько долгих секунд головорезы Чуна с разинутыми ртами смотрели на разбитое окно. Потом тот, что с незрячим правым глазом, схватил узколицего за локоть и медленно попятился вместе с ним из комнаты. Вот они исчезли, и Сон посмотрел далеко вниз, на тело матери, которая только что отдала ради него свою жизнь.