Ред объезжает малого в заляпанных краской джинсах, который пылесосит салон белого "мерседеса", и следует по дороге вокруг площади.
– Между прочим, дом Меткафов находится примерно в сотне ярдов в том направлении, – говорит Ред, указывая мимо носа Джеза.
– Значит, мой случай еще не самый тяжелый. Видать, здесь уж совсем паршивый народишко, если терпит такое соседство.
– Кое-кому я бы посоветовал не молоть чепуху, а лучше сказать, какой дом мы ищем.
Джез всматривается в номера на дверях, мимо которых они медленно проезжают.
– Там. Чуть впереди. Темно-зеленая дверь.
Дом, о котором идет речь, не мешало бы покрасить и основательно отскрести. Окна по большей части немытые, над входной дверью полоска грязновато-желтого стекла.
Парковочная площадка перед домом тесная, на пару машин. Ред, проехав мимо, останавливается, потом сдает назад, выворачивая голову, чтобы точно вписаться в пространство. Джез смотрит в зеркало заднего вида.
– Каков он с виду, этот Кеван Латимер? – спрашивает Джез.
– Понятия не имею, – отвечает Ред. – А почему это тебя интересует?
– Потому что из того дома выходит какой-то тип, и я хочу знать, не он ли это.
– Ну что ж, почему бы не взять да и не спросить?
Ред ставит машину на первую передачу. Джез открывает дверцу со своей стороны и высовывается, насколько позволяет ремень безопасности. Вышедший из темно-зеленой двери человек спускается по ступенькам на тротуар. Среднего роста, белый. Футболка, коричневые хлопчатобумажные брюки, спортивные туфли.
– Кеван Латимер? – выкрикивает Джез.
Мужчина останавливается и смотрит на него. Джез окликает снова:
– Вы Кеван Латимер?
Человек смотрит на него тупо, словно не понимает по-английски. А потом внезапно пускается наутек.
– Господи! – кричит Джез.
Он открепляет ремень сиденья, мгновенно, ловким, натренированным движением, выскакивает из машины и устремляется в погоню, стремительно, как настоящий спринтер, набирая скорость. Позади хлопает дверца машины – Ред тоже выбирается наружу. Но Реду под сорок, к тому же он заядлый курильщик. Куда ему выдержать такой темп.
Латимер добегает до конца площади, сворачивает направо, в сторону станции, увертывается на бегу от такси и припускает по середине дороги, против движения. Джез отстает от него на десять ярдов. Они несутся к Паддингтону, и вскоре перед ними вырастает огромный вокзальный свод.
Они проносятся мимо вращающихся стендов с открытками с одной стороны и гамбургерами с другой, взбегают по обходной дорожке на широкий скат и уже по нему влетают на территорию вокзала. Таксисты – а скат предназначен именно для них – реагируют на это сердитыми гудками.
Джез чувствует, как на его лице и под рубашкой выступает пот. Латимер пока еще впереди и бежит, надо признать, быстро, но Джез находится в лучшей форме. Иначе и быть не может, ведь сейчас разгар сезона триатлона. Если устроить им с мистером Латимером состязание на выносливость, Джез уделает его вчистую.
Латимер соскакивает с автомобильного ската и бежит налево, через главный вестибюль вокзала. Теперь им приходится петлять между багажными тележками, среди потока людей с только что прибывшего к четвертой платформе поезда. Боковым зрением Джез примечает обращенные на них взгляды, лица каких-то стариков, в очках и с трубками в зубах. Никто не вмешивается, не пытается никого задержать. Видимо, пассажирам эта погоня кажется какой-то дурацкой игрой двух приятелей.
Латимер пересекает по диагонали главный вестибюль, оставив слева восьмиугольную информационную будку, и вылетает на платформу. У перрона стоит окрашенный в зеленый и белый цвета состав Большой Западной железной дороги. Беглец избегает столкновения с двумя почтовыми служащими, толкающими тележку, проносится под большими трехсторонними часами, неожиданно совершает резкий поворот налево и проскакивает между колоннами, к пригородной зоне, где принимают и высаживают пассажиров поезда местного следования. Джез все еще отстает, но теперь между ними уже пять ярдов, и расстояние продолжает сокращаться.
Вокзал Паддингтон расположен в углублении, и куда бы ни направился Латимер, хоть налево, хоть направо, ему придется бежать на подъем. Он поворачивает направо, и на подъеме Джез ощутимо набирает скорость. Когда они добегают до моста, между ними остается не более пары шагов. Латимер снова бросается направо, но совершает поворот слишком резко, поскальзывается, теряет равновесие и касается рукой земли, чтобы не упасть.
Этого достаточно. Преодолев последние четыре фута прыжком, Джез распластывается на спине беглеца, как гигантский паук. Латимер падает, ударяясь сперва локтями, а потом грудью. Из него вышибло дыхание, и он разевает рот, как астматик, силясь набрать воздуху.
При задержании полицейскому офицеру рекомендуется применять силу лишь в пределах крайне необходимого минимума. Но нет правил без исключений. Слезая с Латимера, Джез дважды дает ему сильного пинка в ребра. Не имея в легких воздуха, Латимер не может даже вскрикнуть.
– Ну ни хрена же себе! – слышится позади голос.
Это запыхавшийся Ред. Его красная физиономия теперь очень гармонирует с рыжей шевелюрой.
– Ты сцапал его, – говорит он, пыхтя. – Здорово... Зачитай ему его права.
Джез заводит руки Латимера за спину и сковывает наручниками.
– Кеван Латимер, вы арестованы по подозрению в убийстве. Вы имеете право хранить молчание, но я должен предупредить, что, если вы не упомянете при допросе то, на что позднее будете ссылаться перед судом, это может повредить вашей защите. Все сказанное вами с этого момента может быть использовано в качестве доказательства.
Латимер поворачивает голову. От этого движения морщинится кожа на его шее. Он улыбается.
– Так вы копы? Ну ни хрена же себе! А я чуть не обделался, вообразил, будто парни Макаллистера заявились, чтобы стребовать с меня деньжата.
– Значит, это был не он? – спрашивает Кейт.
– Нет, – отвечает Ред. – Он поначалу вообще не понимал, о чем мы толкуем. Бросился бежать, приняв нас за громил, которые решили взыскать с него карточный проигрыш, а когда понял, что мы из полиции, стал ухмыляться, как идиот. Если он продувается, а потом его ставят на счетчик, это его проблема, но не преступление. Нет, хоть этот Кеван Латимер и скользкий тип, но он явно не тот, кого мы ищем. Тут нам не повезло. Пришлось прощелыгу отпустить.
