Дорогуша - Скюз Си Джей

– Вы же все будете на моем девичнике, правда? Возражения не принимаются. В конце концов, вас уведомили за полгода.

Вот дерьмо. Целое огромное ведро.

– О да, и какой план, напомни? – спросила Анни, прихлебывая апельсиновый сок.

– Пока точно не знаю – возможно, махнем в Бат на спа-день или в Леголенд. Но точно – с пятницы по воскресенье.

– О, да-а! – просияла Люсиль. Она была замужней подружкой невесты.

Тут все переключились на Перемывание Костей Мужикам (в случае Клео – Перемывание Костей Бабам): как Рашан/Алекс/Джек/Том/Эми до утра пропадали на работе / во Франции, куда рванули покупать спиртное / в автобусной поездке в Бельгию /в офисе / в походе по пабам / на демонстрации против жестких экономических мер. Какими скучными в последнее время стали Рашан/Алекс/Джек/Том/Эми в постели. Какого размера члены у Рашана/Алекса/Джека (Клео и Пидж всегда старательно избегали этой темы), и, наконец, «Ролекс» / цветы / драже из соленой карамели «Отель Шоколя» / отпуск / объятия, которые подарили им Рашан/Алекс/Джек/Том/Эми, чтобы загладить вину после скандала, который им закатили Анни/Люсиль/Мел/Пидж/Клео.

Единственная осязаемая вещь, которой меня за все время одарил Крейг, – это бактериальный вагиноз, но об этом я рассказывать не стала.

– Рианнон, а как там Крейг? – спросила Анни.

Она всегда втягивает меня в разговор. Мел иногда тоже это делает, когда хочет побороться за звание лучшего Пассивного Агрессора. Она, например, может спросить: «Ри, ну как там, ничего не слышно про должность младшего репортера?» или «Ну что, Ри, никаких признаков младенца Уилкинса в матке?» – хотя прекрасно знает, что я бы уж наверняка поделилась с ними новостями о грандиозных переменах в карьере (ради бога!) и/или о том, что у меня кто-то поселился в матке (не дай бог!).

– Да так, без изменений, – сказала я, допивая пятый бокал просекко. – Сейчас ремонтирует здание на Хай-стрит, где раньше была парикмахерская. Там теперь открывают благотворительный секонд.

– Я думала, у тебя в этом году под елочкой будет наконец кое-что сверкающее, – сказала Мел погромче, на весь ресторан. – Сколько вы уже вместе, три года?

– Четыре, – сказала я. – Но нет, ему такое и в голову не придет.

– А если бы он все-таки сделал предложение, ты бы согласилась? – спросила Пидж, и лицо у нее при этом стало такое восторженное, как будто речь шла о Хогвартсе. (Они с Томом планируют в скором времени пожениться в «Волшебном мире Гарри Поттера» в Орландо – я не вру, охренеть, да?)

Я замялась, ярость грызла меня изнутри пуще прежнего. И соврала:

– Да, конечно…

И уже собиралась добавить примечание: «Если, конечно, он сможет на пять минут слезть с Ланы Раунтри, чтобы добежать со мной до алтаря», но Люсиль меня перебила и не дала договорить:

– Кстати, к вопросу о секондах: я в том, который напротив «Дебенхэмс», купила классную вазу, буквально за копейки… – начала она и тем самым запустила новую тему для разговора, оставив меня на моем вечном Острове Незавершенных Фраз.

Не то чтобы я горела желанием поговорить о Крейге или Крейговой скучной работе. Ни то ни другое не представляло собой интересной темы для беседы. Он что-то там строил, ел булки, иногда выкуривал косяк-другой, любил футбол, играл в видеоигры и не мог пройти мимо паба, чтобы не зайти и не съесть там столько свиных шкварок, что хватило бы вымостить всю Трафальгарскую площадь. Вот и весь нехитрый Крейг.

Они бесконечно трындели про Уик-энд, Который Нельзя Упоминать, и тут рядом с нашим столом возник некоторый чувак с жуткими прыщами на шее, сжимающий в руке стакан пива.

– Все норм, девчат? – спросил Некоторый Чувак с Прыщавой Шеей.

Он приволок пару бутылок красного, ободряемый гоготом в шесть глоток от парней у барной стойки, с прыщами не только на шеях, но и на подбородках. К моему удивлению, бутылки были еще не откупорены, а значит, нас вряд ли планировали накачать рогипнолом, дотащить до ближайшей «Премьер-Инн» и устроить фестиваль изнасилования в отключке. Ну да, я такие вещи всегда заранее продумываю – еще одна причина, почему со мной полезно дружить.

Это были не те же парни, которые передали нам просекко, другая категория. Моложе. Громче. Прыщавее.

– Не возражаете, если мы к вам присоединимся? – подмигивания и многозначительные взгляды.

Последовали хихикание и визг.

Я намеревалась заказать на десерт двойной шоколадный брауни с топлеными сливками, но началась уже та часть вечера, когда всем приходится втягивать животы, поэтому я удержалась и стала прикидывать, успею ли вернуться домой и съесть оставшееся от Рождества мороженое тирамису прежде, чем раздастся похоронный звон курантов, который положит конец моим неправильным пищевым привычкам.

Мел, Люсиль и Клео стали откалывать свои обычные фривольные шуточки: интерес парней явно оказал на них возбуждающее действие. После достаточного количества вина Пидж тоже начала втягиваться в игру. Вообще-то она была слишком религиозна, чтобы выставлять напоказ сиськи и заигрывать с незнакомцами, – но это только пока не выпьет. Сама же я была еще не в кондиции ни для того ни для другого.

В общем, потянулся этот вечерок, как труп, привязанный к ослиной повозке: семь гоблинов втиснулись к нам за стол и давай дышать тухлыми ртами и распускать пальцы-сардельки – засорять нам воздух и щелкать нашими резинками от трусов. В наличии имелись Кабан, Прыщавый, Коротыш, Озабоченный, Жирный, Хватун и Немой.

Угадайте, с которым из них выпало весь вечер разговаривать мне. Ну, точнее, говорить самой, он-то молчал.

Короче, в итоге ЛОКНО одна за другой меня кинули. Каждая толкнула речь на тему «молодость не вечна», и все потянулись за гоблинами в какой-то клуб, где проходила новогодняя пенная вечеринка, – что за клуб, я не запомнила, потому что у меня не было намерения за ними последовать.

– Ри, ты идешь? – спросила Анни, обвешанная надаренным младенческим хламом. – Мы с Пидж сейчас только затолкаем все это в машину и встретимся с остальными уже на месте.

Не знаю, с чего она так радовалась, что тащится за всеми в ночной клуб. Она ведь была размером с баржу, пила один апельсиновый сок и по два раза в час бегала в туалет. Ночные клубы для обеих этих затей не самое подходящее место.

– Ага, только в тубзик заскочу, – сказала я, допивая вино в бокале.

Это я их так проверяла. Хотела посмотреть, которая из них меня подождет. Которая – настоящая подруга? Но, как я и думала, ждать меня никто не стал. Я оплатила свою часть счета, встала на дверном коврике «Côte de Sirène» и смотрела, как они с кудахтаньем ковыляют прочь по улице, а семеро гоблинов вертятся вокруг них, как акулы вокруг куска мяса. Обо мне никто и не вспомнил.

Ну и вот стою я одна в центре города и собираюсь с духом, чтобы топать пешком две мили до дома, в новогоднюю ночь.

А самое веселье-то, оказывается, только начиналось.

Как ни странно, через центр я прошла без приключений. Ну, если не считать бродяги с нимбом из мишуры, обильно уссывающего себе обе штанины и использующего при этом банк «НэтВест» в качестве ходунков. Или парочки, которая трахалась за мусорными баками на парковке аптеки «Бутс». И еще – драки, разразившейся внутри забегаловки «Пицца-Экспресс», а потом выхлестнувшей на тротуар, где лысый мужик в полосатой рубашке орал: «ДА Я ТЯ ЩАС В ЧЕРЕП ОТЫМЕЮ, ЧМО ТУПОЕ!»

Ничего такого уж примечательного во всем этом не было.

А вот в том, что произошло у канала, – было.

Часы показывали, наверное, примерно полдвенадцатого, когда я дошла до стадиона, срезала путь по велосипедной дорожке и спустилась на тропинку, идущую вдоль берега: до дома мне оставалось каких-то пятьсот футов. И вот тут я услышала за спиной шаги. Дыхание участилось. Сердце застучало глухо и с трудом.

Я сунула руки в карманы пальто, обернулась и увидела типа, которого сразу узнала. Это был тот, в валлийской регбийной майке и с татуированными предплечьями, даритель просекко из ресторана.