Право на вседозволенность (СИ) - "Дэй Лекса"

- Этой пичужке здесь не место! - отрезал тот. - Лучше отведите ее в институт благородных девиц или в художественную школу. В балетный кружок, наконец, но только не сюда!

- Где ее место буду решать я, а не ты! - жестко заявил Астарот. - Твое дело - беспрекословно выполнять мои приказы! И если я сказал, что ты сделаешь из нее инкатора – ты это сделаешь, наступив на горло всем своим "не хочу"!

- Вы хоть сами понимаете, о чем говорите? Женщина – инкатор! Это просто смешно!

- Вот и замечательно, посмейся! – обрубил король. – А то у тебя давно проблемы с юмором!

Эдмунд смирил клокотавший внутри гнев и попробовал воззвать к монаршему благоразумию.

- Я понимаю, что вы не оступитесь от своей безумной затеи, но подумайте об этой девочке! Вы как-то говорили мне, что она вам дорога почти так же, как сын, так за что же вы обрекаете ее на сугубо мужскую профессию? Вы же знаете, что за жизнь у инкаторов! У нее никогда не будет ни друзей, ни семьи, потому что все будут шарахаться от нее, как от чумы! Ее никто не полюбит! Она не узнает радости материнства! И единственный букет, который она получит в жизни, будет состоять из ее несбывшихся надежд, завернутых в целлофан разочарований! Такой жизни вы хотите для своей любимицы?!

- У нее будет сила и власть, а это куда лучше, чем слюнявые поцелуи поклонников и грязные подгузники горластого младенца! - возразил Оберон.

- Да! Сила и власть у нее, конечно, будут! Ведь вы позаботитесь об этом, даже если она окажется полной бездарностью, абсолютно несоответствующей высочайшим инкаторским стандартам! – саркастически признал Карминский. – А еще у нее будет изломанная психика и лютая ненависть к вам за то, что вы лишили ее не только нормальной жизни, но и детства! Ей всего четырнадцать! Дайте ей хотя бы школу закончить!

Король тряхнул ногой, сбрасывая запрыгнувшего на нее кузнечика.

- По интеллекту она давно превосходит среднестатистического выпускника ВУЗа, - сказал он. - Так что не бойся, азбуке учить тебе ее не придется!

Карминский резко втянул носом воздух, заставляя себя успокоиться.

- Хорошо! – глухо согласился он. - Только о последствиях вашего решения я вас предупредил! Так что потом не предъявляйте мне претензий, если в один прекрасный день предохранители в ее нежных девичьих мозгах сгорят от нервного перенапряжения, и она повесится или выпрыгнет из окна!

Оберон нахмурился.

- Без твоей помощи она этого не сделает, Эдмунд, у нее крепкая психика! Но боже тебя упаси намеренно ее до этого довести или причинить ей физический вред: тысячу раз об этом пожалеешь! –пригрозил он.

Карминский презрительно дернул плечом.

- Даже не собирался! А вот о крепости ее психики рано говорить. Может быть, она и не тревожится из-за сломанного ногтя или недовольного взгляда подружки, но инкаторская работа – серьезное испытание даже для видавших виды циников! Это другой уровень переживаний! Я никогда не отличался сентиментальностью, и то первые два года частенько был на грани умопомешательства!

Король недовольно поморщился. Всякий раз, когда его что-то бесило, кровь начинала бить ему в голову мощными толчками, будя чутко спавшее раздражение. Вот и сейчас перед его глазами потемнело, и ему непреодолимо захотелось наорать на прекословящего ему помощника. Но он сдержал свой порыв, потому что ссориться с инкатором не хотел - при всей своей желчности старик был для него бесценен и незаменим. Кроме того, Оберону не хотелось омрачать такой знаменательный для себя день бесполезным скандалом.

- Она – особенный ребенок, Эдмунд! – сказал он. - Если бы ты знал ее мать, то понял, насколько обоснован мой выбор! Она еще тебя сто раз переплюнет!

- Меня? Бред сумасшедшего! - фыркнул Карминский.

- Увидишь! А сейчас сделай одолжение – заткнись, пока у меня голова не взорвалась от давления!

- Ничего не имею против вашей смерти: тогда мне, по крайней мере, не придется тратить семь лет своей жизни впустую! – огрызнулся Жнец.

Он знал, что уже перешел все границы королевского терпения, но необходимость учить своему нелегкому ремеслу сопливую девчонку наполняла его такой яростью, что он даже не пытался выбирать слова и притворяться, что здоровье монарха его сколько-нибудь волнует.

Астарот вздернул подбородок и до болезненного хруста сжал свои опухшие от артрита пальцы.

- Ты забываешься, Эдмунд! – прошипел он. - Я тебе эту власть дал, я ее и отниму, если через семь лет Юлиана не станет равной тебе в мастерстве! Думаешь то, что ты досконально знаешь анатомию каждого скелета в моем шкафу, дает тебе право так непочтительно говорить со мной?

Карминский чуть ли не до земли склонился в преувеличенно подобострастном поклоне.

- Простите меня, Ваше величество! Все время забываю о том, что я всего лишь ваш слуга! – ядовито повинился он. – Разумеется, я сегодня же со всей ответственностью кинусь выполнять ваш приказ, вот только сперва дайте мне свое высочайшее позволение учить эту девочку так, как я сочту нужным! Только в этом случае я смогу гарантировать вам, что моя наука принесет ей хоть какой-то прок!

- Да учи, как хочешь, лишь бы она была жива и здорова! – великодушно разрешил Оберон.

– И вы готовы терпеть ее слезы и жалобы на меня?

- Ну, ты особо-то не свирепствуй, девочка все же… - жалея Юлиану, попросил король.

- Не более, чем это будет необходимо! – уклончиво пообещал Карминский.

Его ответ не слишком понравился монарху, но он знал, что другого все равно не получит, сколько бы не угрожал.

- Тогда договорились! – недовольно пробормотал он и протянул инкатору руку.

Тот сжал его запястье своими по-старчески деформированными длинными пальцами.

- Да не дави ты так, больно! – ойкнул король, высвобождая свою ладонь. – Идем к детям, а то бросили их одних! И не пугай девочку понапрасну – дай ей к себе привыкнуть! На твою вечно злющую физиономию даже мне тошно смотреть!

- И что мне теперь, клоуна из себя строить в угоду ей? Не дождетесь! Пусть привыкает! Инкатория - не для слабонервных!

- Чертов ты мизантроп! – проворчал король, нежно баюкая посылавшую по телу волны боли руку. – Вечно ты всем недоволен!

Сердитость Карминского сменилось застаревшей озабоченностью.

- Я совсем перестал понимать мотивы ваших поступков, Ваше величество! - с горечью признался он. - С тех самых пор, как вы вернулись из первой межпланетной экспедиции, вы ведете себя так, словно ждете какого-то чуда. И не просто ждете, а точно знаете, что оно свершится! Наша страна гибнет под грузом международных санкций, война с Валькинорией истощила наш бюджет, экономика в упадке, а вы без конца берете займы у тех немногих государств, что еще остались на нашей стороне. На что вы надеетесь?

Глаза короля загорелись неповторимым светом скрытого ото всех знания, а губы изогнулись в таинственной полуулыбке.

- Ты прав, Эдмунд! Я жду чуда. Жду, когда оно войдет в силу и замираю от мысли о тех возможностях, которые оно передо мной откроет. Скоро мир изменится до неузнаваемости, и Астароты станут единственными его повелителями! А до того момента я готов терпеть любые лишения. Потому что знаю - они лишь временные. Четырнадцать лет назад я посадил зерно своего благополучия, и оно вот-вот созреет и даст мне все, о чем только можно мечтать!

- Четырнадцать лет назад? - задумчиво проговорил Карминский. - Вы привезли с Эллиума нечто особенное, о чем никто не знает?

Оберон бросил на него встревоженный взгляд. Нужно быть поосторожней с высказываниями, уж больно проницателен его собеседник.

- Что это было? - требовательно спросил Карминский.

Злая память безжалостной рукой выхватила короля из-под клена и зашвырнула в бесславное прошлое, на стремительно стартующий с Эллиума звездолет с романтическим названием "Мечта". Его экипаж снова удирал с приютившей их планеты. О том, что именно стало причиной конфликта землян с местными жителями, знал только сам Оберон и его неразлучный друг Амадей Дарси, очевидец тех событий. Тогда им было по двадцать два года и они оба страстно жаждали приключений.