После меня - Грин Линда

Привет, Джесс. Прекрасно. Может, в среду в 19 : 30 в «Ботанике»?

«Ботаник» — это супермодный бар, расположенный возле торгового центра. Я в этом баре никогда не была — главным образом потому, что сама я отнюдь не супермодная и не знакома ни с одним супермодным человеком.

Я пишу в ответ, что встречусь с ним там, — так, как будто я в этом месте частенько бывала. Он отвечает: Прекрасно, уже жду с нетерпением.

Я все еще сижу в комнате для персонала с радостным и самодовольным выражением лица, когда туда заходит Сейди.

— Ты ему позвонила, да? — спрашивает она.

— Нет, написала.

— И пойдешь на встречу с ним.

— Возможно.

— Если вы решите пожениться, я разыщу того мужчину, который лапал тебя за задницу, и приглашу его на вашу свадьбу.

— Я не думаю, что существует вероятность того, что мы поженимся.

— Почему?

— Ну, мы с ним из разных категорий людей.

— Чепуха. Ты ничуть не хуже его.

— Я все еще подозреваю, что он просто дурачится. Как бы там ни было, в среду ты поедешь домой одна. А я, представь себе, буду находиться в окружении пижонов и заказывать себе коктейли, названия которых раньше никогда даже не слышала.

Сейди фыркает:

— Надеюсь, платить будет он.

— Я тоже на это надеюсь. Иначе придется просить милостыню в подземном переходе.

Когда я уже иду домой со станции Митолройд, мне вдруг приходит в голову, что папа наверняка спросит, откуда у меня цветы. На секунду возникает желание бросить их, не глядя, через голову назад — как это делают на свадьбе невесты, — но, быстро оглянувшись, я вижу, что в этом случае они скорее всего попадут в идущего позади меня длинноволосого толстого парня и ему это вряд ли понравится. Я решаю рассказать папе урезанную версию того, что сегодня произошло. Думаю, он сможет спокойно отнестись к тому, что какой-то парень напрашивается на знакомство со мной, но я уверена, что он разнервничается, если я расскажу ему о мужчине, щупавшем мою задницу.

Я иду мимо рядов примыкающих друг к другу маленьких веранд и веревок для сушки белья, протянутых через задние дворики и кажущихся символами какой-то уходящей в прошлое эпохи. Я готова поспорить, что люди, живущие на юге страны и смотрящие в выпусках новостей репортажи о наводнениях на Рождество, не смогли бы даже поверить, что на свете существует такое местечко, как Митолройд. Я не перестаю удивляться, насколько это маленький и замшелый населенный пункт. Впрочем, некоторые люди прожили в нем всю свою жизнь, никогда не побывав при этом даже в Лидсе (не говоря уже о Лондоне). Думаю, именно поэтому я после окончания колледжа устроилась на первую подвернувшуюся мне в Лидсе работу. Это, конечно, была совсем не та работа, о которой я мечтала, но она, по крайней мере, давала мне шанс выбраться из Митолройда.

Наша передняя входная дверь открывается прямо на улицу, а задняя — ведет во дворик за нашим домом. Если у меня когда-нибудь появится возможность снять квартиру в Лидсе (что весьма сомнительно), я уже решила, что сниму ее на высоком этаже, чтобы люди, проходящие мимо, не могли заглядывать внутрь, когда я открываю входную дверь.

Я, как обычно, захожу через заднюю дверь. Папа на кухне: вечер понедельника, в отличие от всех других дней недели, у него свободен, потому что итальянский ресторан, в котором он работает, по понедельникам закрыт.

— Вкусно пахнет, — говорю я.

Папа отрывает взгляд от сковородки, на которой он что-то переворачивает, и моментально перемещает его с моего лица на букет.

— Красивые цветы.

— Да.

Я кладу букет на кухонный стол, прекрасно понимая, что таким простым ответом мне не отделаться.

— Откуда они у тебя? — Папа помешивает деревянной ложкой овощи в кастрюле на дальней конфорке плиты, пытаясь делать вид, что ему не очень-то интересно.

— Мне подарил их парень, которого я встретила сегодня утром на железнодорожном вокзале.

Папа медленно кивает и кладет деревянную ложку на доску для резки мяса.

— Это очень мило с его стороны.

Судя по тону его голоса, папа вообще-то уже думает, что этот парень — серийный убийца. Я решаю разъяснить все одним махом.

— Да. И я пойду ужинать с ним в среду.

— В самом деле? — Папа снова берет ложку и начинает мешать ею с очевидно чрезмерной интенсивностью. — И сколько ему лет, этому парню?

— Я думаю, ему за семьдесят. А то и все восемьдесят.

Папа поворачивается ко мне. Я улыбаюсь ему заранее подготовленной улыбкой.

— Очень смешно, — говорит он.

— А чего ты ожидал? На вид ему под тридцать, но точно сказать не могу. Если хочешь, я возьму с собой в среду бланк анкеты.

— Значит, ты его раньше никогда не встречала?

— Не-а.

— И он просто подошел к тебе сегодня утром, подарил цветы и предложил с ним встретиться?

— Ага. Примерно так все и было.

— А тебе это не кажется немножечко странным?

— Вообще-то нет.

Мне подумалось, что рассказывать ему про того, кто трогал меня за задницу, мне, наверное, было бы легче.

— А мне вот это кажется немного странным.

— Послушай, ты должен позволять мне жить нормальной жизнью.

— А разве это нормально? Дарить цветы незнакомому человеку!.. Может, он все время так делает. Заманивает тем самым к себе симпатичных девушек.

— Папа, я тебя не понимаю. Ведь ты же сам все время говорил, что мне необходимо побольше общаться с другими людьми.

— Да, но я не имел в виду незнакомцев.

— А он уже больше для меня не незнакомец, разве не так? Он подарил мне цветы и пригласил меня на свидание. Я сказала «да». Я думала, что ты будешь этому рад.

Это вообще-то ложь. Я знала, что он будет вести себя именно так, как он себя сейчас ведет, но я точно знаю, как его можно победить в споре. Он опускает взгляд вниз, на свои ноги.

— Я рад за тебя. Просто после того случая я, видишь ли, не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль.

— Каллум был психически неадекватным ублюдком.

— Джесс.

— Да-да, именно таким он и был! И я с тех пор уже сильно повзрослела, а потому, разумеется, не собираюсь совершать ту же ошибку еще раз.

— Но откуда тебе известно, что этот парень не окажется таким же?

— Это мне еще неизвестно, но он подарил мне цветы, что является очень даже хорошим началом, и, если он мне не понравится в среду, я его больше никогда не увижу. Все просто.

Папа кивает. Я знаю, что он изо всех сил старается выступать в роли обоих родителей в одном лице. Но мне очень не хватает рядом с ним мамы, которая сказала бы ему, что пора позволить мне учиться на моих собственных ошибках.

— Хорошо. Я дам ему шанс. Как его зовут?

— Волан-де-Морт [8].

Впервые за время разговора папа позволяет себе улыбнуться:

— В самом деле?

— Его зовут Ли, он работает заместителем директора в какой-то рекламной фирме в Лидсе. Больше я о нем ничего не знаю, но, если ты представишь мне свои вопросы завтра к полудню, я обязательно задам их во время ужина с ним. Договорились?

Я быстро выхожу из кухни и иду в свою комнату. Когда я возвращаюсь через десять минут, папа уже поставил цветы в вазу. Я улыбаюсь ему. Иногда он так сильно старается быть правильным, что мне становится аж неприятно.

2 минуты назад

Твой папа только что рассказал мне. Не могу поверить, что тебя не стало. Не могу поверить, что ты уже никогда больше не будешь меня смешить. Я очень, очень сожалею, что не смогла тебя спасти. Люблю тебя вечно. Спи с миром, Джесс.

Понедельник, 11 января 2016 года

Я нахожусь в своей комнате, когда приходит это сообщение от Сейди. При этом я сначала вижу фотографию, сделанную еще в те времена, когда мы с Сейди ходили в начальную школу. Носки у меня обмотаны вокруг лодыжек, а волосы — растрепанные. Мы обе глуповато улыбаемся. В ответ на присланную Сейди фотографию я уже собираюсь написать СМС, но тут натыкаюсь на слова, которые она написала над этим снимком.