Идеальность (СИ) - Матюхин Александр

Недолгий роман, растянувшийся всего на пять месяцев, закончился отвратительно. Лера сломала Вадику нос. Обматерила. Сбежала из его квартиры, удалила номер, закрылась и оборвала все попытки пообщаться. А самое ужасное, что подробностей она не помнила. Воспоминания походили на размягченные куски бумаги, медленно опускающиеся под воду. Их можно было выхватить, но бумага расползалась по пальцам, и собрать воедино историю не получалось… Болели костяшки пальцев, там, где до крови была содрана кожа. В корзине для белья валялась окровавленная футболка. Шатался левый зуб (о том, как ударилась лицом о дверной косяк она внезапно вспомнила года три спустя). А еще было глубокое чувство ненависти к этому человеку. Будто Вадик сделался чужой, вредный. Будто надо было немедленно перестать с ним общаться… Она не помнила сути спора. В её состоянии могло произойти что угодно. Лера тогда срывалась по любой мелочи. Может быть Вадик просто переставил фотографию Насти (там, где ей три месяца, ямочки на щеках и хитрый прищур глаз) с одного места на другое, мало ли…

Пашка выступал посредником, пытался договориться, но неудачно. Потом случилось несчастье с могилой Насти, следом — реабилитационная клиника. Стало не до отношений с бывшими. Тут бы выкарабкаться. После клиники Лера не вспоминала о Вадике еще почти год. Если честно, она вообще ни о ком тогда не вспоминала. Общение с людьми свелось до минимума. Прошлое вырезали, подобно гниющей опухоли, и выбросили на помойку воспоминаний. Вадик тоже не напоминал о себе, и они увиделись много позже, когда Пашка попросил помочь с переездом их студии. Лера тогда удивилась, что не испытывает к Вадику никаких чувств. Он был незнакомцем, случайным прохожим, о котором можно забыть через пять минут после встречи.

Но сейчас она была рада его видеть. Даже почувствовала легкий укол совести. Это надо же, как понадобился — сразу вспомнила. Ведет себя, как молоденькая девушка с френдами, разбирающимися в компьютерах.

— Вот и готово! — торжественно произнес Вадик, бегая пальцами по клавиатуре ноутбука. — Теперь у тебя снова цивилизация и порносайты под рукой. Только сразу пообещай, что Пашке ни слова, идет?

— Кстати, о Пашке, — ответила Лера. — Настало время подробностей, как и просил. Дело ведь не только в интернете. Пашка пропал и не появлялся в сети с прошлой ночи. Сейчас почти полдень. Даже для моего вечно сонного брата это перебор. С ним что-то случилось.

— Например?

— Например, моя двоюродная сестра. Ты же её знаешь? Ната. Живёт в особняке в «Эльдорадо». Как бы тебе рассказать…

— Давай по порядку, чего таить?

Он смотрел на Леру большими красивыми глазами. Вадик не постарел за эти годы, а просто стал старше. Из долговязого юнца превратился в мужчину средних лет.

— У тебя всё в порядке? Пашка говорил, что приступы вернулись.

Черт, черт, черт.

— В этом и проблема, — пробормотала Лера, не зная с чего начать. — Они вернулись, потому что кто-то хочет, чтобы я снова свихнулась. Круто звучит?

Вадик кивнул, продолжая улыбаться. Лера неловко поёрзала.

— Знаешь, не ожидала, что вот так всё произойдет. Мне казалось, что мы с тобой уже давно стали чужими людьми. А ты пришел, и я чувствую, что ты не чужой, а близкий. Как будто мы всё еще вместе. Ну, то есть я вспоминаю все наши мелочи из жизни. Мы ведь обросли мелочами. Запахи, детали, какие-то вещи. Твоё кольцо серебряное на мизинце. Ты ведь всё еще его носишь. Я любила его крутить, когда лежала на твоём плече. Вот сейчас снова захотелось. Это глупо, правда?

— Немного. Особенно, если ты сейчас приняла лекарства, и они меняют твоё сознание. Как в тот раз, когда сломала мне нос.

— Ты злопамятный! — она хихикнула. — Шубин, какой же ты злопамятный! И там были не лекарства, а наркотики. Какая-то синтетическая херня!

— Каждый раз, когда сплю на спине, вспоминаю тебя добрым словом. А мой раскатистый богатырский храп будит людей в радиусе трех километров!

Они рассмеялись. Вадик встал с табурета, по-хозяйски осмотрел кухню, включил чайник и осведомился, где можно найти чай и сахар.

— Давай сделаем вид, что порог неловкости уже прошел. Рассказывай, и ни в чём себе не отказывай, — предложил он. — Я очень сильно сомневаюсь, что ты меня сможешь удивить.

— И всё же, извини за нос, — ответила Лера. — Я не хотела, правда. Не оправдываюсь, а просто констатирую факт. Не было возможности извиниться.

— Замётано. Я же приехал и принёс тебе интернет. Надеюсь, мои труды не пропадут даром.

— Будь уверен.

Её рассказ занял около получаса. Лера старательно избегала подробностей про связь с Денисом. Понятно было, что они любовники — а дальше Вадик пусть додумает сам, если пожелает.

А вот про Нату и про то, как Пашка забрался вчера в её дом, она рассказала во всех деталях. О чём смогла рассказать, разумеется.

Вадик сначала шутил, потом сделался серьезным. Полез в телефон, попробовал дозвониться. Нарвался на «абонент недоступен». Проверил два других номера, рабочих, которые Пашка вообще никогда не отключал. Тем не менее они тоже были недоступны.

— Это в стиле Пашки, — произнес Вадик задумчиво. — Полезть напролом. Чем он думал, интересно? Как бы он оправдал свой поступок, если бы наткнулся на Нату?

— Мне кажется, в том-то и проблема, что он наткнулся. Ната явно мне дала это понять сегодня утром. Она не просто так приехала в кафе.

— Но что она сделала бы с Пашкой? Убила? Я помню Нату. Из богатеньких. Её отец вовремя соскочил, иначе бы мы за него взялись. Идеальный вариант для разоблачительного фильма. Но мозги у него есть, тут не откажешь. Не лезет в политику… А Ната вся такая из себя светская львица местного масштаба. Но она из тех девушек, которые при виде пчелы начинают повизгивать от страха.

— У меня всё путается в голове, — сказала Лера. — Я не понимаю, что происходит. То есть, конечно, понимаю, но не могу структурировать. Есть смерть Дениса. Несчастный случай. Есть Ната, обнаружившая, что Денис ей изменяет. Я не знаю, как давно она узнала, но мне кажется, что это произошло до несчастного случая. Можно ли полагать, что смерть Дениса была не случайной? Есть какая-то взаимосвязь?

— Разрыв аорты может быть подстроенным? Я, конечно, не врач, но что-то мне не верится, что кто-то может заказать убийство при помощи аневризмы.

— Не знаю. Но уверена, что Ната начала мстить мне сразу после смерти мужа. Может быть, она готовилась к мести заранее, или это просто спонтанные какие-то действия. Слишком много совпадений, которых не должно быть.

Вадик склонился над ноутбуком, бегая по страницам в браузере. Лера встала за его спиной. В голове зародился знакомый зуд. Хотелось сохранить вкладки, перебросить на флешку и спрятать. На будущее. Полезной информации не бывает слишком много. А потом как-нибудь, когда обязательно будет много свободного времени, взять флешки и разобрать все вкладки. Почитать. Запомнить. Переписать.

— Я искала информацию про разные виды аневризмы, — вспомнила она. — Пару дней назад… Пашка забрал ноутбук и флешки. Там, наверное, есть много информации.

Она не стала упоминать, что информация, добывая в момент нервного срыва, как правило хаотичная, не структурированная и бесполезная. Сокровищница флешек — самая ненужная вещь на свете.

Вадик «бегал» по новостным сайтам.

— Звонки с телефона Дениса, фэйк о твоей попытке самоубийства, запугивание… точно не совпадение. Это у нас на работе называется «поймать рыбку». Тебя хотят не просто вывести из равновесия. Хотят подловить на чём-то серьезном и вынудить, скажем так, поступить неправильно.

— Например?

Вадик пожал плечами.

— Девушку, которая раньше занималась сексом на камеру и лежала в психушке, застукивают обнаженной на крыше дома, — сказал он. — Она ломает антенны, рвет кабели и кричит о том, что за ней кто-то следит и хочет убить. Выясняется, что она много пьет, принимает психотропные вещества, вернулась, так сказать6 к старым грехам. В сеть выкладывается ряд статей о том, что таблетки — запрещенные, девушка опасна для общества, её следует изолировать. Вспоминают о её активном прошлом, поднимают разную неприглядную информацию, обсасывают косточки. Сейчас интернету доверяют больше, чем телевизору. Сначала волна возмущения, петиции о твоём заключении под стражу. Потом подается коллективный иск о порче имущества. Девушку сажают в психушку, обкладывают неподъемной суммой, которую она должна выплатить пострадавшим. Вуа-ля. Ты на пару лет изолирована от общества, а затем уезжаешь куда-нибудь подальше и всю оставшуюся жизнь платишь проценты. Сидишь себе тихонько в деревне под Псковом и не высовываешься. Молишься, чтобы никто о тебе больше никогда не вспомнил.