Калаканис щелкнул пальцами, и рядом тут же возникла белокурая красавица-стюардесса с бутылкой «Шассань-Монтраше». Она наполнила бокал для Калаканиса и второй для Брайсона. Девушка едва замечала Брайсона. Калаканис приподнял свой бокал и, подмигнув Брайсону, произнес:
– За военную добычу!
Брайсон выпил, не моргнув и глазом.
– Так или иначе, «Испанская армада» ходит, как вполне приличное судно – двадцать пять – тридцать узлов, но жрет по двести пятьдесят тонн топлива в день. Это уже немного перебор – кажется, так вы, американцы, говорите?
– Я на самом деле канадец, – отозвался Брайсон, слегка насторожившись. Калаканис вроде бы не относился к людям, способным на такие промахи. Ник осторожно добавил: – Я сомневаюсь, что корабль попал к вам сразу с такой внутренней отделкой.
– Эти злосчастные жилые помещения больше всего напоминали старую больницу для бедных. – Калаканис оглядел сидящих за столом гостей. – Впрочем, любую вещь, которую покупаешь, все равно приходится доводить до ума самому. Итак, мистер Кольридж, насколько я понимаю, ваши клиенты – африканцы. Верно?
– Мои клиенты, – произнес Брайсон с вежливой улыбкой, весь само воплощение осмотрительности, – это глубоко заинтересованные покупатели.
Калаканис снова подмигнул собеседнику.
– Африканцы всегда входили в число моих лучших постоянных клиентов – Конго, Ангола, Эритрея. Там всегда найдется какая-нибудь группировка, сражающаяся с другой, и каким-то образом у обеих сторон всегда оказывается довольно много денег. Разрешите, я попробую угадать: их интересуют вечные и неизменные «АК-47», побольше патронов к ним, мины, гранаты. Возможно, реактивные снаряды. Снайперские ружья с инфракрасным прицелом. Ну что, угадал я?
Брайсон пожал плечами.
– Ваши автоматы Калашникова – они действительно русского производства?
– Забудьте о русских. Дерьмовый товар. У меня полные ящики болгарских «Калашниковых».
– О, у вас все только самое лучшее!
Калаканис одобрительно улыбнулся.
– Совершенно верно. Эти «Калашниковы» производит болгарский «Арсенал», и они – лучшие в своем классе. Господин Калашников сам предпочитал автоматы болгарского производства. А как вы снова встретились с Гансом-Фридрихом?
– Я помог ему продать большую партию тайссеновских цистерн в Саудовскую Аравию – представил его кое-каким пропитанным нефтью приятелям с берегов Персидского залива. Так или иначе, в том, что касается «Калашниковых», я безоговорочно полагаюсь на ваше мнение, – любезно сказал Брайсон. – А пулеметы?..
– Для вас просто невозможно придумать что-то лучше, нежели южноафриканский «вектор CR21», калибра 5,56. Безукоризненная вещь. Тот, кто ее испробует, никогда уже не захочет пользоваться ничем другим. Цельно-осевой оптический прицел «вектора» увеличивает вероятность попадания с первого же выстрела на шестьдесят процентов. Даже если вы сами плохо соображаете, что творите.
– Как насчет снарядов с обедненным ураном?
Калаканис приподнял бровь.
– Возможно, я сумею откопать для вас некоторое количество. Любопытный выбор. Вдвое тяжелее свинцовых, но это лучшее противотанковое оружие, какое только можно найти. Проходит через танк, как нагретый нож через масло. Плюс к тому еще и радиоактивность. Так откуда, вы говорите, ваши клиенты – из Руанды и Конго?
– Я пока что ничего такого не говорю.
От регулярно повторяющегося прощупывания нервы Брайсона натянулись до предела. Это было не обсуждение сделки, а гавот, тщательно отрежиссированный танец, где каждый внимательно наблюдал за партнером, ожидая, когда тот оступится. Что-то в манерах Калаканиса заставило Брайсона предположить, что делец знает куда больше, чем показывает. Принял ли хитроумный торговец оружием Джона Т.Кольриджа за чистую монету? А вдруг его осведомители глубоко – слишком глубоко – проникли в мир спецслужб? Вдруг в те годы, когда Брайсон уже ушел из Директората, легенда Кольриджа была свернута, разоблачена Тедом Уоллером из соображений бдительности – или из мстительности?
Крохотный сотовый телефон, лежавший на столе рядом с тарелкой Калаканиса, внезапно зазвонил. Калаканис взял телефон и грубо произнес:
– В чем дело?.. Да, Чики, но я боюсь, он исчерпал свой кредит.
Он нажал на кнопку и положил телефон обратно.
– Мои клиенты также интересуются ракетами «стингер».
– О да, они сейчас пользуются большим спросом. Похоже, в наши дни каждая террористическая или партизанская группа хочет обзавестись «стингерами» – и побольше. Спасибо американскому правительству, расплодилось их достаточно. Американцы привыкли раздавать «стингеры» своим друзьям, как леденцы. Только в конце восьмидесятых, во время войны в Персидском заливе, когда иранские канонерские лодки именно «стингерами» сбили несколько американских вертолетов, Штаты вдруг спохватились и решили скупить их обратно. Вашингтон предлагает сто тысяч долларов за каждый возвращенный «стингер» – это вчетверо больше его изначальной цены. Но я, конечно же, плачу лучше.
Калаканис умолк, и Брайсон понял, что белокурая стюардесса стоит справа от грека, держа в руках поднос с блюдами. Когда Калаканис кивнул, стюардесса принялась накладывать ему изумительно сервированное тимбале из лосося, с жемчужно поблескивающей черной икрой.
– Кроме того, у меня есть для вас хороший клиент в Вашингтоне, – негромко произнес Брайсон.
– У них, как вы выражаетесь, глубокие карманы, – неопределенно отозвался Калаканис.
– Но в определенных кругах стало известно, что с недавних пор покупки производятся по единой схеме, – продолжал Брайсон, понизив голос. – Якобы существуют некие организации в Вашингтоне, некие тайные агентства, имеющие полномочия действовать без надзора, и они-то в последнее время закупают у вас достаточно крупные партии товара...
Брайсон старался сохранять небрежный тон, но Калаканис сразу же просек, что к чему, и искоса взглянул на собеседника.
– Вас интересует мой товар или мои клиенты? – холодно спросил делец.
Брайсон оцепенел, осознав свой промах. Калаканис начал было подниматься со стула.
