Предвестник землетрясения - Джонс Сюзанна

— Спасибо, — кивнула я. — Я тоже.

Она удалилась, оставив меня в растерянности. Спать я не хотела, а сил для новой прогулки у меня не было. Цветы были солнечными и дружелюбными. Я решила поставить их в воду. Вазы у меня не было, потому что мне никогда не приходило в голову покупать срезанные цветы для себя, а мне букеты ни разу не дарили. Я поставила их в ведро. Вид был не ахти. Найдя старую пластиковую бутылку, я откромсала у нее верх и наполнила водой. Получше, чем в ведре, но маки выглядели не так красиво, как в руках Нацуко. Выудив из мусорного контейнера на кухне черную оберточную бумагу, я оклеила бутылку ею. Ваза для цветов получилась безупречная, но поскольку все шторы были задернуты — я не открывала их четыре дня, — комната теперь казалась сумрачной. Я распахнула шторы, а там и окна. Солнечный свет хлынул в комнату — того же цвета, что и маки.

Я втирала крем в стопы, пока не полегчало. Больше меня ничего не сдерживало. Я вышла на балкон, загрузила стиральную машину затхлыми грязными вещами и включила ее. Отскоблила грязную ватерлинию в ванне, выбросила три порожние втулки от туалетной бумаги, сырые и разбухшие, провалявшиеся на полу не одну неделю. Обрызгав зеркало, оттирала пыль и крапинки зубной пасты, пока оно не засверкало. Я еще была не готова встретиться с собственным отражением, но уже подходила к этому моменту. В кухне перемыла чашки и тарелки, соскребая серую поганую плесень в мусорное ведро. Опустившись на четвереньки, вытерла толстую пушистую пыль, скопившуюся за книжными полками и в углах комнаты. Протерла пульт дистанционного управления от телевизора кнопка за кнопкой. Обрызгала и стерла пятно, красовавшееся на экране телевизора месяцами. Прежде я его не трогала, потому что оно выглядело как засохшая сперма Тэйдзи, и тем было драгоценно, хоть я и не возьму в толк, как сперма могла попасть на телевизор. Наверное, просто брызги какой-нибудь еды.

Стиральная машина запикала. Вытащив мокрые вещи, я развесила их на веревке. Достала футоны из комода и перекинула их через перила балкона, чтобы проветрить. Лупила их своей розовой пластиковой выбивалкой и смотрела, как пыль вздымается тучами и рассеивается. Пропылесосила всю квартиру. И наконец, когда уже не могла придумать ничего больше, пропылесосила балкон.

Попила чаю и послушала Дворжака. Сходила в овощную лавку и купила блестящих красных яблок, чтобы положить на стол рядом с желтыми маками. Потом свернулась калачиком на полу и уснула глубоким спокойным сном, каким не спала уже много дней.

А ранним вечером прохладный ветерок, проникший через балконную дверь, проскользнул по моей квартире и вышел через заднее окно. Он ласково разбудил меня, и я села. Медленно, еще толком не проснувшись, я вышла и начала снимать вещи с веревки.

Дверной звонок раздался снова. Может, Тэйдзи? Я рассудила, что нет. Я уже уверовала, что больше его не увижу. Но поймала себя на том, что хочу, чтобы это был Тэйдзи. Я только что сняла прищепки с пары колготок и, вместо того чтобы пройти по балкону пять шагов до бельевой корзины или прищепить на прежнее место, перекинула их через плечо. Ничего особенного, никакого сознательного решения. Просто пристроила их, когда пошла открывать дверь.

На пороге передо мной предстала Лили. Ее буквально трясло от волнения. Она подносила руку к щеке и снова опускала несколько раз подряд. Я уперлась в нее взглядом. Она принялась выкладывать свои доводы; она не хотела сделать мне больно, просто треволнения выходных вскружили ей голову. Если она кого и хотела уязвить, так это Энди; конечно, он даже не узнает, но, наверное, в глубине души она хотела именно этого, ей кажется. Она даже не знает, есть ли у нее и Тэйдзи будущее, но если я хочу дружить по-прежнему, она откажется от Тэйдзи. Пойдет и сейчас же скажет ему, что все кончено.

— Так все в порядке? Мы еще подруги?

— Нет, не подруги. Прощай.

И я захлопнула дверь.

Не могу разобраться в своих чувствах в тот момент. Знаю, что какой-то частью души испытывала сострадание к ней. Она являла жалкое зрелище, стоя у меня на пороге и трясясь. Я уверена, что она была шокирована тем, что натворила, и не могу не признать, ей достало отваги предстать пред мои очи. Я знаю, что испытывала эти чувства. Но притом испытывала отвращение и заново разъяренный гнев. Значит, она откажется от Тэйдзи, если мы будем подругами, а если нет, то не откажется? Звук имени Тэйдзи швырнул меня обратно на станцию «Токио», напомнив, как я взвыла, как они обернулись, уставившись на меня. Мою жалость к ней как рукой сняло. Я ненавидела ее за то, что она украла моего возлюбленного и покинула меня как подруга. Я стояла за дверью, гадая, с какой стати отпустила ее вот так запросто. Мой гнев вздымался, пока я не заорала в ярости. Не знаю, какие слова я рявкнула в своих четырех стенах, но через несколько секунд услышала пылесос соседки, заглушивший мой голос.

Я отправилась на улицу, чтобы найти ее. Прошло всего пара минут с ее ухода, но ее было нигде не видать. Мне послышался негромкий взрыв смеха, но я ничего не увидела, а звук оборвался, едва начавшись. Я прошла еще немного к станции. Глаза были распахнуты во всю ширь, и я пустила их в ход вместо прожекторов, обшаривая ими дорогу от края до края, озаряя каждый уголок и закоулок. Мышцы ныли, но я боялась моргнуть или сузить глаза хоть на секунду, пока не найду ее. Я прибыла на станцию, но ее там не было. Повернула обратно. Странно. Даже если бы она бежала к станции во весь дух, ей бы не хватило времени поспеть туда, купить билет и сесть на поезд. Дорога длинная и прямая, и я увидела бы ее впереди. Мимо пронеслась пара автомобилей, а потом мир затих. Я не слышала ничего, кроме собственных шагов по тротуару.

Не стану отрицать: мне хотелось ее прикончить. Мне хотелось свернуть ей шею и пинать ее, пока не перестанет дрыгаться. Мне хотелось, чтобы она знала, сколько боли я могу причинить в ответ на ее предательство. Но зарезать-то ее я вовсе не желала. Я не хотела расчленять и обезглавливать ее, швырять куски в Токийский залив. Подобное мне даже в голову не приходило.

Глава 13

Офицеры вернулись. С ними новый — старше, крупнее, выглядит матерым. Его именной бейджик гласит «Судзуки» (колокольчиковое дерево).

— Мы расследуем убийство молодой невинной женщины.

Не такой уж невинной.

— Я знаю, но я этого не делала. Я ни за что не поступила бы так с Лили.

— Знаете, что в вас странно?

Я открыто встречаю его взгляд. Валяй.

— Это интересно. Обычно, когда обнаруживается труп, друзья и близкие жертвы решительно отказываются верить, что это тело их любимого человека. Пока не состоится официальное опознание, они не принимают того, что очевидно для всех остальных. А порой не принимают даже после. В вашем же случае, напротив, наблюдается вроде бы безмерная готовность поверить, что тело, найденное в Токийском заливе, принадлежало вашей подруге Лили Бриджес. Странно.

Я не понимаю.

— Так тело не Лили?

— Нет, вовсе нет. И все же вы были не в меру уверены.

Ему неведом мой послужной список, количество трупов, раскиданных по моей жизни, так что следующий казался вполне естественным, даже неизбежным. Я вовсе не удивилась, прочитав газеты. Как только начальник Лили сообщил о ее пропаже, я поняла, что она мертва. Однако об этом я не упоминаю. Это может быть использовано в качестве улики против меня. Признана виновной. Непреднамеренный серийный убийца. Серийный непреднамеренный убийца.

— Тогда чье же оно?

— Мы не знаем. Опознанию не поддается. Газеты слегка увлеклись в своих предположениях, что это Лили Бриджес. Конечно, вас это вполне устраивало. Всякому очевидно, что вы не могли изрубить тело в другом районе Токио за такое короткое время.

— Кроме того, я даже не собиралась.

— Но видите ли, труп вашей подруги нашли вчера вечером в одном из неиспользуемых сараев позади автозаправочной станции, всего в паре минут ходьбы от вашего дома.