Красный шторм поднимается - Бонд Ларри

— Боже милосердный! — Тоуленд снова поставил на столик баллончик с аэрозолем, который наносил на лицо перед бритьем.

— Тебе известно, имеются ли среди убитых или пострадавших члены Политбюро? — тут же спросила Дайон.

— Нет. Понимаешь, мы находимся в четверти мили от места взрыва, а кремлевское руководство приезжает на машинах через другие ворота. Таким образом, мы даже не узнали бы о проведении заседания Политбюро, но капитан милиции, сопровождающий нашу группу, был настолько потрясен, что невольно выпалил:

«Господи, но ведь там заседание Политбюро!»

— Рич, не мог бы ты сказать, какова реакция на происшедшее в Москве?

— Нам все еще очень трудно выяснить это, Дайон, поскольку мы не покидали места, откуда вели съемку в момент взрыва. Реакцию кремлевской охраны ты можешь представить себе сама — она ничем не отличается от того, как отреагировали бы на подобное покушение сотрудники американской секретной службы, думаю — гнев смешанный с ужасом, но я хочу подчеркнуть, что их ярость направлена не против кого-то конкретного и уж, несомненно, не против американцев. Я сказал капитану милиции, сопровождающему нас, что находился в здании Конгресса США, когда американские «ультра» взорвали там бомбу в 1970 году, и он с отвращением заметил, что коммунизм действительно быстро догоняет капитализм и что в Советском Союзе появляется множество бандитов. Теперь ты понимаешь, насколько серьезно они относятся к этому, если даже офицер советской милиции так открыто отзывается о том, что они обычно даже отказываются обсуждать. Так что, если бы от меня потребовалось выбрать одно слово, чтобы описать реакцию на происшедшее, я выбрал бы слово «шок».

Таким образом, подводя итог того, что нам известно на данный момент, можно с уверенностью сказать, что внутри кремлевских стен была взорвана мощная бомба. Возможно, произведена попытка ликвидировать советское Политбюро, хотя хочу подчеркнуть, что мы не уверены в этом. Милиция подтвердила, что погибло по крайней мере три человека и более сорока ранены, их отвезли в ближайшие больницы. Мы будем информировать вас, по мере того как к нам поступят новые сведения. Репортаж в прямом эфире из Кремля вел Рич Садлер, Си-эн-эн. — Изображение на телевизионном экране снова переместилось к столику ведущей.

— Вы только что смотрели очередной эксклюзивный репортаж компании кабельного телевидения Си-эн-эн. — Дайон улыбнулась и исчезла с экрана, а на ее месте появился рекламный ролик пива Миллера «Лайт бир». Марта встала и надела халат.

— Пойду включу кофеварку.

— Боже милосердный, — снова повторил Тоуленд. На бритье времени ему потребовалось больше обычного, и он дважды порезался, потому что, глядя в зеркало, смотрел себе в глаза, а не на подбородок. Он быстро оделся, заглянул в детскую и решил не будить детей.

"Через сорок минут Тоуленд сидел в своем автомобиле, направляясь на юг по шоссе 301. Стекла в машине были опущены, и внутрь врывался прохладный ночной воздух. Радио он настроил на станцию, постоянно передающую новости. Ему было ясно, что происходит сейчас в американских военных кругах. В Кремле взорвана, по-видимому, бомба. Тоуленд напомнил себе, что репортеров постоянно поджимает время, а телевизионщики стараются из всего создать сенсацию, часто ни у тех, ни у других нет времени, чтобы проверить достоверность происшедшего. А вдруг произошел взрыв газовой магистрали? Интересно, в Москве они есть? Если это действительно бомба, то Тоуленд не сомневался, что русские инстинктивно придут к выводу о причастности к этому Запада, несмотря на все заверения этого парня Садлера, и тут же повысят боевую готовность своих войск. Запад автоматически сделает то же самое, предвидя опасность со стороны Советского Союза. Это не будет сделано демонстративно, чтобы избежать обвинений в провокации, а будет выглядеть как учения, проводимые разведывательными управлениями и службами. Советы поймут причину такого шага. Именно таковы правила игры, больше с их стороны, чем с нашей, думал Тоуленд, вспоминая о покушениях на жизнь американских президентов.

А вдруг они действительно истолкуют происшедшее, как дело рук Запада? Нет, решил Тоуленд, они не могут не знать, что в мире нет таких безумцев. А если есть?

Он ехал еще три часа, жалея, что не выпил побольше кофе и поменьше вина, и прислушиваясь к радиопередачам, чтобы не заснуть. Он добрался до штаба Атлантического флота чуть позже семи — обычное начало рабочего дня. К своему удивлению, Тоуленд увидел, что полковник Лоу уже сидит за своим столом.

— Мне нужно прибыть в Леджун во вторник, вот я и решил приехать сюда и поинтересоваться, как развиваются события. Как доехал?

— Как видишь, остался в живых — это единственное, что можно сказать. Так что же происходит?

— Вот это тебе понравится. — Лоу протянул ему телекс. — Мы перехватили это сообщение с линии связи агентства Рейтер полчаса назад, и ЦРУ подтвердило достоверность происшедшего — они, наверно, тоже получили сведения из того же источника — КГБ арестовал некоего Герхардта Фалькена, гражданина ФРГ, по обвинению во взрыве бомбы в их гребанном Кремле! — Полковник громко рассмеялся. — Ему не удалось уничтожить советское руководство, но по сообщению ТАСС среди убитых оказалось шестеро юных октябрят — представляешь себе, из Пскова! — которые должны были обратиться с приветствием к членам Политбюро. Теперь разразится вселенский скандал.

Тоуленд покачал головой. Трудно придумать что-то худшее.

— Значит, они утверждают, что это дело рук немца?

— Западного немца, — поправил его Лоу. — Разведывательные службы НАТО уже сбились с ног, пытаясь разыскать его. В официальном советском заявлении приводятся его имя, фамилия и адрес — где-то в пригороде Бремена, — а также место работы, ему принадлежит какая-то маленькая фирма, занимающаяся импортом и экспортом. Больше никакой информации. Но в заявлении министерства иностранных дел говорится, что они рассчитывают, что этот «ужасающий акт международного терроризма» не окажет влияния на переговоры по ограничению вооружений в Вене и что, хотя они не считают, что действия Фалькена — это поступок террориста-одиночки, им все-таки «не хочется» верить в то, что мы имеем к этому какое-нибудь отношение.

— Забавно. Как жаль, Чак, что ты возвращаешься к себе в полк. Ты с такой легкостью подыскиваешь важные цитаты.

— Капитан, не исключено, что нам скоро этот полк потребуется. Мне кажется, что от всего случившегося пахнет дохлой кошкой. Вот смотри: вчера вечером завершающий фильм фестиваля Эйзенштейна, «Александр Невский», новый дискретный экземпляр, новая фонограмма — и в чем смысл этого фильма? «Вставайте, люди русские», на нас идут немцы. А на утро убито шесть русских детей — из Пскова! — и бомбу подложил немец. Единственное, что кажется немного странным, это то, что все сделано топорно.

— Может быть, ты и прав, — задумчиво произнес Тоуленд. Он выступал в роли нерешительного адвоката дьявола. — Ты думаешь, нам поверят, если мы расскажем об этом сочетании факторов газетам или вообще кому-нибудь в Вашингтоне? Все кажется таким безумным, прямо-таки набором случайностей — что, если русские с самого начала не стремились к излишней утонченности, рассчитывая, что в этом и таится подлинная утонченность? К тому же суть всего не в том, чтобы убедить нас, а в том, чтобы убедить свой народ. Ты ведь сам говорил, что у каждой медали есть и обратная сторона. Как твое мнение, Чак?

Лоу кивнул.

— Достаточно убедительно, чтобы взяться за проверку. Давай попытаемся разнюхать что-нибудь. Прежде всего свяжись с Си-эн-эн в Атланте и узнай, когда этот парень Садлер обратился с просьбой о съемках в Кремле. Сколько времени прошло после его запроса, когда ему дали разрешение, через кого он пытался получить его и не получил ли он согласия от кого-то другого, кроме того человека, с которым он обычно общался.

— Подтасовка. — Тоуленд произнес это слово вслух. Он не мог понять, проявляют ли они с Лоу поразительную проницательность или просто страдают манией подозрительности. Он не сомневался, каким будет мнение большинства людей.