Понаблюдав какое-то время за дорогой, Фоули повернулся к Себу и сказал:
— Приговор мистеру Блинчу откладывается.
Если бы Себ услышал об этом пятнадцать минут назад, он, наверное, пришёл бы в ярость. Но теперь просто ответил:
— Как скажете, сэр.
Джим чуть приподнял брови, и его лицо, только что выражавшее отвращение, сделалось заинтересованным.
— Надо же, — он улыбнулся, показывая зубы, — какой послушный мальчик. Может, я даже дам тебе за это косточку, Себастиан. Хочешь косточку?
Себ, наплевав на устав и напомнив себе, что он не в армии, опустился на колени и принялся собирать винтовку. Раз уж Блинчу сегодня повезло — нечего ей тут лежать.
— Ты скучный, — протянул Джим, и вдруг окликнул его другим, непривычно-добрым тоном: — Себастиан!
— Да, сэр? — Себ тут же распрямился.
— Убей для меня кого-нибудь, Святой Себастиан… — протянул Джим ласково и с мольбой в голосе, — ну, пожа-а-алуйста.
Он наклонил голову и улыбнулся, как будто действительно что-то выпрашивал, а Себ смотрел на него, сжимая в руке лямку футляра от «М-24», и не мог отделаться от мысли, что всё это один большой спектакль.
Ну, или у Джима ещё сильнее поехала крыша. Или он опять на наркоте.
— Простите, сэр, — сухо ответил Себ, — невнятный приказ, отданный командиром, пребывающим в невменяемом состоянии, я игнорирую.
— Ха, — Джим вытолкнул из себя короткий резкий смешок, — а если я дам более ясный приказ, Себастиан? Святой Себастиан… иди сюда…
Да, сомнений не было, у него начинался очередной приход. В полутьме чердака его кожа выглядела неестественно белой, на лбу блестел пот. Речь, как тогда в недостроенном офисе, стала невнятной, часть слов пропадала, и он был вынужден повторять их.
— К окну… ну, я не кусаюсь… — он опять засмеялся, а Себ действительно с осторожностью подошёл к Джиму. Выглянул вместе с ним в окно, на немноголюдную улицу. — Смотри… повернула из-за угла… в мали… малиновой…
Джиму не было нужны договаривать, потому что Себ и сам разглядел женщину в яркой приметной шляпе.
— Вижу, — отозвался Себ.
— Видишь… — шёпотом повторил Джим, — она идёт не очень быстро… тяжёлый день, а дома ещё ссора с дочерью… Бедняжка. Она ненавидит свою жизнь. Всё время одна. Не была замужем… ни один мужчина не хотел её саму. Да и женщина тоже… — Фоули прижался затылком к оконному проёму, закрыл глаза. Теперь его буквально рвало этими словами, зато он не терялся в них: — Работа была единственным, что делало её жизнь осмысленной, представляешь, Себастиан? И вот… пуф… — он залился смехом, а женщина между тем всё шла по улице: — Она потеряла почти всё, Себастиан… Ей остался только позор, долгое и мучительное падение на дно… и дальше смерть. Помоги ей, Себастиан, — Джим открыл глаза, ловя взгляд Себа: — Убей её прямо сейчас.
Себ знал, что так будет, едва Джим упомянул женщину в малиновой шляпе. Она продолжала идти, уже почти поравнялась с домом, на чердаке которого они сидели.
— Тогда уйдите от окна, сэр.
— Джим! — рявкнул он внезапно.
Да ладно. А Себ уже думал, что они эту тему проехали.
— Джим… уйдите от окна. Вас видно.
Он собрал винтовку так, словно соревновался на скорость. В голове было тихо, ровно и пусто. Джим отошёл в тень, а Себ взял женщину на прицел. Расстояние было очень небольшим. Собственно, даже целиться не было нужды.
Женщина уже миновала этот дом и шла дальше. До конца квартала оставалось триста метров.
Щёлкнул затвор. Себ не знал, остановит его сейчас Джим или нет, и его это не волновало. Он сделал вдох, потом выдох. Задержал дыхание перед самым выстрелом, отсчитывая в голове секунды по ударам сердца, без всяких часов, и после десятой секунды, в перерыве, нажал на крючок.
Женщина упала, на улице началась суета, беготня, но Себ уже не смотрел туда, отодвигаясь в тень и убирая винтовку.
Только закинув футляр на плечо, он посмотрел на Джима. А тот запрокинул голову и расхохотался: истерически, с повизгиванием.
— Я заплачу тебе премию, Себастиан, — он громко сглотнул, — премия нравится тебе больше косточки?
— Да… Джим.
Он смотрел на Себа как на особо интересный подопытный образец. Или как на добычу — во всяком случае, ноздри у него раздувались весьма хищно, а от наркотической (или ещё какого-то происхождения) вялости не осталось и следа.
— Хорошо. Да, Себастиан… — он хмыкнул, ещё шире раздувая ноздри, — ты убил её, потому что пожалел?
Себ ненавидел чёртов психоанализ и психологов. И его особенно раздражало, когда в психолога пытался играть Джим, потому что тогда он напоминал того чувака из «Молчания ягнят».
— Я убил её, потому что вы отдали мне приказ, Джим, — ответил Себ. — Я могу быть свободен? На улице через пару минут будет толпа полиции.
Джим повернулся к Себу спиной и обхватил себя руками за плечи: жест вышел потерянным и жалким.
— Иди, Себастиан, — слабо ответил он. — Иди куда хочешь. И да, эта женщина… неделю назад она возглавляла огромную сеть по распространению кокса. Ты рад это узнать?
Отлично.
Хорошая новость: Себ знает, кто эту сеть возглавляет теперь. Плохая: ему плевать. Но эта игра Джима ему не понравилась.
«Он сломался».
Возможно, стоит намекнуть боссу, что, если он хочет и дальше иметь под рукой профессионального снайпера с высоким уровнем переносимости творящейся вокруг херни, то этого снайпера не нужно ломать специально. Хотя бы.
— Нет, сэр, — сказал он холодно. — Мне всё равно. И вам тоже лучше уйти… даже если полиция и слишком глупа, чтобы заметить вас с тёмной комнате.
Он должен был развернуться и выйти из комнаты. Но Джим выглядел отчаянно дерьмово. Подумав, что это становится недоброй традицией, Себ спросил:
— Может, вас отвезти домой?
Джим посмотрел на него с удивлением, как будто не расслышал.
— Джим?
— Иди, Себастиан, — сказал он. — Я сегодня играю не с тобой.
Себ бросил взгляд на часы. Может, полиция и не прибежит сюда через две минуты, но вот через полчаса Джиму точно лучше бы свалить. А он стоит, пошатываясь, с закрытыми глазами, и пытается, похоже, слегка прийти в себя. Что за дрянь он принимает, интересно?
Джим ничего не говорил и не двигался. Себ ждал. Через пять минут Джим открыл глаза, покачал головой и сказал:
— Теперь играю. Пойдём со мной, детка, — и первым открыл дверь с чердака и начал спускаться.
Себ не успел даже присмотреться к лестничной темноте, как ему в живот упёрся твёрдых холодный ствол, и голос с резким акцентом велел:
— Не рыпайся!
Да Себ, собственно говоря, и не собирался. Не так-то много всего можно сделать, когда в тебя тычут пистолетом.
— Откуда второй? — спросил другой голос.
Себ более или менее приморгался и различил того, кто стоял рядом с ним: рослый качок с кожаной куртке и с татушками вокруг левого глаза.
Второй голос принадлежал его почти что полному клону — только у него татушек на лице не было, зато Себ разглядел густую бородку и кепку. И он приставлял пистолет к голове Джима.
Всё это Себ отмечал спокойно, хотя отлично понимал: они с Джимом в дерьме по самые уши. Просто нервничать сейчас было не просто глупо, а даже опасно. Пока голова трезвая, она может соображать. Поддаться страху — и всё, им обоим завтра кто-то будет писать некрологи. Если найдут трупы, конечно.
Татушка бросил что-то на своём языке. Кепка ответил, и тут Джим на том же языке сказал что-то очень язвительное. Татушка посмотрел Себу в лицо с сомнением и велел:
— Брось эту штуку.
Английский ему явно не родной, отметил Себ, но опустил на ступеньки чехол с «М-24». От разобранной винтовки всё равно толку — чуть.
Себ не мог поймать взгляд Джима, поэтому соображал сам. В рукопашной шансов мало. Даже не будь у этих ребят стволов, если второй — такого же сложения, как и первый, их просто скрутят пополам. В этом вопросе свои навыки Себ оценивал как весьма посредственные. А Джим и вовсе балласт. Или ценный груз, что ещё хуже.
