Черная книжка - Паттерсон Джеймс

— Зато я честный человек, — сказал я. — И хороший полицейский.

Она на мгновение замерла и слегка прищурилась. Затем погрузила вилку в макароны.

— Вы не обязаны комментировать мое высказывание, — улыбнулся я.

Она снова посмотрела на меня с таким видом, как будто пыталась подобрать правильные слова. Я молча ждал. Мне не хотелось менять тему разговора. Я хотел услышать, что она скажет по данному поводу.

Осушив бокал с «Пино», она вытерла салфеткой рот и подняла на меня глаза.

— Что вы за человек — я еще не разобралась, — призналась она. — И это кажется мне странным. Обычно я могу оценить кого угодно так же легко, как щелкнуть пальцами.

Она для наглядности и в самом деле щелкнула пальцами.

— Я — загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки.

Она наклонила голову:

— Кто это сказал?

— Только что сказал я.

— Нет, я имею в виду…

— Думаю, что Джо Пеши. [48]

Она криво усмехнулась:

— А я думаю, что это сказал Черчилль.

— Я не видел фильмов с его участием.

Моя шутка ей понравилась — или она сделала вид, что понравилась.

— Знаете, мое умение разбираться в людях подсказывает, что вы хороший человек. Однако у меня есть подозрения относительно того, что произошло в злополучном особняке в тот вечер. Послушайте, — поспешно добавила она, увидев мое выражение лица. — Я по данному поводу высказывалась открыто. Я ничего не скрывала.

— Более того, вы высказывались вполне определенным образом. Вы полагаете, что я украл ту черную книжку.

— Я подозреваю, что вы, возможно, могли это сделать.

Я ничего не сказал в ответ.

— Так вы это сделали? — настаивала она.

— Зачем бы я стал делать нечто подобное?

— Это не ответ. Вы просто пытаетесь ответить вопросом на вопрос. Это способ манипулировать разговором. И у вас неплохо получается, вы знаете?

— У меня? — Я пожал плечами. — Я всего лишь заурядный полицейский.

— А я — всего лишь провинциальная девушка из Аплтона. — Она погрозила мне пальцем. — Что бы вы из себя ни представляли, детектив Харни, но вы отнюдь не заурядный. Я, по правде говоря, подозреваю, что вы весьма и весьма умный человек. Гораздо умнее, чем пытаетесь казаться на публике.

— И это дает мне возможность манипулировать.

Эми развела руки в стороны:

— Именно так, — подтвердила она.

— У вас все хорошо? — поинтересовался официант, подойдя к нам и разливая по бокалам остаток вина из бутылки.

— Замечательно, — заверил я. — Я очень многое узнаю́ о себе.

Я заказал вторую бутылку. Эми улыбнулась каким-то своим мыслям. Я вполне мог представить, о чем она думает, — наверняка о том, что я пытаюсь ее напоить.

Когда официант ушел, я продолжил разговор:

— Если вы думаете, что я украл ту черную книжку, почему вы сейчас здесь со мной? Зачем замечательному прокурору с кристально чистой репутацией и прекрасным будущим общаться с коррумпированным полицейским?

Эми некоторое время размышляла над моими словами, зыркая туда-сюда глазами и покусывая нижнюю губу. Я заметил, что на ее губах играет едва заметная улыбка, но Эми изо всех сил старается подавить свои чувства.

— Я не знаю, — наконец призналась она. — Я и сама пыталась и до сих пор пытаюсь это выяснить.

45

Я подъехал к подъезду многоквартирного дома, в котором жила Эми, и поставил машину на ручной тормоз.

— Я провожу вас до двери, — предложил я.

Она посмотрела на меня, подняв бровь.

— Всего лишь до двери, — заверил я. — Чтобы быть похожим на джентльмена и все такое прочее.

— Быть похожим на рыцаря, — уточнила она.

— Именно так.

На улице было довольно холодно, но я этого почти не ощущал. Охватившее меня внутреннее напряжение согревало.

Дойдя до бронированной двери подъезда, Эми повернулась ко мне.

— Это было интересно, — начала благодарить она. — Я не…

И тут я ее поцеловал. Мой поступок, я думаю, содержал в себе элемент неожиданности, причем неожиданным он стал и для меня самого. Я просто не удержался. Мне все время хотелось прижать свои губы к ее губам еще с того момента, когда я впервые ее увидел, несмотря на то что она тогда «наезжала» на меня, пытаясь поставить крест на моей карьере и вообще засадить за решетку. Мне неведомо, почему она так настойчиво стремилась сломать мне жизнь, и надоело уже это выяснять.

Она позволила себя поцеловать, что тоже стало неожиданностью. Правда, она лишь слегка приоткрыла губы. Наши языки не соприкасались, и вообще мы не делали ничего зазорного, стоя возле дома, в котором она живет. Однако она своим поведением давала мне понять, что она не против, что она тоже этого хочет.

Она прикоснулась ладонью, облаченной в перчатку, к моему лицу, и я притянул ее к себе.

Нет, все-таки без «зазорного» не обошлось. Она задержала дыхание и открыла рот. Я поцеловал ее очень крепко. Наши языки нашли удобный для них ритм. Я провел ладонью по ее волосам и стал сдвигать шляпу ей на лицо, пока головной убор не воздвиг стену между нашими носами. Тогда Эми схватила шляпу и отшвырнула в сторону. Затем она еще сильнее прижалась ко мне и тихонько застонала.

Я полагаю, что целоваться подобным образом — очень даже интимно. За последние три года у меня было несколько мимолетных увлечений, включая Кейт. Однако даже с Кейт интимная связь казалась в основном какой-то по-животному грубой, жадной и неистовой: набрасывайся, хватай и трахай. Сейчас же охватившие меня ощущения были совсем другими — абсолютно другими. Я снова как бы раскрывался, впускал кого-то в свою душу, отдавал себя другому человеку. Я не чувствовал такого с тех пор, как…

С тех пор как умерла моя жена. С тех пор, как умерла Валерия.

Мысль о ней подействовала на меня как яд. Мне захотелось отстраниться от Эми. На какое-то мгновение показалось, что сердце сейчас выскочит из груди, разорвав кожу.

Вряд ли Эми заметила. Она, возможно, подумала, что мне не хватает воздуха и я просто хочу сделать вдох. Она тоже сделала глубокий вдох и приблизила лицо. Неожиданно она отпрянула и посмотрела на меня.

— Вы… плачете, — удивилась она.

— Нет. — Я вытер щеку. — Просто холодно. Просто холодно.

Она посмотрела на меня уже совсем другими глазами — словно пыталась разглядеть выражение моих глаз и как будто открывала во мне что-то новое.

— Просто холодно, — снова повторил я.

Она не поверила моим словам, но и спорить тоже не стала. Мы оба были удивлены.

«Возьми себя в руки, Харни. Что с тобой такое?»

— Билли, — прошептала она.

— От холода у меня наворачиваются слезы на глаза, — сказал я.

Она кивнула, все еще силясь, судя по выражению ее лица, что-то во мне понять.

— Я… Послушайте, — решился я. — Вы кое-чего обо мне не знаете. Я раньше был женат. Три года назад произошло… Мы…

— Я знаю, — сказала она. — Я знаю об этом все.

Я резко выдохнул.

— Хорошо. Поэтому для меня немножко странно…

Мы оба снизили обороты. Однако то, что только что произошло между нами, было восхитительно. Сегодня ночью час-другой-третий меня будет мучить бессонница.

Она прижалась ко мне всем телом.

— Я знаю, что произошло, — сказала она. — И лично меня это не касается. Я не имею права говорить, но я все равно скажу. Неважно, что меня там не было. Я все равно скажу.

Я все еще лихорадочно пытался восстановить дыхание. Она приблизилась ко мне, словно собиралась еще раз поцеловать. Но она меня не поцеловала. Она просто обхватила мое лицо руками и прошептала:

— Это не ваша вина.

Затем она в последний раз ласково поцеловала меня в губы и пошла домой.

46

Я ехал обратно в свой городской особнячок как будто в тумане. Мне следовало бы вести себя осторожнее. Я это осознавал. Визневски приглядывался ко мне очень внимательно, а я был уверен, что именно он убил Верблюжье Пальто — парня, с которым я встречался в метро. Причин останавливаться у него не было. Если он пытался воспрепятствовать дальнейшему расследованию, то следующей жертвой буду я.