— Ложись!!
Нестеров шлепнулся на влажно чмокнувшую в ответ почву, даже опередив своего ведущего. Но глаз не закрывал и в короткий миг падения увидел, как стена — окончание тропинки — внезапно втянулась, потом выпучилась безобразным подобием прямой кишки и плюнула густой желтой массой, просвистевшей над их головами.
Оглушительно жахнул ружейный выстрел, в конце тропинки что-то лопнуло, вспыхнуло и окуталось черным чадом. Гонта вскочил и принялся ощупывать, тормошить Нестерова.
— Тебя не задело?
— Нет, все в порядке, — отбивался он, и Гонта с облегченным вздохом уселся рядом.
— Что это было? — внутренне содрогаясь, спросил Нестеров.
— Одна местная дрянь. Очень опасная. Ей даже названия не придумали. Так и зовут — Дрянь. Слюна у нее — как напалм. Липкая и прожигает насквозь. Сгущенная, концентрированная кислота. Зато уложить ее — никаких проблем. Только попади в брюхо. Внутренним давлением разрывает в клочья, сейчас сам увидишь. А она и есть одно сплошное брюхо. Что самое обидное — человечьего мяса не жрет, не подходим мы ей, сволочи, по белковому составу.
— Откуда ты знаешь? — спросил Нестеров, и Гонта посмотрел на него, как на полного дурака.
— Потому что знаю, — сурово сказал он и отвернулся. — Ладно, пошли. Маску надень и не снимай!
Под ногами чавкала не почва, а плоть неведомого Нестерову существа, искалеченные останки которого ныне не могли поведать ровным счетом ничего о том, каким оно было при жизни. Даже сквозь плотно прижатую маску Нестеров ощущал невыносимый смрад этой плоти, а когда поле короткой битвы осталось далеко за спиной и он, вслед за Гонтой, оторвался от кислородного прибора, местный воздух показался ему едва ли не сладким.
— Пришли, — объявил Гонта.
Они стояли на границе круглой поляны с абсолютно голой, сухой почвой. Этот круг был словно вычерчен в Джунглях циркулем, а потом тщательно выжжен огнеметом. В центре круга из земли торчал безобразным фаллическим обрубком бетонный цилиндр двух метров в диаметре и полутора высотой, в стенке которого Нестеров угадал очертания стальной двери.
— Чем это? — указал Нестеров на красноватую поверхность почвы. — Огнем?
— Ни в коем случае, — мотнул головой Гонта, оторвав от лица маску. — Просто наглядный результат негативного воздействия человеческой деятельности на окружающую среду. Полили обычным дезодорантом. Кто бы знал, но теперь в здешней почве на метр в глубину даже бактерий нет. Эта планета нам не подходит, но и мы для нее смертельно опасны. Такое, понимаешь, фатальное несходство характеров и привычек.
Дверь оказалась бронированной, тяжелой и толстой, как в денежном хранилище, хотя и без какого-либо замка. Гонта просто повернул массивную ручку-засов, нажал, и дверь распахнулась, открыв лестницу, спиралью уходящую вниз, в абсолютную темноту. Гонта закрыл дверь и одновременно со щелчком запорного устройства на стенах зажглись неяркие плафоны, света которых было вполне достаточно, чтобы не спотыкаться на ступенях. Долго спускаться не пришлось. По прикидке Нестерова они прошли в глубину планеты не более полутора стандартных этажей. Здесь их ожидала еще одна дверь — такая же мощная и тяжелая. Спускавшийся первым Нестеров из любопытства попробовал ее открыть, не дожидаясь Гонты, и с легким удивлением обнаружил, что сделать это крайне несложно.
Свет внутри помещения, в котором они оказались, был таким же тусклым, как на лестнице, но когда Гонта пошарил по стене и щелкнул выключателем, плафоны загорелись ярче. Нестеров услышал легкий шум, прохладное дуновение ветерка коснулось его лица, и он почувствовал, как легкие наполняются свежим, настоящим воздухом, вкус которого он успел позабыть.
— Ну вот мы и дома, теперь можно расслабиться, — сказал Гонта, плюхаясь на некое подобие мягкой кушетки.
Помещение поначалу казалось просторным, но на деле было небольшим и максимально функциональным: просто квадратная комната шесть на шесть с двумя дверцами на стене напротив входного люка, в которых Нестеров интуитивно заподозрил санузел и технический отсек. Минимум мебели: стол, несколько металлических табуретов и шесть диванов-коек по периметру помещения. В стенах, обшитых деревянными панелями, — встроенные шкафы.
— Где мы? — спросил он.
— Это здешняя база, — ответил Гонта. — Без нее тут, сам понимаешь, долго не протянуть.
— И что мы будем здесь делать?
— Ждать, — пожал плечами Гонта. — Отсыпаться. Если хочешь — можешь продолжать работать, электропитание тут стандартное. Сутки как минимум, а лучше — двое, пока там этот маскарад не закончится и они не уберутся вместе с нюхачом.
— Кто такой этот нюхач?
— Суггестор с исключительно развитым восприятием, способный идентифицировать селекта. Но только после того, как до отказа накачается наркотой. Правда, если известно, что он за тобой охотится, от него можно прикрыться. Таких среди анималов немного, но нам приходится считаться с их существованием.
— Обратно нам придется снова идти через лес? — озабоченно спросил Нестеров.
— Насчет этого не беспокойся. Возвращаться будем с комфортом, без всяких масок. Уйдем прямо отсюда. Выход, понимаешь, все равно в здание института.
— Как такое может быть? Мы же не меньше двух километров топали!
— Тут, видишь ли, такая штука… — сказал Гонта с таким выражением, будто разговаривал с дошкольником. — Иногда пространства не совпадают по координатам. Здесь два километра, а у нас — прыжок лягушки. Или наоборот. Бывает, что не совпадают и по времени. Вот если бы мы входили где-нибудь возле Бирюлева, то, чтобы потянуть двое, суток, нам хватило бы всего пару минут. Правда, в том мире двух минут не протянешь даже с масками…
Этот покровительственный тон внезапно разозлил Нестерова, он почувствовал себя оскорбленным.
— Может, ты все же снизойдешь до каких-то минимальных объяснений? — холодно произнес он. — Может быть, достаточно держать меня за мальчика?
— И в мыслях не было! — воскликнул Гонта. — Странный ты человек! Хочешь все и обязательно сразу. Так же невозможно. Конечно, я объясню. Довольно давно было установлено, что некоторые точки, вернее, области нашего мира, связаны с другими определенными пространствами, которые так и назвали — Достижимые Пространства, ДП. Таких точек немало, но обнаруживать их способны очень немногие. Я, например, не могу.
