Жесткая посадка - Лезер (Лизер) Стивен

Было очень важно, чтобы Ли видел в нем крутого парня. Джейсон любит сплетничать — значит, все, что он ему скажет, распространится дальше.

— Я тебя тоже кое о чем спрошу, — сказал Шеферд. — Кто на самом деле верховодит в секции? Утверждают, что Диггер, но стоит появиться Карпентеру, как все ходят перед ним по струнке. Диггер хотя бы сам берет себе обед.

— Они в разных весовых категориях, — объяснил Ли. — Диггер — сила. Если он чего-нибудь хочет, то просто об этом говорит. Когда он приказывает прыгать, ты спрашиваешь, как высоко. Ясно?

— Да.

— А у Карпентера имеются деньги. Столько, что у тебя в карман не влезет. Ему не надо никому угрожать. Он покупает все, что ему нужно.

— Через Диггера?

Ли нахмурился.

— А тебе что за дело?

Шеферд поднял руки.

— Просто хочу знать, как здесь все устроено.

— Может, собираешься перейти ему дорогу?

— Кому, Диггеру? Или Карпентеру?

— В каждом блоке есть хозяин. По-другому не бывает. Диггер свое место без боя не уступит.

— А Карпентер?

Ли усмехнулся.

— Он не станет драться.

— Да, вид у него довольно хилый.

— В том-то все и дело. Ему не обязательно быть крутым. Но он может сделать с тобой что угодно, на воле или в тюрьме. Попробуй его тронуть, и в секции найдется полдюжины парней, которые разберутся с тобой за деньги, заплаченные им на воле. Надзиратели это тоже знают и позволяют ему кое-какие вольности. Ты слышал, что он почти каждый день ходит в спортзал?

— Как ему удается?

— Понятия не имею.

— А одиночная камера? Диггер ему устроил?

— Не знаю, дружище. Может, сам у него спросишь? — Ли сдвинул брови. — Постой, я что, стал действовать тебе на нервы?

Шеферд рассмеялся.

— Нет, все в порядке. Просто иногда хочется побыть одному.

Вымыв свою тарелку, Шеферд поставил ее на полку и вытянулся на койке. Не считая разных полезных деталей из рассказов Ли, все время в камере проходило для него впустую. Встретиться с Карпентером можно было только на уборке этажей, на прогулке, в спортзале или в коридоре безопасности. Проблема заключалась в том, что его подопечный почти не покидал свою камеру, даже в тех случаях, когда ему разрешалось выходить наружу. Шеферд мог сколько угодно выслушивать местные сплетни от Ли или Эда Харриса, но если он хотел остановить Карпентера, ему требовалось найти неопровержимые доказательства. И как можно скорее.

* * *

В четверть одиннадцатого Ратбон открыл дверь камеры и сообщил Шеферду, что его ждут в кабинке. Шеферд переоделся в свою старую одежду, но сообразил, что ему надо выбрать что-нибудь получше. Билл Барнс облачился в новенький костюм «Рибок» и кроссовки той же фирмы. Трое латиноамериканцев сияли белизной спортивной экипировки и блеском толстых золотых цепей. Невзрачный наряд Шеферда вызвал у них улыбку. Он холодно улыбнулся им в ответ. Шеферда не волновало, как он выглядит, — ему не терпелось дать выход своей физической энергии, накопившейся за последние дни.

Он посмотрел на третий этаж. Карпентер спускался по лестнице в красной рубашке «Лакост», белых шортах, кроссовках и носках. Он нес с собой бутылку минеральной воды и маленькое полотенце. У него был вид преуспевающего бизнесмена, направляющегося в местный фитнес-центр.

Вместе с Карпентером к группе подошел Ратбон. Надзиратель поставил восемь галочек на своем планшете и повел заключенных по коридору безопасности.

Шеферд надеялся пообщаться с Карпентером по пути в спортзал, но не успел он шагнуть в его сторону, когда рядом возник Билли Барнс.

— Как дела, Боб?

Шеферд оглянулся. Карпентер шел в конце группы и разговаривал с Ратбоном.

— Когда тебя снова вызывают в суд?

— Пока не знаю.

— Подследственным положено являться к судье каждые две недели, — заметил Барнс. — Хоть на день отсюда вырвешься. Хочешь затянуться?

— Я не курю, Билл. Ни табак, ни травку.

— А как насчет выпивки?

— Здесь есть выпивка?

— Да, собственного варения. Я уже готовлю пару пинт.

Шеферд рассмеялся, решив, что это шутка.

— Я серьезно, парень, — продолжил Барнс. — У меня есть друг на кухне, он дает мне дрожжи. Берешь воду, фрукты, кладешь в герметичный пакет, добавляешь немного сахара — и пошло-поехало. Через несколько дней подойдет сидр, а позже — апельсиновая и персиковая настойки. Когда все забродит, мы разливаем напиток по бутылкам «севен-ап» и продаем. Достань мне пару пачек «Мальборо», и я дам тебе бутылочку.

Шеферд подумал, что его положение не столь отчаянно. Конечно, он любил выпить, например, пива с друзьями или бутылку хорошего вина с Сью, но ему больше нравилась компания, чем алкоголь.

— Ладно, твое дело, — сказал Барнс. — Когда просидишь тут несколько месяцев, непременно захочешь чем-нибудь взбодриться.

Они приблизились к спортзалу. Ратбон обыскал каждого заключенного, проделав обычную процедуру похлопываний по рукам и ногам. Шеферд вошел после Барнса. В зале уже находилось несколько арестантов из других блоков. Помещение было просторным, с полным набором спортивных снарядов и устройств. У одной стены стояли велотренажеры и беговые дорожки, у другой — симуляторы гребли и «качалки»; дальний конец отвели под секцию для подъема тяжестей и поставили там несколько скамеек.

Латиноамериканцы сразу отправились в секцию для тяжеловесов, где собрались их товарищи. Они поздоровались, обменявшись ударами ладоней и кулаков, и начали беседовать. Тяжести, похоже, никого не интересовали.

Поскольку Карпентер еще не появился, Шеферд подошел к силовому тренажеру и приступил к легкой разминке. Вдоль одной стены тянулся балкон, и по нему расхаживал скучающий охранник, рассеяно поглядывая вниз.

Карпентер появился в зале и направился к беговой дорожке. Шеферд не хотел выглядеть слишком настырным и продолжал тренироваться на силовой скамье, разрабатывая руки и грудные мышцы. Ратбон беседовал у входа с другим надзирателем. Барнс забрался на велосипед и изо всех сил крутил педали.

Шеферд наслаждался тренировкой. В камере он всегда старался делать отжимания и пресс, пока Ли лежал на койке, но в работе с хромированными рычагами и стальными гирями гимнастической машины было что-то особенно бодрящее и в то же время методичное. Он последовательно размял свои бицепсы и трицепсы, потом занялся плечевыми мускулами и упражнениями для ног.

Иногда он поглядывал на беговые дорожки. Карпентер по-прежнему был там, он легко бежал, сохраняя ровное дыхание, на шее у него висело полотенце, а в руке подрагивала бутылка с минералкой. На соседней дорожке занимался тучный араб с густыми усами — он весь обливался потом, хотя его движения смахивали на ходьбу, а не на бег. Как только араб слез с тренажера, Шеферд занял его место.

Он кивнул Карпентеру и начал с медленной трусцы, чтобы дать разогреться мышцам. Карпентер увеличил скорость машины, но на его коже по-прежнему не выступило ни капли пота. Он сделал глоток из своей бутылки. Его взгляд был устремлен куда-то вперед, словно он видел перед собой не белые стены тюремного спортзала, а зеленеющие поля. Шеферд увеличил темп. Он не бегал больше недели, и в его мышцах быстро нарастала боль, но бежать было приятно. Через несколько минут Шеферд прибавил скорость, чувствуя, как подошвы кроссовок крепко впечатываются в резиновую дорожку. Он покосился на контрольную панель Карпентера. Тот бежал почти вдвое быстрее, и не по ровной поверхности, как Шеферд, а с наклоном в десять градусов. На соседство Шеферда он, казалось, не обращал внимания.

Шеферд изменил наклон дорожки, поставив тот же градус, что и Карпентер. Машина загудела, и он почувствовал, что ему трудно поддерживать прежний темп. В кровь хлынул адреналин, и Шеферду стало наплевать, как его кроссовки стучат по резине. Он вновь увеличил скорость, чтобы догнать Карпентера. Теперь они бежали вровень.

Карпентер посмотрел на панель Шеферда и тронул кнопки на своей машине. Дорожка приподнялась, и бегун шумно задышал. Шеферд мысленно улыбнулся — Карпентер явно был азартным. Ну что ж, он раззадорит его как следует. Шеферд поднял наклон и скорость, чтобы попасть в темп соседа. Минут десять они бежали в одном ритме. Потом Карпентер снова увеличил скорость. Его рот открылся, он резко размахивал руками.