Славный парень - Кунц Дин Рей

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60

Они выпили слишком уж много натягивающего нервы кофеина, Тим пытался осмыслить сказанное ею, а она свыкалась с тем, что впервые за пятнадцать лет рассказала историю уничтожения её семьи.

— Забавно, — нарушила она тишину. — Именно

когда я почувствовала, что готова жить, действительно жить, кто-то приходит, чтобы убить меня.

— Он, возможно, и придёт, но убить тебя ему не удастся.

— Откуда такая уверенность?

Тим поднял пакет с последним шоколадно-фисташковым пирожным. Они унесли их из кофейни и почти все съели.

— Хочешь?

— Я серьёзно, Тим.

Он смотрел на волны, она его не торопила, и наконец он заговорил:

— Больше семи лет я знал, что все вернётся и мне снова придётся иметь с этим дело.

— С чем?

— Звучит возвышенно, но можно считать, что это судьба.

— У нас всех есть судьба.

— Это больше похоже на... что-то в крови.

— И что у тебя в крови? — спросила Линда.

— Гордиться тут мне нечем. Я не прикладывал никаких усилий. Это врождённое.

Она ждала.

— Я испугался, когда понял, что во мне есть, — продолжил он. — До сих пор боюсь. Да ещё люди на это так реагируют. Раздражает, знаешь ли.

По небу с громкими криками пролетели чайки. Одна вдруг спланировала вниз, исчезла.

— Я говорил себе: каменщик — хорошая и честная профессия, быть каменщиком для меня лучше всего, и я в это верю.

Чайка появилась, то ли из-под воды, то ли из впадины между двух волн, и улетела с пойманной рыбой.

— Но рано или поздно та твоя часть, которую ты пытаешься придавить, проявляет себя, ты больше не можешь удержать её. Она — в крови, а кровь, полагаю, всегда возьмёт своё.

На берегу, куда долетали брызги, но не волны, двое мужчин и женщина искали между камнями крабов и клали их в ярко-жёлтые пластиковые корзины.

— И потом, иногда происходящее вокруг заставляет тебя быть тем, кто ты есть.

Зазвонил одноразовый мобильник.

— Не отвечай, — попросила она. — Договори.

— Это Пит, — ответил он и не ошибся.

— Купил себе одноразовый мобильник, — сообщил Пит. — Есть чем и на чём записать?

— Карандаш и бумага? — переспросил Тим, Линда достала из сумочки все необходимое, и он добавил: — Говори.

Продиктовав номер и повторив, Пит спросил:

— Вы уже виделись с Лайли Вен-чинь?

— Да. И кое-что узнали.

— Я должен это услышать. Но не по телефону.

— Чтобы удержать тебя от этой истории, придётся сломать тебе ноги, так?

— Не поможет. В школе я занимался акробатикой. Могу ходить на руках.

— Где встретимся?

Пит спросил, где они.

— Я к вам подъеду. В течение получаса.

— Мы будем за столом для пикника.

Тим убрал одноразовый мобильник в карман и зашагал по тропинке над морем.

— Эй, большая голова, ты должен мне кое-что рассказать.

— Да, знаю, но со словами проблема.

— Я разрушила свою стену.

— И я знаю, каких усилий это стоило. Но в моей стене куда больше арматуры. Давай ещё пройдёмся, а я немного подумаю.

Она шла рядом.

— Я не хочу, чтобы твоё мнение обо мне изменилось.

Она шла и молчала. Солнце миновало зенит, тени деревьев начали увеличиваться, она шла рядом.

Глава 54

— У вас такой славный мальчик, — сказал Крайт.

Мэри не ответила. Губы вдруг стали не такими

полными, как раньше. Должно быть, она их сжала.

— Я уверен, что вы гордитесь и Захари, но я говорю про Тима.

Люди, которых очаровывала улыбка Крайта и его манеры, если уж он старался обаять их, редко встречались с ним взглядом, словно подсознательно понимали, что он совсем не такой, каким они его видят, вот и избегали его глаз, чтобы и дальше обманываться.

А если кто-то смотрел ему в глаза, то очень быстро отводил свои.

У Мэри был пронзающий взгляд офтальмолога. И всякий раз, моргая, она, казалось, переворачивала очередную страницу разума Крайта.

— Дорогая, только потому, что я безболезненно обездвижил вас, не означает, что я не могу причинить вам боль, если возникнет такая необходимость.

Ответа не последовало.

— Станете упрямиться, я всё равно добьюсь вашего содействия, но вам это будет стоить больших мучений.

Она продолжала считывать информацию с его глаз.

— Только дураки не боятся. И дураки умирают, — продолжил он.

— Я боюсь, — признала она.

— Хорошо. Рад это слышать.

— Но во мне не только страх.

— Давайте посмотрим, удастся ли нам найти общий язык.

Она так и не спросила, кто он и чего хочет. Не желала тратить время на вопросы, которые остались бы без ответа. Не задавала и те, на которые всё равно получила бы ответ.

— Меня зовут Роберт Кесслер. Вы можете называть меня Боб. А теперь, дорогая Мэри, к делу. У вашего мальчика Тима есть нечто такое, что нужно мне, а отдавать он не хочет.

— Тогда вы этого и не получите.

Он улыбнулся.

— Готов спорить, когда он был маленьким, вы защищали его от учителей, которые ставили ему плохие оценки.

— На самом деле никогда такого не делала.

— А если он украл приличный груз кокаина, который принадлежал мне?

— Если бы вы по глупости сказали мне такое, я бы сразу поняла, что вы лжёте.

— Мэри, Мэри, у меня нет ощущения, что вы — наивная женщина.

— Тогда и не воспринимайте меня как наивную.

— Никто не может знать самые тайные секреты другого человека. Даже мать не знает, что скрывается в сердце её сына.

— Эта мать знает.

— То есть вас не удивит тот факт, что он может убивать людей?

В её глазах читалось презрение.

— Как трогательно. Убивать!Может, обойдёмся без софистики?

Он приподнял брови.

— Софистика? Умное, однако, слово для жены каменщика и матери каменщика.

— Мы стараемся быть тупыми, но вот мозги мешают.

— Мэри, должен сказать, что при других обстоятельствах вы бы мне понравились.

— Не могу представить себе обстоятельства, при которых вы могли бы понравиться мне.

Какое-то время он молча смотрел на неё.

— Вам не посеять во мне сомнения в моём сыне. Чем больше вы будете стараться, тем больше я буду сомневаться в серьёзности ваших намерений.

— Это становится интересным, — усмехнулся Крайт.

Направился к раковине, взял с разделочного столика миску с нарезанными яблоками, вернулся, сел на стул.

— Для чего яблоки? — спросил он, жуя дольку.

— Вы пришли сюда не для того, чтобы говорить о яблоках.

— Но теперь они меня заинтересовали, дорогая. Вы собирались испечь пирог?

— Два пирога.

Он положил в рот вторую дольку.

— Вы сами делаете тесто или покупаете готовое в супермаркете?

— Делаю сама.

— Я, насколько это возможно, пытаюсь есть домашнюю пищу. Она полезнее для здоровья и более вкусная, чем ресторанная еда или замороженные блюда, а когда у человека так много домов, как у меня, разнообразие гарантировано.

Он взял третью дольку и бросил ей в лицо.

Она дёрнулась. Яблочная долька на мгновение прилипла ко лбу, потом сползла, упала на блузку.

Он бросил ещё дольку, которая ударилась о щеку и упала на правую руку. Мэри скинула дольку на пол.

— Постарайтесь поймать эту ртом, — предложил Крайт.

Долька отскочила от плотно сжавшихся губ.

— Да перестаньте. Пойдите мне навстречу.

Поскольку рот она не открывала, а голову подняла, следующая долька угодила в подбородок.

— Чего бы вы ни хотели, унижая меня, к цели вы не приблизитесь.

— Может, и нет, дорогая. Но удовольствие я от этого получаю.

Он съел ещё дольку, бросил две.

— Когда Уолтер приходит с работы?

Она не ответила.

— Мэри, Мэри, такая упёртая. Может, вы будете гнуть своё, даже если я найду в доме опасную бритву и начну резать вам лицо.

Он достал из плечевой кобуры «Глок», положил на стол.

— Но, — продолжил он, — если Уолтер войдёт сюда неожиданно, я застрелю его на пороге, и это будет ваша вина.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60