Черный часослов - Гарсиа Саэнс де Уртури Эва

В этот момент раздается осторожное постукивание в дверь костяшками пальцев.

– Не сейчас! – повышает голос мать Магдалена.

Сестра Акилина входит, проигнорировав возражение. На ней халат и меховые тапочки.

– Что здесь происходит? – спрашивает она, и в ее голосе слышатся властные нотки, не знакомые тебе прежде. Очевидно, есть что-то такое, чего ты не знаешь о них обеих – впрочем, ты всегда замечала, что было нечто странное в их общении между собой.

– Итака Экспосито нанесла ущерб библиотечному фонду нашей обители. Следует сообщить об этом в епископат и органы власти. Я этого так не оставлю. Это был один из самых ценных наших экземпляров!

– Вы никуда ничего не сообщите, матушка. Не забывайте, без меня вам не обойтись. Вот, взгляните, что пришло сегодня…

Сестра Акилина кладет на стол какие-то бумаги. Мать Магдалена просматривает их, и в ее глазах читается паника. Она в полном смятении опускается на стул.

– Разумеется, без вас мне не обойтись, как всегда в трудные времена… Но в любом случае Итака должна покинуть школу.

– Она никуда не уйдет, она мне нужна.

– Зачем она вам нужна, не понимаю.

– Все вы понимаете, вы же не слепая. А вот я скоро ей стану. Дегенерация желтого пятна у меня прогрессирует.

– Да, но медленно. Вы можете продолжать работать еще многие годы.

– Рано или поздно произойдет неизбежное, и вы это знаете, матушка. Будьте реалисткой, проявите благоразумие – именно в этом состоит мудрость руководителя школы, – стоит на своем сестра.

– Но мы не можем возобновить гастроли, она сама разрушила свою репутацию…

– Речь не идет о гастролях. Я уже стара, чтобы сопровождать ее, а вы сами не станете этого делать, вы с трудом ее переносите. Однако мне нужно подготовить ученицу, которая смогла бы меня заменить. Так было всегда.

– Она никогда не сможет стать одной из Эгерий.

– Почему нет?

– Они должны происходить из хорошей семьи, быть образованными, владеть иностранными языками. Ее уровень не соответствует.

– Это поправимо. Я займусь ее подготовкой.

– Ее все равно не примут.

– Предоставьте это мне.

– А нравственная сторона? Она ведь только что изуродовала библиографическую редкость!

– При чем здесь нравственность, если мы обсуждаем сейчас возможность принятия Итаки в общество Эгерий? Эта девочка по-настоящему талантлива.

– Итака Экспосито абсолютно неуправляема.

– Предоставьте ее мне, – повторяет сестра.

И вот ты видишь, как змея начинает отползать – настоятельница готова сдаться. Сестра Акилина продолжает, указывая на письмо, ставшее моим спасением:

– У нас есть неделя, чтобы раздобыть деньги и предотвратить закрытие школы. Сейчас нам не до рассуждений на тему морали. Нужно действовать, исправлять ошибки будем потом. Епископ не станет вмешиваться в ситуацию, чтобы помочь нам, матушка, – твердит сестра Акилина, и тон у нее совсем не просительный, а уверенный и спокойный.

– Что ж, хорошо. Но Итака должна быть наказана. Идите сейчас спать, завтра она будет в вашем распоряжении.

Сестра Акилина смотрит на тебя и молча сглатывает слюну. Победа одержана только наполовину, но она понимает, что на этом нужно остановиться. Как только сестра исчезает за дверью, ты снова оказываешься в холодных руках настоятельницы. Она смотрит на сказку о продавщице спичек. Из ее окна видно, как тихо, но постоянно падает снег. Ночи сейчас такие холодные, что вчера в парке Ла-Флорида насмерть замерз нищий, пытавшийся найти убежище в пещере Иисуса.

– Снимай обувь и оставь здесь свою форму, – приказывает тебе настоятельница.

Ты подчиняешься – у тебя нет другого выбора – и следуешь за ней вниз по лестнице. Мать Магдалена открывает перед тобой дверь во внутренний дворик: слой снега доходит тебе до щиколоток, но впереди еще вся ночь, и ты понимаешь, что к утру сугробы будут тебе по колено.

Однако впервые в жизни ты вдруг осознаешь, что завтрашнее утро для тебя может и не наступить.

Настоятельница оставляет тебя одну во внутреннем дворике, в одной ночной сорочке, с пушистыми хлопьями снега в волосах. Ты распускаешь косы в тщетной надежде, что длинные пряди хоть немного согреют твою спину. Но это не помогает. Ты начинаешь прыгать, двигаться, бегать в кромешной тьме по пустынному дворику. Ты легко могла бы делать это даже с закрытыми глазами – ведь тебе довелось играть здесь с самого своего младенчества.

Ты понимаешь, что если перестанешь все время двигаться, то умрешь, как рыба.

4. Книжный магазин «Монтекристо»

Май 2022 года

Книжный магазин «Монтекристо» находился буквально в двух шагах от моего дома, на площади Нуэва. Квадратная площадь, прилежащая к Вирхен-Бланка, – это было проходное место и в то же время средоточие многочисленных баров и кафе с террасами, которые были заполнены и летом, и зимой, и днем, и ночью, под палящими лучами солнца и безжалостным снегопадом.

На углу площади, под сводами крытой галереи, располагался элегантный магазин с отделкой из красного дерева и золотыми табличками, где на полках в идеальном порядке гордо красовались избранные книги с позолоченными корешками. Было очень непривычно обнаружить это заведение опечатанным, с наклеенной красной лентой, запрещающей вход.

Мне пришлось подождать десять минут, пока не появилась Эстибалис. Должен признать, я испытывал при этом некоторую неловкость. Многие из прохожих, пересекавших центральную площадь, узнавали меня и, подталкивая друг друга локтями, смотрели в мою сторону с плохо скрываемым любопытством, пока я неторопливо прохаживался у магазина.

Моя напарница приблизилась ко мне легкой походкой порхающей стрекозы, одарила меня сдержанным объятием и вытащила ключи из кармана своей стильной куртки милитари. Она была обладательницей рыжих волос и полулегкой весовой категории, а также лучшим профессионалом из всех, кто нес службу в полицейском участке Лакуа. Ее показатель раскрываемости был близок к ста процентам, и мы все уважали Эсти за ее умение говорить в лицо то, что следовало сказать, спокойно и в то же время без экивоков. В плане личных взаимоотношений она была моим альтер эго и лучшей подругой.

– Пока ничего? – Эсти окинула меня заботливым взглядом, всегда действовавшим на меня успокаивающе, и взлохматила мою черную шевелюру, которую я отрастил с тех пор, как перестал быть полицейским.

Я посмотрел на часы.

– По крайней мере, десять минут назад ничего не было. Никакого конверта, пакета, посылки или курьера. В почтовом ящике пусто, и в подъезд не заходил никто, кроме четырех соседей. Все абсолютно тихо. Возможно, Калибан должен отправить ДНК откуда-то из-за пределов Витории.

– Я искала имя, которое он тебе назвал, во всех национальных и международных базах. Эта женщина не только там не числится, но и вообще нигде не фигурирует: никогда не существовало никого с таким именем, нет ни удостоверения личности, ни паспорта, которые могли бы нам чем-то помочь. Что касается «Черного часослова» Констанции Наваррской, то я наводила справки по базе данных Дульсинея, где зарегистрированы все похищенные произведения искусства или культурные ценности. Так вот, там тоже нет ничего даже отдаленно похожего. А теперь давай наконец возьмемся за дело, время идет, – с преувеличенной серьезностью в голосе произнесла Эсти, поворачивая ключ в замке и открывая дверь книжного магазина. – Ключи от собственника помещения… давай заходи внутрь.

Она вручила мне пару перчаток и бахилы. Я почувствовал, как адреналин в моей крови вновь начал повышаться, – это было смутное волнение, зарождавшееся в животе и поднимавшееся постепенно к горлу. Я ненавидел и любил это ощущение, возникавшее в момент присутствия на месте преступления, в предвкушении распутывания загадки, оставленной мне злодеем.

– Осторожно с табличкой, она не для твоего роста, – предупредила меня Эстибалис.

Я не сразу понял, что она имела в виду, и ударился головой об угол деревянной таблички, свисавшей на цепях с потолка.