Черное лето - Крэйвен Майк

Как только стихло, он рванул к «Ленд Роверу». Наверное, стоило вернуться к Виктории – в такую погоду выходить из дома было безрассудно – но он проверил лишь половину списка, прочность машины обнадеживала, а вода пока еще не вышла из берегов и не хлынула на дороги. Так что он продолжал поиски.

Следующие два паба тоже ничего нового не дали. В одном вообще не подавали еду, в другом были только недорогие закуски. О трюфелях никто не слышал – ни владельцы, ни повара. Не порадовали и рестораны – один был итальянским, другой обслуживал лишь близлежащий кемпинг, а туристам после долгого дня среди холмов хотелось сытных, а не изысканных блюд.

Последний паб находился недалеко от деревни Уэзерал, в паре миль от «Сливы и терна». По решил, что выпьет там, прежде чем двинуться дальше. Паб назывался «Кухня егеря» и претендовал на звание закусочной, где подают по большей части дичь. Автостоянка находилась позади него, и пока По брел к главному входу, он промок насквозь.

Людей не было. Он сел за стойку и заказал полпинты «Спан Голд». Барменша, казалось, обрадовалась, что у нее появилось занятие. В ожидании выпивки, По вытер волосы барным полотенцем. Он не был голоден, но все равно решил что-нибудь съесть – он не знал, когда вернется, и ему не хотелось лишний раз объедать Викторию. Он попросил меню.

Это оказалось не так-то просто: барменша объяснила, что некоторое время спустя подойдет человек и примет у него заказ. Через несколько секунд появился мужчина с прекрасными усами и спросил, чего желает По. Он заказал кроличий пирог с пюре из пастернака, показал мужчине удостоверение личности и спросил, может ли он поговорить с шеф-поваром. Его проводили на кухню.

Оборудование здесь оказалось таким же, как в «Сливе и терне», разве что поменьше размером. Его представили шеф-повару, женщине лет сорока по имени Гейл Кидмистер. Здесь она работала больше десяти лет. По задал ей тот же вопрос, который задавал весь день, и был удивлен, когда она ответила не так, как остальные.

– Вам предлагали купить трюфели?

Гейл кивнула.

– Много лет назад, по меньшей мере восемь. Странный тип. Я бы подумала, что его больше интересуют поезда, чем грибы. Но трюфели были только что из земли, судя по количеству грязи под его ногтями.

– Вы не стали их покупать?

– Нет, – покачала головой она, – нам они тогда были не нужны. У нас была коптильня в американском стиле: барбекю, фирменные гамбургеры и тому подобное. Я подумала, может, стоит добавить трюфели в «Домашний бургер», но это повысило бы его цену на семьдесят процентов. Тогда я посоветовала пареньку обратиться в «Сливу и терн», знаете такой ресторан?

– Слышал о нем.

– У них складывалась приличная репутация, и я знала, что трюфели они используют. Парнишка меня поблагодарил, и больше мы не виделись.

– Кроличий пирог! – крикнул сзади другой повар.

– Это мой, – отозвался По. – Я пойду съем его. Если возникнут еще вопросы, можно будет к вам зайти?

– Конечно.

По не был большим поклонником крольчатины – она казалась ему слишком постной – но этот пирог был восхитителен. Нежное мясо превосходно сочеталось с беконом, луком-пореем и яичным заварным кремом. Щедро политое маслом пюре из пастернака насыщало и согревало. По иронии судьбы, единственное, что могло бы сделать это блюдо еще лучше – тертый трюфель.

За едой По размышлял о том, что ему сказала Гейл Кидмистер. Восемь лет назад к ней обратился мужчина. Он предложил купить у него трюфели, и она направила его в «Сливу и терн». Еще она сказала, что он не был похож на грибника. Может быть, и так. Может быть, он случайно наткнулся на трюфели, но ему хватило ума понять, что это и сколько стоит.

По вернулся в настоящее: Гейл, в белом поварском халате, села на табуретку рядом с ним. Барменша налила ей лимонада.

– Одна из поварих услышала наш разговор, – объяснила она. – Говорит, что этот тип у нас обедал. Она это точно запомнила, потому что он явился ни свет ни заря, и поскольку официанты еще не пришли, ей пришлось обслуживать его самой.

– Значит, он пытался продать вам трюфели, а потом обошел ресторан, взял себе чизбургер и пинту пива?

– Кажется, так. И это еще не все. Когда она принесла ему еду, то увидела, что он сидит за столиком с одним из наших постоянных клиентов, почтальоном по имени Брайан Рэттен. Похоже, они неплохо зацепились языками.

– А этот Брайан Рэттен по-прежнему к вам ходит?

– Если подождете полчаса, он явится.

По взглянул в окно – дождь хлестал так сильно, что казалось, кто-то поливает окна из шланга.

– В такую погоду?

Гейл фыркнула.

– Когда нас затопило, он сидел тут в болотных сапогах и непромокаемой шляпе. Если он жив, он придет.

– Тогда я подожду.

К тому времени, как он закончил есть, Брайан Рэттен действительно прибыл. По сразу понял, что это он. В пабы ходят местные жители, а мужчина, который пришел, точно был местным. Едва он вошел, бармен налила ему пинту, и не успел он повесить куртку, как она уже стояла на подставке перед табуреткой в самом конце стойки. Дождавшись, пока он сделает первый глоток, По приблизился.

– Брайан Рэттен?

– Он самый. – Мужчина протянул ему мясистую волосатую руку.

Пожав ее, По продемонстрировал удостоверение личности.

– Давайте-ка я угощу вас пивом.

– Вот как?

– А вы расскажете мне о человеке, с которым разговаривали несколько лет назад. О том, кто хотел продать трюфели…

Воспоминания Брайана Рэттена были надежны, как картотека – не редкость среди почтовых работников, особенно в Камбрии, где систему нумерации домов можно мягко охарактеризовать как неформальную. Рэттен отлично помнил тот день и этого человека. По спросил его, о чем они говорили.

– О трюфелях, – ответил он. – Мужик показал мне один, предлагал попробовать, но я отказался. Очень уж похоже на сухое собачье дерьмо. Может, это оно и было, мне откуда знать.

По улыбнулся. Он понимал, что имеет в виду Рэттен. На фотографиях, которые прислала Брэдшоу, трюфели и впрямь выглядели дерьмово. Тот, кто решился первым их попробовать, несомненно, был смелым человеком.

– Он не сказал вам, как трюфели к нему попали?

Рэттен покачал головой.

– Нет. Да и вообще говорил уклончиво.

По навострил уши. Такие слова всегда хорошо действовали на полицейских.

– Это как?

– Ну, мы болтали о трюфелях – что они такое, где растут, как живут и всякое прочее. Ну и конечно, я спросил, для развлечения он их собирает или на жизнь себе так зарабатывает.

– И он ответил?

– Ничего он не ответил, мистер По. Нормальный же вопрос-то? Я вот иногда, когда гуляю с собакой, могу сорвать парочку грибов или там дикого чесноку, но грибником себя называть не стал бы.

– И он не стал отвечать на вопрос, как на них набрел?

– Не-а.

– Может, он тоже гулял с собакой?

– Я его спросил, но он сказал, что нет.

– И не сказал, чем по жизни занимается?

– Не-а.

Это было любопытно. Если он что-то недоговаривал, то, возможно, что-то скрывал. Это необязательно указывало на нечто подозрительное, но могло быть и такое.

– Имя он вам, я так полагаю, тоже не назвал?

– Лес Моррис. Неплохой парень в целом. Купил мне выпить, проболтали мы с ним добрых минут сорок. Так-то очень болтливый тип, только вот где трюфели нашел, не сказал.

– Он местный?

– Ага.

Ну что ж. По решил, что попросит Брэдшоу составить ему список всех Лесов, Лесси и Лесли Моррисов, живущих в этом районе, и задумался было, как убедить ее в том, что по-прежнему серьезно относится к правилам, но Рэттен развеял все его мысли:

– Может, вам и адрес его нужен?

– А у вас он есть?

– Он забыл тут свой шарф, а я почтальон. Я весь отдел замучил вопросами, пока коллега не выяснила, какой Лес Моррис мне нужен, и не вернула ему шарф. В ваших больших городах такой услуги нету, мистер По.

– Я из Шапа.

Рэттен улыбнулся, извинился и дал По адрес. Это было в пяти милях от того места, где он сейчас находился. Он поблагодарил Рэттена, купил ему пива и собирался вновь выйти под дождь, когда затрезвонил одноразовый мобильник.