Смертный приговор - Моррелл Дэвид

— Эй, — повторил хриплый голос.

Декер почувствовал движение рядом с ним.

— Правильно. Ты. Я говорю с тобой.

Декер плотно зажмурился, а потом открыл глаза и несколько раз моргнул. Действительно, зрение начало восстанавливаться. Яркое пятно, кроме которого он некоторое время не видел ничего, распалось на много — очень много — движущихся ярких пятнышек, которые, как он понял, были несущимися навстречу фарами. Это могла быть только автострада. Еще Декер увидел, что совершенно правильно догадался: он находится в фургоне. Задний отсек, в котором он лежал, не был оборудован сиденьями. Перед ним трое мужчин с пистолетами сидели на корточках в переднем конце отсека. За их спинами — водитель и еще один мужчина на пассажирском месте, тоже смотревший назад, в глубь фургона.

— Да, ты, — повторил обладатель хриплого голоса. Он сидел в середине — здоровяк с густыми темными волосами и желтоватым или даже оливковым цветом лица. Лет тридцати пяти. Обутый в дорогие ботинки, одетый в хорошо скроенные слаксы, рубашку и ветровку, сшитую на заказ; все темное. Декер заметил, что и все его спутники выглядели примерно так же.

Держа оружие в руке, хриплый наклонился вперед и толкнул кого-то, лежащего рядом с Декером. Скосив глаза, Декер увидел, что это был тот самый человек, о котором он думал как о Дэйле Хоукинсе.

— Видит Христос, к тебе обращаюсь! — прогромыхал хриплый. — Сядь. И слушай, что тебе будут говорить.

Явно не успевший прийти в себя Хоукинс с видимым усилием приподнялся и сел, опираясь на стенку фургона.

Хотя звон в ушах у Декера все еще продолжался, резь в барабанных перепонках заметно ослабела. Он отчетливо расслышал, как водитель жаловался:

— Еще один! Иисус, да здесь все водители чокнутые. Или, может быть, они, пьяные? Они думают, что это Индианаполис. Так и подрезают меня, так и подрезают. Еще чуть-чуть поближе, и этот увез бы мой бампер на память.

Мужчина, который, похоже, был здесь главным, не обращал на водителя ни малейшего внимания; он продолжал пристально разглядывать Хоукинса, который находился слева от Декера. Справа от Декера пошевелился и медленно сел Хэл.

— Вот то-то и оно, — многозначительно произнес хриплый. — Мы знаем, что Декер понятия не имеет, где находится женщина. Иначе он не суетился бы, пытаясь отыскать ее. Но он должен был считать, что ты знаешь, куда она делась. — Говоривший резко ткнул пальцем в сторону Хоукинса. — Иначе он не поперся бы из Санта-Фе в Альбукерке, чтобы ворваться к тебе в дом и допросить тебя, когда ты придешь домой.

Декер ощущал заторможенность и внутреннюю опустошенность, которыми у него всегда сопровождался выброс адреналина. Все произошло чрезвычайно быстро, но, несмотря на головокружение и тошноту, проявившиеся, когда ни борьба, ни бегство оказались невозможными, Декер изо всех сил пытался сохранить присутствие духа и заметить максимум подробностей того, что творилось рядом с ним.

Он не переставал изумляться темным глазам мужчин, резким чертам и почти оливковому цвету их лиц. Итальянцы, решил он. Группа состояла из итальянцев.

Точно так же, как вчера вечером. Рим. Все возвращается к тому, что случилось в Риме, думал он, ощущая усиливавшийся холодок в груди. Но каким образом?

— Я хочу максимально упростить все для тебя, — продолжал между тем главарь. — Скажи мне все то, что Декер хотел узнать от тебя.

Водитель фургона, громко выругавшись, резко крутанул баранку: нос его машины подрезал очередной лихач.

— Где Диана Сколари? — спросил главарь.

В первый момент Декер был абсолютно уверен, что его подвели травмированные барабанные перепонки, исказившие звучание слов. Бет Двайер. Конечно, это о ней должен был спрашивать бандит. Где Бет Двайер? Но движение губ говорившего совершенно не соответствовало имени Бет. Диана Сколари. Он произнес именно это имя. Но кто такая, гори оно все в аду, Диана Сколари?

— Я не знаю, — ответил Хоукинс. Его кожа сделалась серой от страха, а речь звучала невнятно, будто во рту все пересохло. — Я понятия не имею, где она.

Главарь налетчиков разочарованно покачал головой.

— Я же сказал тебе, что хотел для тебя все упростить. Я задал тебе вопрос. Предполагая, что ты дашь мне тот ответ, который мне нужен. Никаких уверток, никаких недомолвок.

С этими словами он взял монтировку и обрушил ее на голень Хоукинса.

Хоукинс громко вскрикнул и схватился за ногу.

— И если бы ты сделал то, что от тебя требуется, то не было бы никакой боли, — продолжил главарь как ни в чем не бывало. — Но ты не хочешь сотрудничать. Неужели ты искренне рассчитываешь, будто я поверю, что маршал США, — он помахал значком Хоукинса, — которому поручено присматривать за тем, как Диана Сколари устроится в Санта-Фе, может не знать, куда она сорвалась? — Он снова взмахнул монтировкой, но на сей раз ударил по полу рядом со второй ногой Хоукинса. Железо загремело, Хоукинс содрогнулся всем телом. — Ты что, за дурака меня держишь?

Хоукинс говорил с трудом, как будто был сильно простужен, но все же он не желал сдаваться:

— Но я же не один работал с нею. У нас была команда. Мы работали попеременно, чтобы никто слишком не засвечивался. Я не видел ее с первого числа.

Хриплый снова обрушил монтировку на пол.

— Но ты знал, что она сбежит сегодня.

— Да. — Хоукинс с трудом сглотнул.

БАХ! Монтировка в очередной раз громыхнула об пол.

— А это значит, что у тебя была связь с остальной частью команды. Ты что же, надеешься, что я поверю, будто тебе не сказали, где твои дружки ее прячут?

— Такая информация сообщается только в случае необходимости. Мне сказали, что это мне знать необязательно. — Голос Хоукинса звучал скрипуче и вызывал у Декера ассоциацию с наждачной бумагой.

— О, неужели они тебе действительно ничего не сказали? Что ж, очень плохо для тебя, потому что, если ты ничего не знаешь, то ты бесполезен и я вполне могу тебя убить. — Он указал пистолетом на Хэла. — Кто такой Декер я знаю. Ну, а ты кто такой?

— Никто.

— Тогда в тебе и толку никакого нет. — Оружие хриплого было снабжено глушителем. Пистолет слегка дернулся и издал звук, напоминавший хлопок ладонью по подушке.

Хэл упал навзничь и застыл.

Сердце Декера на мгновение замерло.

В фургоне внезапно наступила тишина, на фоне которой еще заметнее стал рев машин снаружи. Водитель снова вильнул, уклоняясь от столкновения с автомобилем, который, не подавая сигнала, перестроился из другого ряда.

— Ну, сопляки! Я глазам своим не верю. Они что, считают, что здесь гонки на выживание? Совсем мозги набекрень!

Здоровяк, все так же не обращая никакого внимания на монолог водителя, снова сосредоточился на Хоукинсе.

— Ну что, теперь я могу рассчитывать на твое внимание? От одного мы избавились. Затем пойдет Декер. А после него, как по-твоему, чья очередь наступит?

— Вы все равно убьете меня, — ответил Хоукинс. — Так зачем мне что-нибудь говорить вам?

— Эй, если ты будешь сотрудничать и принесешь нам пользу, мы просто свяжем тебя и уложим где-нибудь в тенечке. Нам нужно, чтобы ты не раскрывал пасть только до понедельника. Потом это уже будет неважно.

— Откуда я знаю, что могу вам верить?

— А ты посмотри на это лицо. Разве оно может лгать?

— А что произойдет в понедельник? — спросил Декер. Он хорошо помнил, что Бет собиралась лететь на восток в воскресенье.

— А тебя просили встревать?! — рявкнул хриплый.

Декер помотал головой.

— К тебе у меня особый счет, — сказал бандит. — Если бы не ты, мы разделались бы с сучонкой еще прошлой ночью. И давно уже вернулись бы в Джерси. И босс не отправил бы нас за ней снова. Нам не пришлось бы тратить субботнюю ночь на то, чтобы кататься вокруг этого проклятого Альбукерке в компании с вами.

От упоминания Нью-Джерси боль в желудке Декера сразу усилилась. Ему было абсолютно ясно, что бандит не стал бы говорить о каких бы то ни было подробностях своей жизни, если бы, несмотря на свое обещание, не имел твердого намерения убить оставшихся пленников.