Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
— Сделать пребывание людей на улицах невозможным, — не задумываясь, ответил Карлов. — Это самое быстрое. И эффективное. Пусть все разойдутся по домам.
— Да? — Евстафьеву такая мысль в голову не приходила.
— Мне кажется, Башкирцев уже это делает, — продолжал Карлов. — Легкие беспорядки, бесчинствующие хулиганы, разбитые витрины. Милиции негласно дали понять, что на это следует закрыть глаза, одновременно усилив охрану стратегических объектов. Магазины закрываются. Транспорт скоро остановится — как только люди разъедутся с работы по домам. Вечером — объявление по телевидению о введении комендантского часа и настойчивое предупреждение не выходить из дома в течение ближайших дней. Другого эффективного способа я не вижу.
— Как вы оцениваете уровень компетентности полковника Башкирцева? — спросил Евстафьев.
— Как высочайший. В то же время я считаю, что его полномочия необходимо расширить.
— А-а-а — пора было переходить к главному — тому, ради чего, собственно, Евстафьев и вызвал Карлова, — генерал Чернов?
— Не нахожу возможным обсуждать действия коллеги, — четко сказал Карлов. — Думаю, президент уже дал оценку общему руководству операцией?
— Да. Весьма негативную, — Евстафьев взглянул на генерала, надеясь обнаружить какую-нибудь перемену в его лице, но у того не дрогнул ни один мускул. — Я… намерен отстранить Юрия Геннадьевича от руководства. Он допустил очень серьезную ошибку, не отдав вовремя приказ об отключении мобильных операторов региона… Непростительную ошибку. Это… — председатель ходил вокруг Карлова, постепенно суживая круги, — это может привести к фатальным последствиям. Мы, профессионалы, прекрасно понимаем, как нелегко дается то или иное решение. Потому что за принимаемые решения приходится нести ответственность. И чем большей властью облечен человек, тем большей становится мера ответственности… Вы понимаете?
Карлов молча слушал. Он уже догадался, к чему клонит председатель.
— С другой стороны, — Евстафьев мило улыбнулся и пожал плечами; ни дать, ни взять — добрый и все понимающий отец, прощающий любимому чаду очередную шалость, — все мы — люди. Нам свойственно ошибаться. И я опасаюсь, что Юрий Геннадьевич… Э-э-э, — тянул Евстафьев, как будто не решался сказать очевидную глупость, настолько она выглядела смешной, — что он очень тяжело воспримет этот удар. Я хочу, чтобы вы поддержали его в трудную минуту и объяснили… — он выделил голосом, — объяснили ему, что дело вовсе не в личном недоверии. Помогли, так сказать, разобраться в ситуации.
Он облегченно вздохнул и заглянул Карлову в глаза.
Лучше бы он этого не делал.
— Я помогу, — сказал Карлов.
— Ну, вот и хорошо, — председатель быстро вернулся за стол, сел и принялся перекладывать бумаги с места на место, тщетно пытаясь скрыть свое волнение. — Значит, я могу на вас рассчитывать? — от Карлова он ответа не получил, поэтому ответил сам. — Ага, хорошо. Я спокоен. Он… у себя в кабинете.
Карлов кивнул.
— Вы… можете идти, — сказал председатель.
Карлов развернулся и направился к двери. Евстафьев не удержался.
— Держите меня в курсе своих действий. Пожалуйста… Я имею в виду — относительно документов Кудрявцева.
Карлов снова кивнул и вышел из кабинета.
Через четыре минуты он входил в приемную Чернова. Референт, молодой человек с безукоризненным пробором, вскочил со стула.
— Товарищ генерал!
Карлов огляделся. Лицо его выражало сдержанное недоумение.
— Что с вами, майор? Разве вы видите здесь кого-то, кроме себя?
Референт опешил.
— Я…
— Плохое зрение — признак профессиональной непригодности. Вы здесь один, майор, не так ли?
Референт схватился за горло, словно его вдруг настиг жестокий приступ ангины, и прошептал:
— Так точно.
— А генерал Чернов, — продолжал Карлов, наступая на испуганного референта, — велел вам никого не пускать. Вы это слышали? Или со слухом у вас тоже проблемы?
— Никак нет… То есть… Так точно, слышал.
Карлов смерил его тяжелым взглядом и едва дернул головой, указывая на массивную дверь приемной. Референт подбежал к двери и запер ее на ключ. Карлов удовлетворенно кивнул.
Он еще раз посмотрел на майора — тому показалось, будто его заколачивают в землю, — и вошел в кабинет Чернова.
Чернов услышал звук открываемой двери и гневно выкрикнул:
— Кто там еще?
Галстук он распустил, отчего тот болтался на шее, как веревка, волосы были всклокочены, пиджак расстегнут. Лицо покрывали бесформенные красные пятна. В руке он держал телефонную трубку.
Карлов стоял на пороге и, склонив голову, с любопытством рассматривал Чернова. Тот вздрогнул — от предчувствия чего-то страшного и неотвратимого — и аккуратно положил трубку на рычаги.
Карлов подошел ближе и вперил немигающий взгляд в переносицу генерала.
— Приведите себя в порядок, Юрий Геннадьевич, — сказал он.
Чернов молчал. Казалось, он потерял способность двигаться.
— Ну?!
Карлов резко согнул в локте левую руку. Чернов дернулся, словно хотел защититься от этого ужасного человека.
Карлов аккуратно поправил накрахмаленный манжет белоснежной сорочки. Повернул запонку, любуясь своим отражением в маленьком золотом прямоугольнике.
— Я жду, Юрий Геннадьевич. Приведите себя в порядок, — повторил Карлов.
— На каком… основании? — спросил Чернов, приглаживая волосы. — Что вам надо? — он застегнул верхнюю пуговицу рубашки и затянул узел галстука.
— Мне? — усмехнулся Карлов. — Мне от вас ничего не надо. Это вам надо. Сделать выбор.
— Какой… выбор? — спросил Чернов, понимая, что выбора у него нет.
— Выбор очень простой. Сами? Или — я? Где ваше личное оружие?
Чернов машинально потянулся к ящику стола, но на полпути остановил руку и, словно испугавшись, что она начнет действовать сама по себе, положил ее на стол. Затем — вторую. Для верности он даже сцепил пальцы.
— Не надо… — тихо сказал Чернов.
— Это — не ваш выбор, — мягко сказал Карлов. — Ваш выбор я уже обозначил. Сами? Или — я?
Чернов тяжело задышал. Из-под наспех причесанных волос показались две струйки пота. Одна из них стекла по виску и крупной каплей нависла над правым глазом. Чернов прищурился и, резко выдохнув углом рта, сдул каплю. Он боялся расцепить пальцы, но галстук душил его, как удавка.
