— Он голодный? — спросил Себ, почёсывая его под подбородком.
— Он просто наглый, если не пустить — так и будет орать часами. Да, Фредди? — Джоан потрепала кота за ухом, заставляя его недовольно помотать головой.
— Почему Фредди?
— Голосистый как Меркьюри и когтистый как Крюгер.
Взяв кота на руки, Джоан снова устроилась поудобнее под одеялом, зевнула и призналась:
— Впервые за много лет не хочу понедельник.
— А я не хочу уезжать.
Ему нравилось это ощущение замершего времени: тёплая, даже душноватая спальня, Джоан рядом, даже этот кот, меньше всего на свете похожий на кота.
Конечно, было понятно, что понедельник всё-таки наступит, а Себу лучше бы успеть на последний поезд до Лондона. Но пока можно было притвориться, что за пределами спальни мира вообще не существует.
Однако он существовал.
Звонок телефона оказался слишком резким и совершенно чужеродным. Джоан дёрнулась, потом пробормотала:
— Это твой.
Себ вылез из постели, достал телефон и прочитал неизбежное: «Номер скрыт».
— Я сейчас, — бросил он и вышел из комнаты, притворил дверь и ответил: — Сэр?
— Себастиан… — голос Джима был тихим, хриплым, сорванным, — ты мне нужен… здесь…
— Я в Плимуте, сэр.
— Мне плевать! — взвизгнул Джим, и тут же прошептал: — Прости, детка… не хотел кричать… поезд… Плимут? «Плимут—Лондон», семнадцать пятьдесят две. Ты успеешь… — и он положил трубку. Себ стиснул зубы, чтобы не выругаться вслух.
Он не хотел ехать — и, при этом, отчаянно желал оказаться в Лондоне немедленно. Зачем? Было очевидно, что его ждёт не работа, а ещё одна ночь в роли няньки для сходящего с ума босса, но Себ понимал, что он там нужен. Должен поехать, чтобы…
Что?
Привести Джима в порядок и получить новое задание.
Чтобы уже оставить позади тупое ничегонеделание неделю за неделей. Если ради этого нужно перенести приступ безумия у Джима — что ж, так тому и быть.
Он вернулся в спальню — и Джоан сразу поняла, что его вызывают на работу.
— Понедельник раньше срока, — проворчала она, и Себ порадовался, что ему не нужно перед ней извиняться. Она отлично понимала, что работе плевать, сколько сейчас времени и какой день недели.
— Мне чертовски жаль, — сказал он почти искренне, ещё раз поцеловал Джоан и быстро оделся.
Джоан тоже собралась и пояснила:
— Отвезу тебя на вокзал. Такси ты здесь не поймаешь.
Оказалось, что Джоан неплохо водит подержанную «Хонду», и Себа это почему-то умилило. Хотя, казалось бы, глядя на Джоан, можно было догадаться, что у неё есть своя машина. И разрешение на оружие. И боксёрская груша где-нибудь на чердаке. Но, странная штука, это делало её только более привлекательной в его глазах.
Если бы не капризы Джима, он едва ли сумел бы заставить себя уехать сегодня.
— Когда у тебя выходной? — спросил он, пока Джоан парковалась возле станции.
— Наверное, в субботу.
Они долго целовались на парковке перед станцией, и Себ едва не опоздал, но всё-таки успел купить билет и запрыгнуть в вагон на пару мгновений до того, как двери закрылись.
Глава 30
В квартире Джима снова, как в прошлый раз, было совершенно темно. Но Себ предусмотрительно подсветил стены фонариком и всё-таки нашёл выключатель.
Едва загорелся свет, от дивана донеслось сдавленное шипение, тут же перешедшее в стон, который резко оборвался на высокой ноте.
Себ приморгался и огляделся.
Квартира-комната никогда не была образцом порядка, но сейчас выглядела так, словно в ней проводили тактические учения для отряда штурмовиков: всюду грязь, подпалины на стенах, нагромождения обломков непонятно откуда взявшейся мебели.
Джим лежал на диване, опять почти голый, и закрывал лицо руками. Подойдя чуть поближе, Себ увидел, что его колотит крупная дрожь, а кожа блестит от пота. Как в лихорадке.
— Свет… больно… — простонал он почти неживым голосом, — погаси…
Ещё одна ночь в темноте рядом с безумцем? Чёрт побери, Себ этого не хотел — но был вынужден подчиниться, причём не только потому что это был приказ начальника, но и потому что видел — свет действительно причиняет Джиму огромные страдания.
Едва комната снова погрузилась во мрак, Джим облегчённо выдохнул. Себ с помощью фонарика подобрался к дивану и присел на пол рядом.
В голову лезли странные мысли — темнота заставляла думать о близкой опасности, а пальцы зудели от желания сжать оружие. Если бы призраков этой комнаты можно было разогнать несколькими выстрелами — было бы круто. Но увы, все они лезли из головы Джима.
— Он видел, как всё горит… — пробормотал Джим. — А я видел его лицо. Такой ужас. Такой сладкий страх. Я хотел большего.
Себ поостерёгся задавать лишние вопросы, но не понял вообще ничего.
— Я мог бы заставить. Но ещё рано. Он такой хрупкий. Я хочу, Себастиан... — он захлебнулся словами и добавил что-то на ирландском, — Не спросишь, о ком я?
— О ком вы?
Джим засмеялся.
— Ты не спросил бы, если бы я не предложил… Ты скучаешь по работе, мой дорогой?
Джиму этого лучше было бы не знать, но Себ сомневался, что даже сейчас, в состоянии, близком к полному сумасшествию, Джим не разгадает его ложь, так что сказал:
— Да.
— У тебя чешутся руки. Ты не находишь себе места. Смотришь на телефон, ждёшь звонка или сообщения. Чем ты наслаждаешься, Себастиан?
Себ промолчал, а Джим повторил громче и настойчивее:
— Чем?
— Я не… — Себ помотал головой, сгоняя дремоту, — не понимаю вопроса.
— Ты не любишь убивать, дорогой мой, мы оба это знаем, — в речи снова прорезался ирландский акцент, — этот упоительный момент прекращения жизни… ты даже не видишь. Ты никогда не смотришь на своих жертв дольше нужного, я замечал. Убеждаешься, что попал — и всё. Тогда чем ты наслаждаешься? — он закашлялся и захрипел, резко выдохнул: — Чем?
Кажется, длинная речь его утомила, но Себ не был так наивен, чтобы ожидать, что он забудет вопрос.
— Я отвечу на любой твой вопрос, если скажешь…
Дались ему эти вопросы.
— Я меткий стрелок, — проговорил Себ, немного подумав. — Мне нравятся сложные цели, опасные ситуации. Это…
— О, адреналин…
— И ещё понимание, что я делаю сложную работу. Выполняю приказ.
— Спрашивай…
Себ, наверное, пару минут смотрел в темноту прямо перед собой, а потом всё-таки решился спросить:
— Что с вами?
— Оу… неплохой ход, детка. Неплохой. Мне интересно… У тебя много привязанностей: эта женщина-полицейский, седой инспектор, люди, которые заходят к тебе в гости. Мне интересно, что будет, если я прикажу тебе убить кого-то из них? Скажи мне, дорогой, что ты сделаешь, если я прикажу убить Грегори Рассела?
Твою мать. Себ сжал одну руку в кулак — разжал. Немного помолчал, выравнивая дыхание.
— Вам нет необходимости убивать Грега или кого-то ещё из моих друзей, сэр.
— Но если она появится?
— То это будет последний раз, когда я выполняю ваш приказ… сэр.
— Не бойся, — произнёс Джим серьёзно, — мне нужен мой снайпер. Ты спрашивал, что со мной. Прости, я не могу ответить. Доктора, который готов был поставить мне диагноз, я велел растворить в кислоте по кусочкам, а остальные не вникали в тонкости. Так что я не знаю.
Очаровательно.
— Себастиан? Расскажи мне сказку.
— Я вам лучше телефонный справочник почитаю.
Джим засмеялся, но смех очень быстро оборвался и затих.
— Не надо справочник. Расскажи ещё раз… «Гулял мышонок по лесу…».
Поломанная игрушка Джима Фоули
2005 год
Полупустой лысый Норфолк-сквер, расположенный в паре минутах ходьбы от Паддингтонского вокзала, и летом не был туристической достопримечательностью. А в конце сентября и вовсе не представлял ни для кого никакого интереса. В нём, на лавочке, огибавшей единственный толстый каштан, сидел мужчина, к которому мало кто захотел бы приблизиться.
