Все, что остается - Корнуэлл Патрисия

Вне всякого сомнения — это был он.

Я повернула к выходу и, не оборачиваясь, вышла.

Эбби сидела в машине и курила.

— Если он работает здесь, то не может не знать, как проехать до Шестьдесят четвертой улицы, — сказала я, включая двигатель.

Эбби отлично поняла, что я хотела этим сказать.

— Хочешь позвонить Марино прямо сейчас или подождешь, пока вернемся в Ричмонд?

— Позвоним ему сейчас.

Я нашла телефон-автомат. Мне ответили, что Марино в городе. Я оставила ему послание:

— IT-144. Позвони мне.

Эбби задала мне множество вопросов, и я изо всех сил старалась удовлетворить ее любопытство. Обратно мы ехали молча. В желудке мутило. Хотелось остановиться. Думала, меня стошнит.

Эбби смотрела на меня. Во взгляде чувствовалась озабоченность.

— Боже мой, Кей. Ты бледная как полотно.

— Ничего, все в порядке.

— Хочешь, я поведу машину.

— Ничего, все хорошо. — Добравшись до дома, я прямиком направилась в спальню. Руки тряслись, когда я набирала номер телефона. Марка не было, включился автоответчик. Я было повесила трубку, но почувствовала, как меня зачаровывает его голос.

— Извините, сейчас никто не может ответить на ваш звонок…

Когда прозвучал сигнал готовности автоответчика к приему сообщения, я заколебалась, затем медленно положила трубку на рычаг. Подняв глаза, я увидела стоявшую в дверях Эбби. По ее лицу я поняла, что она обо всем догадалась.

Я глядела на нее, и мои глаза наполнялись слезами. Она присела рядом на край кровати.

— Почему ты не оставила ему послание? — прошептала Эбби.

— Откуда ты знаешь, кому я звонила? — спросила я, стараясь унять дрожь в голосе.

— Потому что такое же желание переполняет меня, когда я сильно расстроена. Порой мне хочется подойти к телефону и позвонить. Даже сейчас, после всего случившегося, мне все еще хочется позвонить Клиффу.

— Неужели?

Она медленно кивнула головой.

— Никогда. Никогда не делай, этого, Эбби. Она внимательно посмотрела на меня.

— Это из-за того, что ты заходила в книжный магазин и видела его?

— Не знаю.

— Думаю, знаешь.

Я посмотрела мимо нее.

— Когда я приближаюсь близко к чему-то, я испытываю нечто, подобное узнаванию. Я и прежде подходила слишком близко… Порой спрашиваю себя: почему так происходит?

— Такие, как мы, не могут иначе. Мы находимся как бы под принуждением, что-то внутреннее движет нами. Вот что происходит, — сказала она.

Я не смогла признаться ей в своих страхах. Если бы Марк снял трубку, не знаю, смогла бы я рассказать о них и ему.

Эбби смотрела в пространство, голос прозвучал отдаленно, когда она спросила:

— Зная о смерти столько, сколько знаешь о ней ты, думала ли ты когда-нибудь о своей кончине?

Я поднялась с кровати.

— Где же, черт побери, этот Марино? Подняв трубку, я еще раз набрала его номер.

Глава 16

Дни превращались в недели беспокойного ожидания. От Марино не было никаких вестей с тех пор, как я передала ему информацию о «Торговой палате». Ни от кого не было вестей. С каждым часом тишина становилась громче и более гнетущей.

В первый день весны я вынырнула из зала заседаний, где провела три часа с адвокатами. Роза передала, что мне звонили.

— Кей? Это Бентон.

— Добрый день, — ответила я, почти физически ощущая рост содержания адреналина в крови.

— Можешь приехать завтра в Квантико?

Я открыла свой деловой календарь. Роза отметила на нем совещание. Совещание можно перенести.

— В какое время?

— В десять, если удобно. Я уже говорил с Марино. Прежде чем я успела задать вопрос, он заявил, что сейчас не имеет возможности разговаривать и введет меня в курс дела при встрече. Было уже шесть часов вечера, когда я покинула свой кабинет. Солнце зашло, в воздухе чувствовалась прохлада. Подъезжая к дому, я заметила включенный свет: Эбби уже вернулась.

В последнее время мы виделись очень мало, обе то приходили, то уходили, говорили редко. Она никогда не ходила в магазин за продуктами, просто время от времени оставляла на холодильнике пятидесятидолларовую банкноту, что более чем покрывало расходы на наше скромное питание. Когда виски или вино подходили к концу, я находила под бутылкой двадцатидолларовую бумажку. Несколько дней назад я обнаружила пять долларов в ванной на коробочке из-под мыла. Хождение по комнатам в моем доме стало своеобразной охотой за «мусором».

Когда я открывала входную дверь, в прихожей так неожиданно появилась Эбби, что я вздрогнула.

— Извини, — сказала она. — Я слышала, как ты подъехала. Не хотела пугать тебя.

Я чувствовала себя глупо. С момента ее появления в доме я становилась все более нервной. Наверное, не могла привыкнуть к нарушению моего уединения.

— Приготовить выпить? — спросила она. Эбби выглядела очень усталой.

— Спасибо, — ответила я, расстегивая плащ, окидывая взглядом гостиную. На кофейном столике, рядом с пепельницей, полной окурков, стоял бокал и лежало несколько репортерских блокнотов.

На ходу снимая плащ и перчатки, я поднялась наверх и бросила их на кровать, выждав довольно долгое время, прежде чем прослушать сообщения автоответчика. Мать пыталась дозвониться до меня. Мне обещали подарок, если я наберу определенный номер в восемь часов, звонил Марино предупредить, во сколько заедет ко мне. Марк и я продолжали скучать друг по другу и обменивались посланиями через автоответчики.

— Завтра мне нужно ехать в Квантико, — сказала я Эбби, входя в гостиную.

Она указала мне на бокал, стоящий на кофейном столике.

— Марино и я встречаемся с Бентоном, — пояснила я. Она взяла сигареты.

— Не знаю, в чем дело, — продолжила я. — Может быть, тебе известно?

— Откуда мне знать?

— Ты почти не бываешь дома. И я не знаю, чем ты занята.

— Когда ты в офисе, я тоже не знаю, чем ты занята.

— Я не делаю ничего примечательного. Что бы тебе хотелось знать? — спросила я, стараясь отделаться от напряжения.

— Я не спрашиваю, потому что знаю, как скрытна ты, когда дело касается твоей работы. Просто не хочу быть любопытной.

Я сделала вывод, что, интересуясь ее делами, я, очевидно, совала нос куда не следует, и она деликатно дала мне это почувствовать.

— Эбби, в последние дни, мне кажется, ты отдаляешься.

— Я озабочена. Пожалуйста, не принимай это на свой счет.

Несомненно, ей нужно было о многом подумать. И о книге, которую она писала, и о своей дальнейшей жизни. Но я никогда не видела Эбби такой отрешенной.

— Я обеспокоена, вот и все.

— Ты не понимаешь меня, Кей. Когда я занята чем-нибудь, я целиком погружаюсь в это дело. Не могу переключить свои мысли на другое.

Она помолчала.

— Ты права, сказав, что книга — мой единственный шанс переделать себя. Так оно и есть.

— Рада слышать, Эбби. Зная тебя, я уверена, что получится бестселлер.

— Возможно. Но я не единственная, кто заинтересован в написании книги, посвященной этим убийствам. Мой издательский агент уже прослышал, что другие издатели интересуются этим делом. Я начала раньше, поэтому нужно работать еще быстрее.

— Меня беспокоит не твоя книга, меня волнуешь ты.

— Я тоже беспокоюсь за тебя, Кей, — сказала она. — Я высоко ценю то, что ты для меня сделала, позволив остаться у тебя. Я не пробуду здесь долго, обещаю.

— Можешь жить сколько тебе захочется. Она взяла свои блокноты и бокал.

— Скоро я начну писать, но я не могу писать без своей комнаты, своего компьютера.

— Ты собирала материал все эти дни?

— Да. Я обнаружила массу вещей, сама не зная, что я их ищу, — загадочно произнесла она, направляясь к себе в спальню.

Когда следующим утром впереди показался въезд в Квантико, машины на дороге неожиданно остановились. Наверное, произошел несчастный случай где-то к северу от нас, на дороге 1-95, поэтому все застыли на месте. Марино, включив сирену и мигалки, свернул на обочину, где мы пробирались вперед по камням, царапавшим днище машины, еще добрую сотню ярдов.